Страница 62 из 70
В Баладе сложилась недопустимая ситуация. Гроссмастер, судя по всему, выполняет функции неофициального правителя не только Блеля, но и всей южной части континента, и вершит правосудие по своему усмотрению, поручая исполнение приказов вооруженным охранникам. Кроме того, наблюдаются случаи непростительного насилия. Такому насилию подвергался, например, Джантифф Рэйвенсрок, испытавший на себе произвол безответственной толпы, движимой невежественными предрассудками.
В ближайшее время в Балад прибудет курсар — он наведет порядок и обеспечит соблюдение основных законов. По меньшей мере в некоторых случаях справедливость удастся восстановить, и некоторым из вас придется сожалеть о своих поступках. Возможно применение суровых наказаний. В данный момент я намерен рассмотреть только дело о нападении на Джантиффа. Шериф Саброз, приведите женщину, ослепившую Джантиффа.
— Это Неллика, вот она стоит.
— Ваше высокоблагородие, я действовала из самых лучших побуждений! Запамятовала — думала, в ведерке вода. Я люблю пошутить и посмеяться, плеснула ему в лицо — просто, чтобы развлечься и разрядить обстановку всем на потеху.
— Джантифф, насколько такое описание происшедшего согласуется с твоими впечатлениями?
— Ничего подобного. Она кричала: «Давайте, поверните его ко мне лицом! Пусть у меня не останется ни капли фракса, ему уже не приведется увидеть, что он с нами сотворил!»
— Чье описание соответствует истине, шериф?
Саброз крякнул от досады:
— Как я могу сказать? Точно не помню. Я держал Джантиффа, она плеснула ему в лицо. Мне тоже руки обожгло.
Джантифф поморщился:
— Не связывайтесь вы с ними. В потехе участвовало человек двадцать-тридцать, не меньше. Все они надо мной издевались. Кроме аптекаря Гранделя — тот промыл мне глаза.
— Хорошо. Грандель, поручаю вам составить полный и точный список людей, участвовавших в издевательствах, и наложить на них штрафы, пропорциональные их вине. Собранные таким образом средства должны быть выплачены Джантиффу. В случае Неллики рекомендую штраф в размере не менее пятисот озолей.
Старик-аптекарь опасливо обвел глазами толпу, пожал плечами:
— Сделаю все, что могу — хотя это явно не будет способствовать моей популярности.
Вмешался Фариск:
— Все правильно! Я, например, не участвовал в издевательствах — несмотря на то, что Джантифф по сути дела стал моим конкурентом, торгуя перцебами на ярмарке. Считаю, что большие штрафы только пойдут на пользу — в Баладе давно пора навести порядок, народ опустился и распоясался! Я помогу Гранделю установить личность каждого, кто замешан в этой подлой забаве, и советую никому не делать поблажек. А если у Гранделя после этого уменьшится клиентура, то и в «Старом гревуне» кое-кому дадут от ворот поворот!
— Тогда я оставляю это дело в руках Фариска и Гранделя. Необходимо решить еще один вопрос. Любезнейший, вас зовут Юбанк?
Экспедитор кивнул и улыбнулся:
— Да, ваше благородие, так меня зовут.
— У вас нет другого имени?
Арестант колебался лишь какую-то долю секунды:
— Меня все величают просто Юбанком.
— Где вы родились?
— Не имею представления, ваше благородие. Сирота, родителей не помню.
— Трагическое стечение обстоятельств. Где вы воспитывались?
— Мне привелось побывать на многих планетах, ваше благородие. Не могу назвать родным, однако, ни один из миров.
— Когда в Балад прибудет курсар Коннатига, он внимательно изучит вашу биографию. Пока что я могу судить только о событиях недавнего прошлого. Прежде всего, насколько я понимаю, вы продали обратный билет Джантиффа за наличные и присвоили выручку.
Юбанк на какое-то время задумался, но, по-видимому, сразу понял, что факт продажи билета легко проверить, и неохотно кивнул, слегка поклонившись:
— Будучи уверен в том, что Джантиффу не придется воспользоваться билетом, я не хотел, чтобы деньги пропали зря.
— А впоследствии, когда вы узнали, что, вопреки вашим ожиданиям, Джантифф заработал требуемую сумму, вы украли его деньги?
— Должен ли я понимать вас таким образом, ваше благородие, что суд Коннатига требует от обвиняемого свидетельствовать против самого себя?
— Разумное возражение, — великодушно отозвался Риль Шерматц. — Но вопрос достаточно ясен для того, чтобы в длительном судопроизводстве не было необходимости. Свидетельства Джантиффа позволяют с уверенностью установить факт хищения, причем похититель, вне всякого сомнения — вы. Я лишь предоставляю вам возможность отрицать свою вину. Кроме того, не подлежит сомнению, что вы проинформировали охранника Бувехлютера о местонахождении лесной бродяжки, подружившейся с Джантиффом, прекрасно понимая, к чему это приведет — прикарманив деньги Джантиффа, вы хотели его устранить. Курсар проведет соответствующее расследование. Если вы не признаете свою вину, истина будет установлена с помощью энцефалографического детектора лжи. Тем временем, вся ваша собственность подлежит конфискации. С этого момента вы нищий, у вас не осталось ни одного динкета.
Юбанк разинул рот, глаза его увлажнились. Он взмолился голосом почти певучим, как у музыкально одаренного пса:
— Это выходит за рамки любых разумных представлений! Вы собираетесь экспроприировать все мои скудные сбережения?
— Подозреваю, что вас ждет гораздо худшая участь. Насколько мне известно, вы подстрекали Бувехлютера к изнасилованию и убийству. Если это будет подтверждено курсаром, к вам не проявят никакой снисходительности.
— Отведите меня к гроссмастеру! Он за меня поручится, я служил ему верой и правдой!
— Вчера вечером подрядчик Шубарт покинул свою усадьбу вместе с гостями. В любом случае, его поручительство не пошло бы вам на пользу — он тоже находится под следствием, и его судьба может оказаться еще плачевнее вашей.
Шерматц подал знак Гарфреду и Оскюлоту:
— Отведите Юбанка в надежное место заключения. Убедитесь в том, что у него не будет никакой возможности бежать. Если он совершит побег, каждый из вас будет оштрафован на тысячу озолей.
— Давай, Юбанк, пошевеливайся! — подтолкнул арестанта Оскюлот. — Посидишь у меня в погребе — оттуда и крыса не улизнет. А если случится такое чудо и ты провалишься еще глубже под землю, я берусь заплатить оба штрафа за себя и за Гарфреда!
— Одну минуту! — Джантифф преградил дорогу Юбанку. — Что случилось с Искрианой? Скажите мне, если знаете!
Лицо экспедитора стало непроницаемым:
— Зачем ты меня спрашиваешь? Обращайся к Бухлому.
— Бухлый не отвечает на вопросы — он мертв.
Юбанк молча отвернулся. Два новоиспеченных шерифа повели его по улице и скоро скрылись за углом.
Риль Шерматц снова обратился к жителям поселка:
— Новый курсар прибудет не позднее, чем через три дня. Помните: курсар представляет Коннатига, его приказы должны выполняться беспрекословно! Теперь вы можете идти по своим делам. Джантифф, нам пора ехать. В Баладе больше нечего делать.
— Как быть с Искрианой? Я не могу уехать, пока не узнаю, что с ней!
— Джантифф, приходится смириться с печальной действительностью. Либо она мертва, либо вернулась в лес. Как бы то ни было, я ничем не могу помочь.
— А женщина, просившая вас срочно приехать? Кто она и где она?
— Этим вопросом займется курсар. Нас ждут в Аррабусе. В Баладе я не могу предпринять ничего, что нельзя было бы поручить кому-нибудь другому.
Глава 16
Черный космический бот стремительно нес двух пассажиров над возделанными полями Балада, над мрачным Сычовым лесом, над озером Неман, над просторами Потусторонних лесов и Нагорья.
Джантифф сидел в напряженном раздумье, не проявляя склонности к беседе. В конце концов молчание нарушил Риль Шерматц:
— Подозреваю, что тебе все еще не дают покоя недавние события, что вполне понятно. К сожалению, характер моих обязанностей таков, что я могу добиваться восстановления справедливости лишь в самых общих чертах. Охотники на ведьм, например: кто они? Добропорядочные фермеры, следующие вековым традициям, или убийцы? Заслуживают ли они все немедленного наказания? По правде говоря, наказание как таковое интересует меня гораздо меньше, чем предотвращение дальнейшего произвола. Двух или трех суровых примеров достаточно, чтобы внушить остальным уважение к закону. Запугивание, однако, не всегда и не везде приводит к желаемым результатам. Нередко самые закоренелые преступники — именно те, на кого не действуют никакие способы убеждения. С другой стороны, заставлять каждого возместить сполна уже нанесенный им ущерб значило бы, во многих случаях, разрушить традиционные взаимоотношения и повергнуть общину в хаос и разорение. В Баладе, скорее всего, местная экономика не выдержала бы массовых судебных процессов. Поэтому я более или менее удовлетворен существующим положением вещей.