Ад всегда сегодня

— Свежий кровоподтек на шее, еще один на правой щеке под глазом. Кто-то словно схватил ее сперва за горло, а потом стукнул в лицо, вероятно, кулаком. Смертельный удар был нанесен позже. А теперь самое главное. В предыдущих убийствах на трупе не оставалось признаков насилия, кроме, естественно, самого факта нанесения рокового удара: быстрого, сильного, точного и абсолютно неожиданного для жертвы.

— Выходит, девушка знала, что ее ждет? — спросил Маллори.

— Вы не правы, инспектор, — возразил Уэйд. — Если бы на нее напал неизвестный налетчик, то остались бы какие-то следы сопротивления, борьбы, к примеру, царапины на его лице и руках, и, следовательно, микродозы эпителия под ногтями жертвы. Мы не обнаружили ничего, что свидетельствовало бы о попытках минимальной обороны со стороны жертвы.

— Из этого стоит заключить, — заметил инспектор, — что она стояла спокойно, позволяя избивать себя человеку, которого хорошо знала.

— Ну почему же? — не сдержался Миллер. — Не забывайте, она проститутка. Почему бы ей не постоять минутку с возможным клиентом, уговариваясь о цене?

В голосе Маллори зазвучали нотки недовольства.

— Она что, по-твоему, превратилась в соляной столб, когда ей вцепились в горло? Не двинулась с места, схлопотав кулаком по лицу? Пошевели мозгами, сержант. Ясно как белый день, что позволила избивать себя только кому-то знакомому. Позволила, потому что привыкла к побоям!

— Думаю, инспектор прав, Ник, — согласно кивнул Хенри Уэйд. — Всем известно, как сутенеры помыкают своими дойными коровками. Рукоприкладство в порядке вещей, в особенности если хозяин заподозрит, что подопечная утаивает часть доходов. Один Бог знает, почему это так… Наверное, объяснения надо искать у психиатра.

— Весьма вероятно, — признал Миллер.

— Вы забыли о еще одной важной мелочи, — добавил Уэйд. — После каждого убийства Любовник Дождя всегда забирал что-нибудь на память из одежды или какую-то личную мелочь. Не похоже, чтобы что-то пропало на этот раз.

— У тебя что-то еще, сержант? — сухо спросил Маллори.

— В сумочке Грейс Пакард найдены какие-то деньги?

— Два или три фунта бумажками и немного мелочи.

— Фокнер утверждает, что дал ей десятифунтовый банкнот.

— Неужели? — насмешливо спросил шеф. — Что же он, испарился?

— Вряд ли, сэр, — коротко ответил Ник. — Значит, остается Харолд Филлипс?

— Да. Доставьте его в участок. Прихватите в помощь Брейди.

— А что с Фокнером?

— Ради Бога, Миллер, долго вы собираетесь морочить мне голову?!

В воздухе запахло грозой, но Марри мастерски разрядил ситуацию.

— Все это, уважаемые господа, заслуживает внимания, но вы не дали мне высказаться до конца. Не знаю, может, мое известие вам ни на что не сгодится, но перед самой смертью убитая имела половое сношение.

— То есть она была изнасилована?

— Абсолютно исключено. По результатам исследования одежды можно предположить, что совокупление произошло стоя и несомненно с ее согласия. Естественно, невозможно ручаться, что без угрозы и психологического воздействия.

Маллори тяжело поднялся со стула.

— Вот еще один камушек в огород Харолда. Миллер, поезжай к нему и привези одежду, которая была на нем вчера вечером. Надеюсь, полчаса вам хватит.

Можно попрепираться с шефом по мелочам, но всему свое время. Надо знать, когда забыть капризы и подчиниться приказу. Миллер, не проронив ни слова, склонил голову и вышел из комнаты.

Брейди он встретил у крыльца.

— Ну и вид у тебя! Опять обменялись с шефом любезностями? Ну, выкладывай, что стряслось?

— Нам велено срочно доставить Филлипса. Маллори уверен, что убийца — он.

— Этот сопляк — Любовник Дождя? Сроду не поверю!

— Послушай, Джек, может, это последнее убийство не дело рук этого маньяка. Есть кое-какие отличия. Подробности по дороге.

— А что с Фокнером?

— Сложный вопрос. Маллори думает о нем то же, что я о Харолде.

— Может, он еще пораскинет мозгами и передумает, — утешительно сказал Брейди, усаживаясь в машину. — Только что я читал рапорт Дуайера, того патрульного, который наткнулся на труп. Ему тоже порядком досталось.

