Страница 85 из 105
— Нет, — ответил он. — Со мной случилось, скажем так, некое удивительное приключение.
Через пять минут он присоединился к Маргарет. Она была высокая и длинноногая, всем ее движениям была свойственна очаровательная резкость мальчишки-сорванца. В толпе Маргарет ничем особо не выделялась. Но глядя на нее сейчас, Бек подумал, что никогда в жизни не видел более привлекательной девушки, чем она. У нее были темные непослушные волосы, широкий рот с характерными кельтскими ямочками в уголках, слегка изогнутый нос — результат автомобильной аварии в детстве. Но взятые все вместе эти черты составляли лицо удивительно живое и выразительное, на котором отчетливо было видно каждое чувство, которое ею владело в данное мгновенье. Ей было двадцать четыре года и работала она в каком-то беззвестном отделе министерства внутренних дел. Беку было прекрасно известно, насколько она бесхитростна и незлобива, как котенок.
Теперь она хмуро глядела на него, явно ничего не понимая. Бек сообразил, что она ждет объяснения причины его отсутствия, но он, хоть убей, ничего не мог придумать достаточно вразумительного. Маргарет, несмотря на всю свойственную ей бесхитростность, мгновенно улавливала проявление фальши в других. Поэтому Бек, как истукан, продолжал стоять в гостиной, медленно потягивая кофе и стараясь не встречаться взглядом с Маргарет.
В конце концов, все-таки решившись, он произнес:
— Меня здесь не было почти месяц, но я просто не могу рассказать тебе, где я все это время был.
— Не можешь, или не хочешь?
— Понемножку и того, и другого. Это нечто такое, что приходится держать в тайне.
— Правительственное задание?
— Нет.
— Ты попал... в какую-нибудь беду, что ли?
— Не совсем такую, о которой ты думаешь.
— Я как раз не думаю о чем-либо конкретном.
Бек уныло плюхнулся в кресло.
— Поверь мне — я не развлекался все это время с какой-нибудь женщиной и не занимался контрабандой наркотиков.
Маргарет только пожала плечами и села в другом углу комнаты.
— Ты сильно изменился. Никак не пойму в чем — и почему — но изменился.
— Да, я изменился.
— И что же ты теперь собираешься делать?
— Одно я знаю точно — на работу я уже больше не вернусь, — ответил Бек. — Сегодня же подаю заявление, если меня уже без того не уволили... Что напомнило мне... — Он запнулся на полуслове, едва не выболтнув, что в багажнике автомобиля у него лежит центнер золота стоимостью примерно в сто тысяч долларов и что он надеется на то, что его у него еще не украли.
— Мне очень хотелось бы знать, что же все-таки произошло, — сказала Маргарет. Голос ее был спокоен, однако пальцы у нее дрожали, и Бек понял, что она вот-вот расплачется. Ее нопал безмятежно взирал на Бека, не выказывая какого-либо особого возбуждения, только чуть-чуть подрагивал его султан. — Все стало совсем не таким, как раньше, и я никак не пойму почему. Я в замешательстве.
Бек тяжело вздохнул, крепко обхватив подлокотники кресла, поднялся и пересек всю комнату, подойдя к ней совсем близко. Взгляды их встретились.
— Ты хочешь знать, почему я не могу рассказать тебе, где я был?
— Да.
— Да только потому, что, — медленно произнес он, — ты все равно мне не поверишь. Ты подумаешь, что я с ума спятил и вызовешь «скорую помощь» — а я совсем не хочу провести даже несколько часов в сумасшедшем доме.
Маргарет на это ничего не ответила и отвела взгляд, однако, судя по ее выражению лица, Бек догадался, что она самым серьезным образом задумалась — не сошел ли он на самом деле с ума? И как бы это ни было парадоксально, но такая мысль вселяла в нее надежду. Пол Бек — сумасшедший, и больше уже не является тем таинственным, малообщительным, злобно-сердитым, противнющим Полом Беком, явившимся ей в новом обличье, и во взгляде, которым она теперь смотрела на Бека, явно теплилась искорка этой надежды.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — робко спросила она.
Бек взял ее руку в свою.
