Страница 4 из 44
Когда на счету Пардеро набралась требуемая сумма, он забрал деньги у кассира и теперь, будучи человеком свободным, мог беспрепятственно покинуть трудовой лагерь. С сожалением попрощавшись с врачом, заслужившим его приязнь и уважение, Пардеро поднялся по трапу транспортера, отбывавшего в Карфонж. Пролетая над Газвинскими болотами, он чувствовал даже нечто вроде скорбного желания вернуться — безрадостный лагерь был единственным приютом, какой он когда-либо знал. Карфонж он почти не помнил, а космодром казался давним сновидением.
Комендант Мерган ему не повстречался, но Динстер, только что явившийся на работу ночной носильщик, узнал его.
Звездолет «Эктобант компании», «Придания», доставил Пардеро в Баруйю на планете Дей, Аластор 2121, где он пересел на лайнер «Лузимар» Ойкуменической магистрали, следовавший до транспортного узла Калипсо на Имбере. Из Калипсо «Серебристый волномах» совершал ежедневные короткие рейсы до Нуменеса.
Пардеро понравилось путешествовать: неожиданные впечатления, случайности и виды потрясали его. Калейдоскоп миров Скопления превосходил всякое воображение — приземления и взлеты, потоки лиц, платьев, костюмов и мантий, шляп, украшений и драгоценностей, цветов, огней и обрывков странной музыки, говор и смех, чарующие взоры красавиц, склоки и торжества, тревоги и воодушевление, устройства и удобства, поразительные индивидуумы и безликие толпы. Неужели он все это знал — и все забыл?
До сих пор Пардеро не предавался жалости к себе — враг оставался зловещей абстрактной фигурой. Но как чудовищно, бездушно с ним обошлись! Немыслимая жестокость! Оторвали от семьи и друзей, лишили сочувствия и покровительства, умственно охолостили, убили в нем человека!
Убийство!
Слово холодило кровь, заставляло содрогнуться и поморщиться. И откуда-то издалека мерещились раскаты издевательского хохота.
Приближаясь к Нуменесу, «Серебристый волномах» задержался у Геральда, внешней планеты той же системы, чтобы получить от Покрова разрешение на посадку — мера предосторожности, позволявшая свести к минимуму вероятность неожиданной космической атаки на дворец коннатига. После обязательной проверки звездолет пропустили — голубовато-белесый шар Нуменеса стал стремительно увеличиваться в иллюминаторах.
На расстоянии примерно пяти тысяч километров произошло привычно-неожиданное преображение — планета, висевшая где-то сбоку в пустоте, как гигантский елочный шар, стала необъятным миром, раскинувшимся далеко внизу. Открылась великолепная панорама белых облаков, голубого воздуха, сверкающих морей — «Серебристый волномах» спускался на Нуменес.
Центральный космодром в Коммарисе занимал территорию не меньше пяти километров в диаметре, окаймленную высокими пальмами-джасинтами и зданиями неизбежных портовых учреждений в характерном для Нуменеса приземисто-воздушном стиле.
Сойдя по трапу «Серебристого волномаха», Пардеро зашел в скользящий на магнитной подушке вагончик, доставивший его на космический вокзал, где он спросил у первого встречного, как проехать к госпиталю коннатига. Тот указал на справочное бюро, а служащий бюро направил его в пристройку вокзала, где находилось отделение скорой помощи. Там его встретила высокая худощавая женщина в белом халате с голубыми отворотами и манжетами. Она коротко представилась:
— Матрона Гюндаль. Насколько я понимаю, вы желаете, чтобы вас приняли в госпиталь коннатига?
— Да.
Матрона пробежалась пальцами по клавишам — очевидно, включая какое-то звукозаписывающее устройство:
— Имя, фамилия?
— Меня называют «Пардеро». Не знаю, как меня зовут на самом деле.
Матрона Гюндаль никак не прокомментировала сообщение:
— Место и дата рождения?
— Я не помню, где родился и когда.
— На что вы жалуетесь?
— На полную потерю памяти.
Матрона окинула его безразличным взглядом, свидетельствовавшим, вероятно, о некотором интересе к пациенту:
— Другие заболевания, травмы?
— В остальном я чувствую себя неплохо.
— Медсестра вас проводит.
Матрона повысила голос:
— Ариэль!
