Страница 2 из 70
Шептуны направляются в Люсц, чтобы подчеркнуть необходимость перемен. Они намерены обсудить с Вами реальные перспективы реформ. Они надеются также, что Вы почтите своим присутствием Фестиваль Века, тем самым демонстрируя поддержку новой программы, и, возможно, окажете Аррабусу экономическую помощь. Я ездил в Уонисс, чтобы проконсультироваться с Шептунами. Завтра они выступят перед народом в Унцибале, после чего сразу же отправятся на Нуменес.
Считаю, что их оценка сложившейся ситуации отражает действительное положение вещей, и рекомендую Вам уделить посланникам Аррабуса благожелательное внимание.
Бонамико,
курсар Коннатига,
Унцибал, Аррабус».
Внимательно прочитав донесение курсара, Коннатиг взял вторую карточку, датированную днем позже:
«Коннатигу в Люсце:
Шептуны Аррабуса приветствуют Вас!
Мы скоро прибудем в Люсц, где надеемся встретиться с Вами, чтобы обсудить неотложные дела чрезвычайной важности. Кроме того, Вы получите приглашение к участию в Фестивале Века — торжестве, посвященном столетию эгализма. В ходе совещания мы подробно разъясним цель приглашения и посвятим Вас в наши планы на следующее столетие, в том числе сообщим об ожидающих Аррабус неизбежных переменах. Рассчитывая на Ваше конструктивное содействие, мы обратимся к Вам за советом.
С уважением,
Шептуны Аррабуса».
Коннатиг уже просматривал эти два сообщения, когда они прибыли; теперь он перечитывал их для того, чтобы освежить в памяти их содержание. Третьего послания, полученного через некоторое время после второго, он еще не видел:
«Коннатигу в Люсце:
Депеша из Аластроцентрала в Унцибале, Аррабус.
Вынужден взять на себя эту обязанность и сообщить о необычных, вызывающих беспокойство обстоятельствах. Некий Джантифф Рэйвенсрок явился в Аластроцентрал и утверждает, что должен срочно, совершенно безотлагательно поставить Вас в известность о событиях, чреватых катастрофическими последствиями. Курсар Бонамико отсутствует самым непостижимым образом. Мне остается только предложить Вам отправить в Аррабус следователя, способного разобраться в сложной и, возможно, достаточно серьезной ситуации.
Клод Морре,
секретарь Аластроцентрала,
Унцибал, Аррабус».
Пока Коннатиг размышлял, не выпуская из руки третью карточку, в прорези стола появилась четвертая:
«Коннатигу в Люсце:
Сплошной кошмар, я ничего не понимаю и боюсь! Боюсь прежде всего за несчастного Джантиффа — его могут схватить с минуты на минуту! Если кто-нибудь не положит конец этому безобразию. Хорошо, если просто убьют, а то еще что-нибудь похуже придумают, с них станется. Его обвиняют в жутком преступлении, а он невинный ребенок — что они придумывают? Секретаря Морре убили! Курсар Бонамико пропал без вести! Я сказала Джантиффу, чтобы он бежал на юг, в Потусторонние леса. Там опасно, но здесь ему оставаться нельзя.
Скорее пришлите кого-нибудь на помощь! Я одна и не знаю, что делать.
Алейда Гластер,
дежурный регистратор,
Аластроцентрал, Унцибал».
Читая последнее сообщение, Коннатиг нахмурился и некоторое время стоял без движения, после чего повернулся, бросив карточку на стол, и спустился по деревянной винтовой лестнице на площадку лифта. Перед ним сдвинулась в сторону дверь — Коннатиг вошел в кабину, спустился до Кольца Миров и, пользуясь одним из радиальных туннелей, предназначенных только для него, доехал в той же кабине до кабинета № 1716.
На табличке в вестибюле перечислялись важнейшие данные Виста — населенной тремя миллиардами людей единственной небольшой, прохладной и плотной планеты белого солнца, Двона. Коннатиг прошел в обширный кабинет. Посреди зала плавал в воздухе глобус трехметрового диаметра — миниатюрная реплика Виста с десятикратно преувеличенным для наглядности рельефом поверхности. Прикасаясь к глобусу, Коннатиг мог поворачивать его в любом направлении. Когда перед ним оказались Трембал и Тремора — два континента, противолежащих подобно искаженным зеркальным отражениям — Коннатиг остановил глобус. Континенты, похожие на огромные песочные часы с не слишком тонкой талией, раскинулись вдоль меридианов Виста на шесть тысяч километров от Северного залива до Стонущего океана на юге. Около экватора, в талии «песочных часов», их разделяет Саламанское море — затопленный океаном сейсмический разлом шириной километров сто пятьдесят. Прибрежные полосы Трембала и Треморы, каждая не больше тридцати километров в поперечнике, тянутся извилистыми лентами между морем и яйлами — крутыми эскарпами на севере и на юге. Эти взморья получили наименование «Аррабус». На южном берегу раскинулись города-округа Унцибал и Серсе, на северном — Пропунция и Уонисс. Пары городов неразличимо слились: по сути дела, весь Аррабус покрылся непрерывной застройкой. За северной и южной яйлами начинаются так называемые Потусторонние леса — некогда населенные и местами цивилизованные, а ныне одичавшие просторы, заросшие темной тайгой.
Повернув глобус другим полушарием к себе, Коннатиг бегло осмотрел Зумер и Помбал — островные континенты поменьше, тоже «противостоящие», но далеко разнесенные на север и на юг от экватора. Оба отличаются малопривлекательным рельефом полузамерзших, часто заболоченных фьордов, разделенных почти отвесными гребнями гор. Здесь тоже живут люди, но их мало.
Отойдя от глобуса, Коннатиг прошелся по залу, разглядывая манекены в традиционных нарядах, панорамные пейзажи и прочие экспонаты. Ближе всех под стеклянным колпаком застыла пара аррабинов — почти одинаково одетые мужчина и женщина в свободных блузах кричащей расцветки, шортах и сандалиях из синтетического волокна. Их несимметричные прически, местами завитые или фигурно выстриженные, с торчащими и висящими локонами, служили, по-видимому, средством выражения индивидуальных предпочтений. На смугловато-бледных лицах — шаловливое рассеянное выражение, как у детей, замышляющих озорную проказу. Будучи потомками множества смешанных рас и народов, никакими другими особенностями физиономий или телосложения аррабины не отличаются.
Рядом выпрямились манекены горцев Помбала и Зумера — мужчины и женщины гораздо более характерной внешности: высокие, ширококостные, с длинными горбатыми носами, выдающимися скулами и подбородками. На них подбитые мехом одежды с орнаментами из медных шпилек и подвесок, высокие сапоги и ермолки из мятой кожи. На стене за манекенами — фотография наездника-зура на внушающем ужас шунке[3] в спортивной попоне, выезжающего на стадион для «шункерии». Чуть поодаль от других манекенов сгорбилась на корточках женщина средних лет в длинном платье с капюшоном из вертикальных желтых, оранжевых и черных полос —ногти ее блестят, как позолоченные. На табличке написано: «Ведьма из Потустороннего леса».
Приблизившись к справочному терминалу, Коннатиг изучил краткую историю Аррабуса[4] — с ней он был знаком весьма поверхностно. Читая, он медленно кивал, будто находя подтверждение некоему давно сложившемуся мнению. От терминала он перешел к трем большим фотографиям на стене. Первая, вид Унцибала с воздуха, на первый взгляд могла показаться геометрической абстракцией — бесчисленные ряды разноцветных, но одинаковых многоквартирных блоков, постепенно уменьшались в перспективе и сливались с горизонтом. Второй снимок позволял понять, каким видел стадион 32-го района зритель, сидящий на трибуне: скамьи, сплошь покрытые порослью человеческих тел, окружали арену, где набычились два шунка, готовых схватиться насмерть. На третьей фотографии корреспондент запечатлел вид, открывающийся вдоль одного из знаменитых аррабинских движущихся «полотен» — битком набитая людьми скользящая лента больше тридцати метров в ширину стремилась вдаль и растворялась в дымке расстояния.
3
Шунки: чудовищные твари, водятся в болотах Помбала. Отличаются исключительно неуживчивым, злобным и непредсказуемым нравом. Шунки отказываются размножаться на Зумере, хотя лучшими наездниками считаются именно зуры. На стадионах Аррабуса зрелища с участием шунков, наравне с местной разновидностью хуссейда — самые популярные развлечения.
4
См. Глоссарий, п. 1.