— Я прекрасно себя чувствую и нахожусь в абсолютно здравом уме. Я получил новую работу. Работу чрезвычайной важности — и поэтому мы не можем больше встречаться друг с другом.
Она выдернула руку из его пальцев, в глазах ее сверкнула неприкрытая ненависть, явившаяся зеркальным отражением той ненависти, что теперь пылала в глазах-пузырях ее нопала.
— Что ж, я только рада тому, что ты решил больше не скрывать своих чувств ко мне — потому что точно такие же чувства владеют и мною тоже.
С этими словами она повернулась и выбежала из квартиры.
Бек допил кофе, затем подошел к телефону. После первого звонка ему стало известно, что доктор Ральф Тарберт уже выехал в свою вашингтонскую контору.
Бек налил себе еще одну чашку кофе и через полчаса позвонил в контору Тарберта. Секретарша попросила его назвать свое имя, и через десять секунд в телефонной трубке зазвучал ровный голос Тарберта.
— Где это, черт возьми, носило вас все это время?
— Это долгая и не очень приятная история. Вы сейчас сильно заняты?
— Не сказал бы, что так уж очень. А что?
Неужели изменился тон голоса Тарберта? Возможно ли, чтобы его нопал учуял «таупту» на расстоянии в пятнадцать миль? Бека даже испугала такая неопределенность. За последнее время он стал крайне мнительным и больше уже не доверял своим же собственным суждениям.
— Мне нужно переговорить с вами. Гарантирую, что вас это очень заинтересует.
— Хорошо. Вот и приезжайте сюда ко мне.
— Я бы предпочел, чтобы вы ко мне заглянули. На это есть несколько достаточно серьезных причин. — Главным образом потому, отметил про себя Бек, что я не отваживаюсь покинуть квартиру.
— Гм. Звучит таинственно, даже как-то зловеще.
— У вас прекрасная интуиция.
На некоторое время воцарилось молчание. Затем Тарберт осторожно заметил:
— Насколько, я полагаю, вы были больны? Или пострадали в какой-то аварии?
— Почему вы так решили?
— Весьма странно звучит ваш голос.
— Даже по телефону, вы это заметили? Что ж, я в самом деле теперь стал весьма странным. Фактически, даже уникальным. Объясню все при встрече.
— Выезжаю незамедлительно.
Сложные чувства владели Беком — вешая трубку, он испытывал наряду с облегчением и весьма мрачные предчувствия. Тарберт, как и любой другой житель Нопалгарта, может столь люто его возненавидеть, что категорически откажется ему помогать. Складывалась весьма деликатная ситуация, требующая особо тонкого подхода. До какой степени можно посвятить Тарберта? Можно ли надеяться на то, что Тарберт примет все услышанное за чистую монету?
Бек часами бился, размышляя над этим самым важным вопросом, но так и не пришел к какому-то определенному заключению.
За окном, возле которого он притаился, шли по своим делам мужчины и женщины... «Читуми», не ведающие о благодушествующих за их спинами паразитах. И пока они так проходили по тротуару мимо его окна, его ни на мгновенье не оставляло ощущение, что все нопалы смотрят в его сторону — хотя это могло быть только плодом его воображения. Он и сейчас не знал со всей определенностью, выполняют ли у нопалов пузыри размером с лимон функции глаз. Устремив взор к небу, он обнаружил, что повсюду шныряют туманные силуэты нопалов, тоскливо проплывая над людскими толпами, завидуя своим более удачливым собратьям. Напрягши воображение, Бек мысленно взором увидел неисчислимые полчища нопалов, многие из которых окружали его со всех сторон и жадно тянулись к нему. Он решил сосчитать, сколько же их сейчас в комнате. Два, три. Нет, даже четыре! Он поднялся, подошел к столу, на который он положил кейс, и вынул обрывок нопалона. Соорудив из него кулек, он дождался первой же благоприятной возможности и устремился с кульком в руке на нопала. Тот увернулся. Бек сделал еще одну попытку, и снова нопал успел увильнуть. Они были слишком для него быстры, передвигаясь, как ртутные шарики. И даже если он и изловит одного и раздавит, что тогда? Что значит один нопал, когда планету заполнили их миллиарды?