Рабыня

Посыпавшиеся камни, заставили гоблинов броситься наутек. Мицериус огляделся. Эти твари, даже убегая, старались утащить с собой как можно больше мяса. А несколько смельчаков остались, пытаясь добить охранку. Грохот повторился. Задрожавшая земля была только началом. Камни сыпались, разбивая гоблинские мосты, роняя факела, и заваливая пещеры, в которых замурованные твари орали от безысходности.

Пещера содрогнулась, маг схватился за стену, чтобы не упасть. А когда в нескольких шагах от него камни разошлись, впустив дневной свет, Мицериус понял, что проиграл. Нужно бежать. Он знал, что её ищут, знал, что они придут. Но так скоро?! Ему не хватило каких-то нескольких минут, чтобы закончить начатое. И он отступил. Бросившись бежать, маг слышал, как рушаться стены его убежища. Он видел всполохи светлой магии эльфов. А после, из-за камня украдкой наблюдал, как пришедшие на помощь к фэйри, сражаются с гоблинами.

— У нас ещё будет время, отец. Я что-нибудь придумаю…

Ораш первым увидел её. Девушка лежала в углу полуразрушенной пещеры. Её лицо, все было в черной пыли от раздробленных камней, а на губах и одежде была кровь. От того, что предстало их глазам, волосы на голове встали дыбом. На лице вампира отразилась боль, когда он увидел, что осталось от его друга. Вся его ненависть испарилась. Даже врагу не пожелаешь такой страшной смерти. Он вполне заплатил за свое преступление.

Ратхар со священным ужасом смотрел на место казни их правителя. Но уже через секунду, волк повел носом и, оскалившись, зарычал, то, что он отправился на поиски брата знали все. Кинувшись за рванувшим с места Ратхаром, Хамир даже боялся представить то, что ему предстоит увидеть. Но он надеялся, что Аксель жив.

Драконы сжигали до тла жилища гоблинов, заставляя их спасаться бегством или гибнуть сгорая в драконьем пламени.

Ораш поднял на руки Тарису и нахмурился, когда полуживая охранка зашипела. Подошедший Дамиан, с беспокойством смотрел на неё. Оба они, эльф и человек боялись потерять фэйри. Только один, любил её как женщину, а второй — как друга. Через несколько минут, показавшихся им вечностью, Ратхар вынес на руках окровавленное тело своего младшего брата. По лицу оборотня можно было с уверенностью сказать, что волчонок жив. Когда драконы спалили все дотла, они ушли. Дамиан был счастлив, что они смогли спасти её. Большего ему и не нужно было. Только видеть её живой, знать, что с ней все в порядке.

Охранка, не желая остаться без хозяйки, с трудом вползла на её тело, вернувшись на свое место. Обморок Таисы не продлился долго, и вскоре все они стали свидетелями очередного воскрешения. Они увидели, как природная магия богов, возвращает её к жизни.

Через несколько часов, она уже рассказывала им о том, кто был причиной её пленения. Узнав, что это Мицериус стал причиной смерти Рангара и страданий Таисы, Дамиан нахмурился. Он конечно подозревал, что маг не так прост, но чтобы настолько…

Остатки тела принца похоронили. Руасар боялся даже подходить к Тарисе, опасаясь увидеть ненависть в её глазах. Дракон держался на расстоянии. Теперь, ему было о ком позаботиться, и Тариса с удивлением смотрела на странную драконью парочку.

Аксель медленно восстанавливался. Им пришлось остаться на территориях забвения, до его полного выздоровления. Чтобы пройти портал, волчонок должен был быть абсолютно здоров. Они разбили небольшой лагерь рядом с могилой принца, и остались ждать, пока волк наберется сил. Тарисе не хотелось ни с кем говорить о том, что произошло в пещере. Она не представляла, как признаться, что ждет ребенка от темного и рассказать о том, что стала ему настоящей женой.

Хамир пришел на могилу друга, когда увидел её. Она сидела одна, задумчиво гладя черные камни на могильном холме. Она не плакала. Просто сидела, и будто ждала чего-то.

— Ты собираешься рассказать? — Хамир напугал её, она вздрогнула и повернулась.

Он ещё никогда не видел у Тарисы такого выражения лица. Даже когда ей было плохо, она оставалась борцом, в глазах которого горел огонь. А сейчас, перед ним была сломленная женщина с тусклым, грустным взглядом зеленых глаз.

— А, это ты? О чем рассказать? — Она перестала его бояться. Больше он не вызывал в ней страха. Подумаешь, вампир… После того, что она видела и пережила в пещере, он — просто сущий ангел.

— О том, что ты носишь его ребенка.

Застыв словно изваяние, она повернулась к вампиру и удивилась нежности в его взгляде.

— Ты не спросишь, откуда я узнал? — Хамир грустно улыбнулся, и сел рядом с ней.

— Нет. Ты же его друг, и к тому же вампир. А вот остальные — не поняли…

— Руасар тоже знает. Драконы весьма чувствительны к таким вещам, — Хамир похлопал по камню. — Знаешь, после того как Рангар убил Маэль, я ненавидел его и мечтал сам разорвать его на куски. Но теперь я понимаю, какой бы сильной не была моя ненависть к нему, я никогда не смогу обидеть тебя и буду защищать его сына. Видя какая его постигла смерть, мне трудно ненавидеть. Знаешь, с Дартом, все было не так. Его смерть только сильнее ожесточила меня. Почему же, видя жуткую кончину Рангара, я остыл? Ну да ладно, если тебе когда-нибудь понадобиться моя помощь, только скажи.

— Тогда, я хочу попросить тебя. Найди для меня это чудовище. Найди, и убей его. Потому что я не смогу жить, если надо мной и моим ребенком будет висеть постоянная угроза. Он вернется. Если его не остановить, он обязательно вернется.

— Хорошо. Я буду искать его. Но ты должна спрятаться. Должна скрыться, пока ребенок не родиться. Уйти туда, где он не сможет до тебя добраться.

После разговора с Хамиром, Тариса собрала всех, чтобы рассказать правду. Признаться в том, что произошло между ней и Рангаром было нелегко. Дамиан стиснул кулаки когда услышал о том, что произошло. А Ораш отреагировал спокойно.

— Теперь, ты не можешь исполнить свое обещание. Тебе нельзя в Алгар, и нельзя в Эрроан, потому что Элуар не позволит тебе родить. Несмотря на мирный договор, твой ребенок — это угроза для него. В пророчестве сказано, что это будет очень сильный маг. Поэтому, ты должна умереть. Исчезнуть навсегда.

— Исчезнуть? Умереть? Да. Она так и сделает. Ради своего ребенка ей придется отказаться даже от родных. От любимого брата, от родной земли. Даже если это страшно и больно, она выдержит.

Задумавшись, Тариса закусила губу. Все разошлись, а она ушла в себя, и очнулась только тогда, когда кто-то сжал её плечо. Вздрогнув, Тариса увидела Акселя. Слезы хлынули сами собой, и она обняла мальчишку, крепко прижав к себе. Аксель не хотел плакать. Отец всегда говорил ему, что слезы — удел женщин, но он не смог сдержаться.

Вцепившись друг в друга девушка и мальчик рыдали, выплескивая весь ужас и всю ту боль, что испытали.

Они стояли на на краю каменного плато, и смотрели вниз. Там, колыхалось и звенело, словно небольшое море, войско оставленное Элуаром, чтобы защитить её и вернуть в Эрроан. Тариса вздохнула. Рядом с ней стоял мальчик, крепко держась за её руку. Аксель ни на шаг не отходил от неё. Он отказался вернуться домой, оставшись рядом с ней. А за спиной у неё стоял ОН. Тот, кому она отдала свое сердце. Тот, кто будет защищать её и останется с ней до конца жизни. Её половинка. Дамиан. Он понял и принял её. Он согласен так же как и она, навсегда забыть свое настоящее имя и судьбу, поменяв её на новую, совершенно другую жизнь. Жизнь, где они станут просто людьми. Семьей.

Приблизившись к Тарисе, Дамиан обнял её, вдохнув знакомый аромат.

— Посмотри, они собираются уходить. Благодаря тебе, на землях Гарадараса надолго воцарится мир. Это все ты, Тариса. Ты сделала уже слишком много, теперь пора позаботиться о себе.

Аксель, усмехнувшись, отошел на несколько шагов, чтобы дать им возможность побыть вдвоем. Дамиан прикоснулся к ней губами, отавляя на них нежный поцелуй. Вязь недовольно заворочалась, но больше она не шипела. Обняв покрепче мужчину, с которым собиралась прожить жизнь, Тариса улыбнулась.

Руасар летел рядом со своей драконицей. Он хорошо видел три фигуры, стоящие на скале, и три могильных холма, насыпанных рядом. Теперь, для всех они мертвы. И Рангар, и Тариса, и Аксель. Только несколько избранных, знают об этой тайне. Нет больше наследницы фэйри, обладающей небывалой силой, и никогда не сбудется пророчество оракаула. Взмывая в небо, он впервые за долгое время, почувствовал небывалую свободу.