Лорд Престимион

Сам Деккерет не испытывал такой уверенности. Он не напрашивался на это приключение. Это была идея Септаха Мелайна. Он с радостью согласился, там, в Замке, но тогда он не понимал до конца, что значит охотиться на ститмоев на их территории. И хотя в течение первых нескольких месяцев жизни в Замке он слышал массу увлекательных охотничьих рассказов молодых кандидатов в рыцари и очень им завидовал, сейчас он понял, что одно дело — прогуливаться по огороженным охотничьим угодьям Халанкса или Амблеморна в надежде встретить заура, онатилза или билантуна, и совсем другое — бродить по студеному северному лесу в поисках злобного ститмоя с намерением убить его крохотным кинжалом.

Но трусость не входила в число недостатков Деккерета. То, что ждало впереди, выглядело делом трудным, но, возможно, охота окажется не столь рискованной, как ему сейчас кажется, ведь воображение заставляло его предвидеть самое худшее. Поэтому он взял свои кинжал и мачете, несколько раз ожесточенно рубанул воздух для тренировки и весело сказал Акбалику, что по размышлении кинжал кажется ему вполне подходящим и он готов поохотиться на ститмоя, когда сам ститмой будет к этому готов.

Когда они спустились вслед за пятеркой охотников вниз по усеянному валунами склону и вышли на мрачную поляну, где обитали ститмой, Акбалик устроил ему еще один сюрприз: достал из сумки две тупоносые металлические трубки, сунул одну за пояс рядом с кинжалом, а вторую вручил Деккерету.

— Энергобластеры? Но вы говорили…

— Приказ лорда Престимиона. Мы должны вести себя как спортсмены, это правда, но от меня также ожидается, что я привезу тебя назад живым. Основное оружие — кинжал, а если возникнут трудности, применяй мачете, но, если окажешься в действительно сложном положении, стреляй в этого проклятого зверя из энергобластера. Способ неэлегантный, но разумный в качестве последнего средства. Разъяренный ститмой может выпустить человеку кишки тремя ударами когтей.

Чувствуя скорее стыд, чем облегчение, Деккерет сунул энергобластер в одну из петель у пояса, жалея, что нельзя убрать его подальше, чтобы местные охотники его не заметили. Они уже и так ясно дали понять, что считают Деккерета и Акбалика парой пустых самовлюбленных хлыщей, которые не могут найти себе лучшего занятия, чем отправиться в северные леса охотиться на опасных животных всего лишь ради развлечения. Едва ли они могут еще ниже пасть в глазах обитателей Граничья, если один из них вдруг вытащит энергобластер и сожжет непокорного ститмоя. Все равно Деккерет поклялся себе, что не прибегнет к этому оружию даже в качестве последнего средства. Кинжала и, при необходимости, мачете, должно хватить.

Ночью выпал снег. Хотя температура была немного выше нуля, земля побелела. Редкие, отдельные хлопья снега падали с неба. Одна снежинка упала на щеку Деккерета, вызвав легкое жжение. Это было странное ощущение. Сам снег был для него новым и очень странным явлением.

У деревьев на поляне стволы были желтые, как у тех, что встречались южнее, но их покрывали густые черно-коричневые листья, напоминающие иглы, и ветки не были голыми. Стволы и ветви этих деревьев не изгибались под странными углами, а стояли высокие и прямые, и их густые кроны сплетались далеко вверху. Внизу царил густой сумрак. С одной стороны текла речка, усеянная крупными валунами, а с другой, ближе к горе, местность резко обрывалась в глубокую долину.

Пятеро наемных охотников шли впереди, а Деккерет с Акбаликом шагали за ними по следам, оставленным на снегу. Они двигались все быстрее и уже трусцой, а потом легкими прыжками бежали по лесу вдоль берега реки. Охотники почти не оглядывались. Когда один из них все же оглянулся — это была одна из женщин, с плоским лицом, большим ртом и широкими промежутками между зубами, — то лишь для того, чтобы насмешливо улыбнуться Деккерету, словно говоря:

«Через пять минут ты так испугаешься, что лишишься остатков разума». Возможно, это ему только показалось. Может быть, она просто хотела его подбодрить.

Но ее улыбку нельзя было назвать приятной.

— Ститмой, — внезапно произнес Акбалик. — Три, по-моему — Он махнул рукой влево, в сторону темной рощи, где деревья с желтыми стволами стояли особенно тесно, а снег покрывал землю толстым слоем. Сначала Деккерет не заметил ничего необычного. Затем увидел белый участок, белизна которого отличалась от снега: она была нежнее, ярче, словно сияла, а не блестела. Там двигались большие мохнатые белые животные. Ветер донес их низкое, негромкое рычание.

Охотники остановились у опушки рощи. Они тихо обменялись несколькими непонятными словами, а затем двинулись к деревьям, рассредоточившись в широкую дугу.

Деккерет быстро сообразил, что происходит. Ститмои — да, их было трое — почуяли запах. Они медленно двигались среди деревьев, словно вырабатывали свою стратегию. Теперь Деккерет их ясно различал: массивные звери с короткими лапами, длинными, выступающими черными рылами и плоскими треугольными головами, с которых пристально смотрели золотистые глаза, обведенные красными кругами. Они были размером с очень крупных собак, но тяжелее и массивнее. Они казались неизящными, но могучими: массивные бедра и лапы с длинными изогнутыми когтями, черными и блестящими, явно таили огромную силу. Деккерету не верилось, что ему полагается убить одно из этих созданий обычным кинжалом. Но именно так это и делалось, хотя и казалось невозможным.

Он не забыл слов Септаха Мелайна. «Насколько я знаю, этот ститмой самый опасный дикий зверь на планете.

Красивая тварь: густой мех, горящие глаза…»

Женщина с редкими зубами делала им какие-то знаки.

— Первый — твой, — сказал Акбалик.

— Что?

Деккерет ожидал, что первым будет более старший и опытный Акбалик. Но смысл жестов женщины был совершенно ясен: она звала его к себе.

— Они так решили, — сказал Акбалик. — Обычно они определяют наилучшее соответствие охотника и добычи. Тебе лучше поспешить Я пойду сразу же за тобой.

Деккерет кивнул. Он вышел вперед, все еще неуверенно и смущенно. Но едва он сделал первый шаг по направлению к темной поляне, произошла поразительная вещь. Всякая неуверенность исчезла. Странное холодное спокойствие овладело им. Страх и сомнения полностью улетучились. Он почувствовал себя совершенно готовым, созревшим для убийства, полностью сосредоточенным на своей цели.

И мгновение спустя охота началась.

Теперь кинторские охотники расположились широкой дугой, охватывающей то место, по которому двигались ститмой, и концы этой дуги далеко выходили за его пределы с обеих сторон. Женщина, которая, по-видимому, считалась проводником Деккерета, стояла в конце этой линии. Она пошла вперед, а Деккерет следовал за ней по пятам. Двое охотников на правом и левом флангах двигались внутрь под острыми углами, приближаясь к животным. Теперь они начали производить ужасный шум, дуя в медные рога, которые достали из своих мешков, а два других охотника хлопали в ладоши и кричали.

Их замысел, как понял Деккерет, состоял в том, чтобы разделить животных, двоих отогнать в сторону и открыть свободный проход к третьему. И шум возымел желаемое действие. Ститмой, озадаченные и встревоженные резкими трубными звуками, поднялись на задние лапы и царапали когтями кору деревьев, чем, по-видимому, выражали свое раздражение, а их рычание уже не было тихим, рокочущим звуком, а превратилось в раскатистые злобные вопли.

Охотники продолжали смыкать круг. Ститмой не выказывали явного страха — только раздражение и недовольство тем, что их тревожат в собственных владениях. Они медленно повернулись и начали удаляться в разные стороны, возможно, каждый направлялся к своему логову Пятеро охотников не обращали внимания на двух самых крупных зверей, позволяя им беспрепятственно ускользнуть в гущу леса. Они переключили все внимание на оставшегося ститмоя, самку, менее крупную, чем другие, но все равно опасную. Они надвигались на нее, высоко поднимая ноги, словно маршировали на параде, и изо всех сил шумели.