Вошла молодая блондинка — ее задорное веснушчатое лицо не вязалось с больничным халатом. Матрона Гюндаль указала на пациента лаконичным наклоном головы:
— Этого господина нужно проводить в госпиталь коннатига.
У Пардеро она спросила:
— Багаж у вас есть?
— Нет.
— Желаю скорейшего выздоровления.
Медсестра вежливо улыбнулась:
— Сюда, пожалуйста!
Пока аэротакси бесшумно несло их на север над зелеными и голубыми просторами Флор-Соланы, Ариэль поддерживала приятный разговор:
— Вы уже бывали на Нуменесе?
— Не знаю. Я ничего не помню, кроме последних двух-трех месяцев.
— О, прошу прощения! — растерялась Ариэль. — Ну, если хотите знать, на Нуменесе нет настоящих континентов, только острова. Зато здесь у каждого своя яхта, побольше или поменьше.
— Жить на яхте, наверное, интересно.
Ариэль осторожно коснулась вопроса об амнезии, краем глаза следя, не вызовет ли это у собеседника приступ раздражения или обиды:
— Не помнить себя очень странно. Что вы чувствуете, когда думаете о прошлом?
Пардеро задумался:
— Ничего особенного. Просто не помню, вот и все.
— Хорошо хотя бы то, что у вас ничего не болит. Представьте себе! Вы можете оказаться кем угодно — богачом, знаменитостью!
— Скорее всего, я был самым заурядным субъектом — дорожным строителем, бродячим собачьим парикмахером...
— Совершенно исключено! — заявила Ариэль. — Вы производите впечатление... как бы это сказать...
Она замялась, смущенно улыбнувшись, но закончила:
— Уверенного в себе, сообразительного человека.
— Надеюсь, вы правы, — Пардеро взглянул на излучавшую свежесть блондинку и вздохнул, опечаленный перспективой скорого расставания. — Что со мной сделают?
— Ничего страшного. Вашу болезнь изучат очень умные люди, с помощью очень сложных устройств. Почти наверняка вас вылечат.
У Пардеро сжалось сердце:
— Рискованное дело! Вдруг я — кто-нибудь, кем я совсем не хочу быть?
Ариэль не удержалась от усмешки:
— Насколько я знаю, люди теряют память именно по этой причине.
Пардеро удрученно хмыкнул:
— И вы не боитесь ехать в такси с субъектом, возможно, совершившим постыдные преступления?
— Мне платят за храбрость. Иногда приходится сопровождать опасных пациентов.
Пардеро, не забывавший любоваться видами острова Флор-Солана, заметил впереди высокий шатер из прозрачных панелей, разделенных светлыми ребрами и поясами — рядом угадывались многочисленные сооружения, прячущиеся за пальмами-джасинтами и киноварисами.
По мере приближения из окна такси стали видны шесть куполов вокруг центрального шатра. От каждого купола лучами расходились шесть продолговатых строений.
— Это и есть госпиталь? — спросил Пардеро.
— Госпиталь занимает огромную территорию — отсюда все не увидишь. Это Гексад — вычислительный центр. Здания поменьше — лаборатории и операционные. Палаты пациентов — во флигелях корпусов. Здесь вы будете жить, пока не поправитесь.
Пардеро застенчиво спросил:
— А вас я еще когда-нибудь увижу?
Веснушки на лице Ариэли чуть потемнели:
— Вы хотите, чтобы я вас навестила?
Пардеро трезво проанализировал свои неоднозначные влечения:
— Да.
Медсестра отозвалась почти игриво:
— Вы будете так заняты, что скоро меня забудете.
— Я больше никогда ничего не забуду!
Ариэль задумчиво закусила губу:
— Вы ничего не помните из прошлой жизни?
— Ничего.
— Может быть, вас кто-то любит, у вас где-то есть семья, дети.
— Все может быть... Почему-то мне кажется, что ни семьи, ни детей у меня нет.
— Ха! Все мужчины так говорят, оказавшись далеко от дома... Ну хорошо, я подумаю.
Аэротакси приземлилось. Пардеро с медсестрой прошли к Гексаду по тенистой пальмовой аллее. Ариэль искоса следила за подопечным — предчувствие беды, явно отражавшееся у него на лице, пробудило в ней сочувствие. Она произнесла бодро-утешительным «докторским» тоном: