Страница 14 из 102
— Ваше величество, — говорил виленский воевода, — вчера из Стокгольма приехал мой племянник. Он рассказывал много интересного про шведские дела… Московит, как вы знаете, добился своего. Он заключил с королем Ириком вечный мир, назвал Ирика своим братом и уступил ему Эстонию, обещал помощь в войне с вашим величеством…
— Продолжай, пан Никола.
— Московит обещал помирить Швецию с Данией и ганзейскими городами, а если ему не удастся добиться мира, обещал объявить Дании войну.
— Да, да. А что получит за все это московский царь?
— Должен был получить вашу сестру Катерину, ваше величество… Московский посол приехал в Стокгольм с многочисленной свитой, он привез договорную грамоту и должен был сопровождать герцогиню до русской границы.
— Как?
Король Сигизмунд долго сидел с выпученными глазами. Краска залила его лицо, жила на лбу вздулась.
— Он хотел обесчестить мою сестру? — наконец произнес король, вытирая платком пот со лба.
— Я думаю, он хочет жениться на вашей сестре, ваше величество, стать вашим родственником и заявить себя наследником Литвы… Я прошу вас не волноваться. — Воевода протянул королю золотую чашу с вином.
— Как? — кипел Сигизмунд. — Но ведь она замужем, у нее муж жив и здоров. А великий князь Иван женился второй раз на дочери кабардинского князя!
— Ваше величество, успокойтесь. Ваша сестра уже вне опасности. Она стала королевой Швеции. Поздравляю вас! Однако этот упрямый московит по-прежнему хочет жениться на ней.
— Отправьте гонца с нашим поздравлением в Стокгольм. И клянусь, — сказал Сигизмунд, подняв кулак, — приложить все свои силы, дабы уничтожить московита, врага всего христианского мира.
— Ваше величество, я пользуюсь предоставленным мне правом говорить вам все в этом замке и еще раз хочу напомнить о самом главном. Восточным моремnote 20 должны владеть мы. Ливония должна быть нашей. Московита нельзя допускать к берегам… Ливония числом укрепленных мест превосходит Прусскую землю, а наше государство особенно в них нуждается, потому что с севера и востока окружено дикими, варварскими народами. Если вам, ваше величество, будет принадлежать Ливония, вам будет принадлежать и владычество над морем.
Виленский воевода ближе подошел к королю. Он знал, что слух у него слабоват.
— Но главная причина, ваше величество, заставляющая нас бороться за Ливонию, состоит в том, что, отвергнутая нами, эта славная страна со своими удобными гаванями, крепостями и торговыми городами перейдет к опасному соседу. Но если, ваше величество, необходимо выгнать московитов из Ливонии, то почему мы должны снова оставить ее яблоком раздора? Мы должны взять ее себе, — повторял виленский воевода. — Вместе с московитами надо изгнать и шведов, могущество которых тоже опасно. Но прежде следует покончить с Москвою… Ваше величество, мы здесь, в Вильне, считаем вас литовцем и надеемся, что вы не забудете, как важно для Литвы обладать Восточным морем.
Виленский воевода, окончив свою большую речь, внимательно глядел на короля, стараясь понять, как он воспринял его слова.
Король смотрел на пляску огней в камине. Сухие березовые дрова весело и дружно потрескивали, ярко вспыхивали, когда загоралась береста.
— Благодарю, мой дорогой Николай. Ты всегда так хорошо объясняешь. Я все понял. Конечно же, я литовец, и судьба Литвы меня всегда тревожит. Мне обидно, что не могу делать так, как хочу. Мелкие шляхтичи стоят выше короля. Шляхтичи заглядывают мне под одеяло и считают, сколько я выпил глотков вина. Во главе государства стоит не король, а сейм. Правильно сказал обо мне московский князь: «Повелеваем всеми, а не повелевает». Печально, но это так. Мне запрещено послать хотя бы одного вооруженного шляхтича за рубежи нашего государства.
Король, продолжая смотреть на огонь, тяжело вздохнул.
— Ты ведь знаешь, что имения короля сравнены со шляхетскими, я плачу подати одинаково со всеми и нас судит один и тот же суд… Я связан по рукам и ногам. Поэтому я предпочитаю общество женщин и часто подписываю бумаги не читая. Наплевать! Раз все равно я ничего не могу сделать. Дорогой Никола, — помолчав, продолжал король, — помнишь, в этой комнате я предложил руку и сердце твоей сестре Варваре? Она ответила мне согласием. Прекрасная женщина… Боже мой, как я был счастлив! Я готов был отдать корону за поцелуй, за одно ее слово!
Король Сигизмунд замолчал.
— Ваше величество, вы оправдали ее доверие, вы проявили железную твердость, ваше величество. Вы рыцарь… Я слышал, — вкрадчиво говорил воевода, — готовится сейм, на котором хотят нас, Литву, объединить навечно с Польшей. Вы согласны с подобной унией?.. Говорят, что Литва будет лишена всякой самостоятельности. Такое объединение противно нам, литовцам. Это не только мое мнение, ваше величество.
Король Сигизмунд попал в тяжелое положение. Сенаторы, приставленные к королю, неустанно старались внушить ему о необходимости унии. Он понимал, что скоро придет время и он должен будет узаконить объединение.
— Все зависит от вас, литовцев, — сказал после долгого раздумья король, — вы должны сами решить свою судьбу. А что я могу?.. Слово последнего шляхтича на сейме стоит больше, чем мое. Конечно, дорогой Никола, сердцем я буду с вами.
Король сделал несколько глотков из золотой чаши и снова вытер глаза платком.
— Ах, Варвара, Варвара, — произнес он растроганно.
Король мог долго молчать. Николай Радзивилл кашлянул, пытаясь вывести его из задумчивости.
— Дорогой Никола, это ты? — Король неосмысленным взглядом уставился на виленского воеводу. — Ах, да, ведь я в твоем замке! Мы, кажется, говорили о городе Нарве… Московский князь захватил его в свои руки. Что я хотел сказать? Московский князь… Мои придворные смеются над ним. Они говорят, что московит дал слишком большие выгоды английским купцам. Они обвели его вокруг пальца. Подумать только, англичане не платят таможенных пошлин, он ничего не оставил на пользу своему государству. Дурак! Он потерял последние остатки своего ума.
— Московский князь вовсе не дурак, ваше величество. Он изверг, кровопийца, иногда помешанный, но не дурак. Я удивляюсь порой его прозорливости и чуткости в политике… Выгоды, предоставленные англичанам, давно окупились. Вы ведь знаете, император Максимилианnote 21 строго запретил своим подданным продавать московитам оружие, панцири, порох, серу, селитру… Как известно, в наше время воевать без пороха невозможно. Судьба послала московскому князю англичан, приплывших в Северное море, и надо отдать должное, он сумел превосходно использовать этот случай. Он разрешил плавать в северные гавани только английским купцам, а торговать им он разрешил беспошлинно по всей стране. Теперь у него в изобилии есть все необходимое для войны: оружие и порох. Много английских мастеров состоит у него на службе. Сейчас англичане покупают оружие и другие военные товары в Гамбурге и везут их в Нарву, а другие английские купцы доставляют вооружение в северный порт Холмогоры прямо из Лондона.
Если московский князь захватит всю Ливонию, то большая вина ляжет на англичан, они научили московитов многим полезным делам, поддерживают их оружием и провиантом. Выходит, ваше величество, не англичане обвели московского князя вокруг пальца, а он их. А главное, всех нас, своих соседей… Собственно говоря, англичан не очень-то трогают наши дела в Восточном море. Московский князь понял сие отлично, в этом заключается его прозорливость. Пройдет еще немало времени, и князь перестанет добиваться дружбы иноземцев. Они сами будут заискивать перед ним.
— Я никогда не дам московиту утвердиться в Нарве! — притопнул ногой Сигизмунд. — Я буду писать королям, я натравлю на него всю Европу…
После этих слов он как-то сразу замолчал, поник головой и долго сидел понурившись.
— Ваше величество, английская королева Елизавета, несмотря на ваше письмо…
Note20
Балтийское море.
Note21
Император Римской империи.