Ничья планета

— Тактика стрельбы из дробовика,–-задумчиво произнес Бландвик. — А почему бы и нам не попробовать? Вместо того, чтобы каждый раз кропотливо отбирать самых активных питомцев, выпустим их скопом на планету, и дело с концом.

Бернисти сделал еще несколько неуклюжих шагов обдумывая предложенное, и остановился.

— Почему бы и нет? — сказал он. — Хуже чем сейчас наверняка не будет. Ладно, Бландвик, — добавил он с ухмылкой, — попробуем выстрелить из дробовика. Если будет хоть какой-нибудь толк, первое поселение назовем твоим именем.

— Гм! — хмыкнул пессимист Бландвик, и Бернисти поднялся на корабль — отдавать распоряжения.

В те дни на борту не осталось незанятыми ни одной пробирки, колбы, инкубатора, лотка и полки; едва удавалось хоть сколько-нибудь приспособить их содержимое к азотистой атмосфере, оно отправлялось наружу. В дело шло все: растения, грибки, бактерии, ракообразные, сухопутные ганоидные, даже некоторые простейшие млекопитающие — короче говоря, жизненные формы с тридцати планет. Если до сих пор Новая Земля была полем сражения, то теперь она превратилась в сумасшедший дом.

Особенно широко расселилась по планете одна из разновидностей пальмы. Между деревьями пауки наставили сетей, в них то и дело застревали всякие летучие твари. Среди ветвей царил ад — там спаривались, убивали, жрали, росли, дрались, плодились. Бернисти с каждым днем становился все веселее. Хлопая Бландвика по плечу, он говорил:

— Твое имя мы дадим не только городу, но и целой философской системе. «Метод Бландвика» — каково?!

Но метеоролог не спешил радоваться.

— «Метод Бландвика» дает неплохой результат, но последнее слово остается за кэйтянами.

— Что они могут сделать? — возражал Бернисти. — Им не вывести тварей свирепее и прожорливее, чем те, которых мы сами выпустили на планету.

Бландвик кисло улыбнулся.

— Думаешь, они так легко сдадутся?

Бернисти махнул рукой — все-таки метеоролог сумел испортить ему настроение — и отправился на поиски Берел.

— Ну, подруга, что теперь говорит тебе интуицИЯ?–спросил он, встретив ее.

— Как всегда, когда ты празднуешь победу–что новая беда не за горами.

— А нельзя ли назвать срок поточнее?

— Об этом спроси шпионку, — холодно посоветовала Берел.

— Хорошо, — сказал Бернисти. — Будь любезна, найди ее и пришли ко мне.

Вскоре появилась Катрин.

— Да, Бернисти?

— Мне бы хотелось узнать, о чем ты сегодня говорила с кэйтянами.

— Я сообщила, что твоя команда справилась с самыми трудными проблемами.

— И как они отреагировали?

— Никак.

— Что ты предложила сделать?

— Нанести вам сокрушительный удар или оставить в покое.

— Все-таки, как ты говоришь с ними?

Катрин засмеялась, ослепив его белоснежными зубками.

— Так же как и с тобой.

— Когда по-твоему, они нападут.

— Не знаю. У меня такое ощущение, что они запаздывают. А у тебя?

— И у меня. — Бернисти обернулся. В каюту вошел Бафко.

— Корабли Кэй, — доложил радист. — Круглая дюжина. Идут атакующим строем, пушки — что жерла вулканов.

— Вот и дождались, — вздохнул Бернисти.

5

За три дня на Новой Земле погибло все живое. И не просто погибло, а растаяло, превратясь в густой серый сироп, который стекал в низины, свисал как слюна с утесов и быстро высыхал на ветру. Бернисти смотрел в иллюминатор и не верил своим глазам: там, где недавно буйствовали джунгли, осталась голая равнина; по планете снова гуляли пыльные смерчи.

Лишь один вид существ не растаял вместе с остальными— огромная моль. Как ей удалось выжить — никто из экипажа «Бодри» не догадывался. Этим насекомым не под силу было лететь против ветра, и они бесцельно парили над безжизненной землей.

Суматоха, царившая на борту во врем атаки, сменилась унынием и тупым озлоблением, искавшим и не находившим выхода. Бернисти ходил по кораблю, пытаясь ободрить людей, пока не свалился с ног от усталости.