— Как он себя чувствует? — спросил Миллер, прогревая двигатель.

— Легкое сотрясение мозга. Он в больнице на обследовании. В донесении Дуайера для тебя припасен лакомый кусочек: за девять минут до того, как он нашел тело, наткнулся на мужчину, который выходил из бара на Риджент.

— Он сможет его узнать?

— Более того, они неплохо знакомы. Это был некто Бруно Фокнер, проживающий во вверенном ему квартале.

«Купер» Миллера чуть вильнул влево, поскольку он не удержался и перевел изумленный взгляд на пассажира рядом.

— Вот это да!

Автомобиль неожиданно притормозил и вдруг свернул в боковой переулочек.

— Эй, Ник, что ты задумал? Эта дорога не ведет к Нарсиа.

— Я знаю тот бар, — азартно воскликнул Миллер, — и его владельца, бывшего профессионального регбиста, Сэма Харкнесса. В воскресенье он рано закрывается, сразу, как накормит страждущих завтраком. В девять его уже не поймаешь.

— Маллори за это не погладит тебя по головке, — осторожно предупредил коллега. — Но кто не рискует…

Он усмехнулся, поудобнее расположился на сиденье и принялся набивать трубку. Дождь окутал площадь Риджент серым занавесом. Когда Миллер остановил машину у бара, в зале доедали овсянку только двое клиентов — таксисты из ночной смены, а на дверях белела табличка «Закрыто». Коллеги пробежали под струями пару метров, втянув головы в плечи. Харкнесс со сковородкой повернулся от плиты на стук двери.

— Вы, сержант Миллер? Решили позавтракать?

— Не сегодня, Сэм. Нужно, чтобы ты кое-что рассказал. Слышал о вчерашнем убийстве?

— Еще бы! Машины с зеваками всю ночь сновали туда-сюда. Я неплохо заработал на чае и сигаретах.

— Я только что просмотрел рапорт полицейского Дуайера о вчерашнем преступлении. Он указал, что в двадцать два десять заглядывал к вам.

— Так оно и было.

— А в это время от вас выходил клиент. Если верить Дуайеру, это был мистер Бруно Фокнер.

Харкнесс еще раз поддакнул и поставил на стойку две чашки чая.

— Ага, скульптор. Он живет тут, сразу за углом. Мой постоянный клиент. Может заявиться в любое время, даже в полночь, если кончится курево. Да все эти гении такие же.

— Вчера он тоже приходил за сигаретами? — спросил Брейди.

— Купил пачку «Браун Ринг». Сказать по правде, я думаю, он вот-вот вернется, забыл пару перчаток. Причем дамских. — Харкнесс присел под стойку и через секунду поднялся, держа в руках черные перчатки из кожзаменителя, щедро украшенные бантиками из белого пластика и блестящими стеклышками. Вещи такого рода, дешевые и несомненно в дурном вкусе, продаются в любой захудалой галантерейной лавочке, которых в последнее время расплодилось как грибов после дождя на радость поклонникам фальшивой элегантности.

— Смешно, — фыркнул хозяин и ухмыльнулся. — Они выпали у него из кармана, когда он искал мелочь. Я заметил, что они не совсем в его стиле. А он как бы смутился и стал уговаривать меня, что это перчатки его невесты, только уж это было совсем глупо. Она, значит, Джоанна Хартман, которую чуть ли не каждый день показывают по телевизору, приходила сюда с ним не один раз. Она-то настоящая леди, и голову дам на отсечение, сроду не наденет ничего подобного.

«Примечательно, как много можно узнать от людей, если ни о чем их не спрашивать», — подумал Миллер и взял перчатки из рук Сэма.

— Я увижусь с мистером Фокнером чуть позже. При случае верну ему потерю.

— Он-то сейчас, наверное, в теплой постельке с хозяйкой перчаток. Не сомневаюсь, куколка что надо. Этим чертовым художникам всегда достается все самое лучшее.

— Значит, у Фокнера были в кармане перчатки Грейс Пакард, — бросил Брейди, когда мужчины подставили головы под дождь, возвращаясь в машину.

— Ну и что? Он же не отпирается, что Грейс была в его квартире. Просто скажет, что забыла их по рассеянности или еще что-то похожее. Ну да ладно. — Миллер вручил коллеге перчатки и достал из бумажника фунтовую бумажку.