Он проснулся со смутным ощущением тревоги, торопливо оделся и поспешил в кают-компанию. Там было полно возбужденного, размахивающего руками народу. Бледная Катрин сидела в кресле, судорожно вцепясь в подлокотники; за ее спиной с гарротой в руках стоял Банта. Бернисти понял, что идея убить кэйтянку родилась на корабле давно.

Бернисти вышел на середину салона и, не пожалев кулака, сломал Банте челюсть.

— Что здесь происходит?–взревел он.

— Казнь изменницы, — мрачно ответила Берел.

— Какая она изменница?! Катрин не клялась нам в верности.

— Ты не станешь отрицать, что она шпионка и повинна во всех наших бедах.

Бернисти засмеялся.

— Она никогда и не пыталась втереться к нам в доверие.

Все молчали. Бернисти ловил ненавидящие взгляды. Он пнул поднимающегося Банту.

— Пошел отсюда, ты... Я не потерплю в своей команде линчевателей!

— Она предала нас!–закричала Берел.

— Как она могла предать? Разве она просила, чтобы мы ей верили? Сосем напротив–не скрывала, что связана со своими.

— Стараясь при этом убедить тебя, что шутит, — язвительно заметила Берел.

Бернисти задумчиво посмотрел.

— Если я правильно понял ее характер, она никогда не лжет. Это ее единственная защита. Если Катрин говорит, что поддерживает связь с Кэй, значит, так оно и есть.–Он повернулся к врачу. — Принеси инфраскоп.

Инфраскоп помог им увидеть необычные тени в теле Катрин: маленький диск в гортани, две небольшие коробочки, прикрепленные к диафрагме, и провода под кожей ног.

Врач ахнул от удивления.

— Что это?

— Вживленная рация, — сказал Бафко.–Диск — микрофон, коробочки — приемник и передатчик, провода в ногах — антенны. Лучшего средства связи для шпиона придумать невозможно.

— Говорю вам, она не шпионка! — вскричал Бернисти. — Она ничего от меня не скрывала, просто я не придавал значения ее словам. Я виноват, а не она! Если вам так хочется кого-то удавить, удавите меня.

Берел повернулась и вышла из кают-компании, за ней — остальные. Бернисти погладил Катрин по плечу.

— Ну что ж, ты хорошо сделала свое дело, — глухо произнес он.

— Да, — сказала Катрин. — Хорошо. — Она встала и вышла за дверь. Бернисти двинулся следом. В воздушном шлюзе Катрин надела шлем, открыла люк и спустилась на землю.

Бернисти следил за ней в иллюминатор. Куда ей идти? Некуда... Кэтрин шла умирать. К ней кинулась огромная моль, девушка обернулась, и Бернисти понял, что ей страшно. Моль подлетела поближе, но промахнулась, и ветер понес ее дальше.

Бернисти прикусил губу, затем горько улыбнулся.

— Будь оно все проклято, — пробормотал он, надевая шлем. Бафко схватил его за руку.

— Бернисти, ты куда?

— Она смелая и стойкая, зачем ей умирать?

— Она — враг!

— Лучше отважные враги, чем трусливые друзья! — Он выскочил из корабля и побежал к Катрин. Под ногами похрустывала корка высохшей слизи.

На него упала тень крыльев. Подняв голову, он увидел огромные, блестящие глаза с пурпурным отливом, ткнул вверх кулаком и взвыл от боли — забыл, что вывихнута кисть. Моль с проломленным хитиновым панцирем осталась биться на земле, а он побежал дальше, подгоняемый ветром. Катрин лежала на спине, а крылатая тварь тыкала ей в грудь слабым хоботком, пытаясь проколоть одежду.

Еще одна моль ударила Бернисти в спину. Он упал, откатился в сторону, вскочил и бросился к Катрин. Оторвал у чудища крылья, открутил голову. Сзади налетели другие твари, но от корабля, пронзая небо иглами лучей, бежали Бафко и еще несколько человек.

Бернисти отнес Катрин в медицинский отсек и положил на кушетку.

— Вытащи рацию, — велел он врачу. — Сделай из Катрин нормальную женщину. Отныне она будет передавать на Кэй только то, что мы захотим.

Когда он вошел в каюту к Берел, та праздно сидела на диване в соблазнительно просвечивающем платье. Но лицо Бернисти осталось равнодушным. Скрывая смятение, Берел спросила: