День веснушек

Тамара Григорьевна удивилась: это ещё что за 24 выражение — тряпочка!.. Впредь чтобы не слышала. Понятно?

Боря кивнул: понятно.

Тема Новиков вздохнул негромко и сказал, что сегодня Пете Амосову помогла открыть портфель Тамара Григорьевна. И ещё Тёма сказал, что из портфеля упал карандаш, а карандаши падать не должны, потому что они бьются, как тарелки. Внутри бьются.

Тёма опять вздохнул негромко и ещё сказал, что ручки ломаются снаружи, а карандаши внутри. С ними тоже нельзя бегать по коридору. Если только привязывать верёвочкой. Карандаш стоит пять копеек, а спички — одну копейку. А в магазине он видел — земля продаётся в кульках.

Этот Новиков как начнёт говорить — его не остановишь. И ещё в руках держит шапку.

Тамара Григорьевна сказала:

— Убери шапку.

— Я её вчера потерял. В классе оставил.

— Сегодня не потеряешь. Мы тебе напомним. Тёма шевельнул губами, посомневался и убрал

шапку в ящик стола.

Тогда Первыш не выдержал и сказал:

— Надо и к шапке привязать верёвку. Ребята засмеялись. Они ведь знали, что у Тё-

мы кошелёк, в котором он носит деньги, чтобы платить за кисели, был привязан к карману верёвочкой.

— А у меня кошелёк не привязан, — громко сказала Лиля Зорина.

Есть в классе такая Лиля Зорина. Она знаменита тем, что у неё на голове три банта: два маленьких в косах, а один большой посредине головы. Женщина! Никакого чувства меры.

Лиля достала из кармана свой кошелёк и всем его показала.

— Подумаешь! — закричал Серёжа. — И у меня не привязан!

Тут многие начали кричать про кошельки, которые не привязаны, и про Тему, который может и карандаши привязать, и шапку, и самопишущую ручку, и тетради, и книги.

Это ребята начали уже придумывать. Даже про собрание забыли и про должностных лиц.

Тамара Григорьевна подняла высоко руки, похлопала в ладони:

— Рты закрыть! Все глаза на меня!

Ребята вспомнили про собрание, успокоились. Закрыли рты.

— Выберем санитаров. В каждом ряду одного санитара.

Боря не выдержал, открыл рот и крикнул:

— Галю в санитары!

— Хорошо, — согласилась Тамара Григорьевна. — Выберем Галю.

— Борю в санитары! — крикнула в ответ Галя. Наверное, из чувства признательности.

Боря этого не ожидал. Он не хотел быть санитаром.

— Хорошо. Борю тоже выберем.

— Не буду я, — заупрямился Боря. — Не хочу шею с ушами проверять.

— А что же ты хочешь делать? — спросила Тамара Григорьевна.

— Следить за порядком в коридоре.

Ребята сразу поняли — он хочет всех по затылку щёлкать.

— Я буду шею с ушами проверять, — вдруг заявил Тёма. В руках он опять держал шапку.

— Хочу тетради собирать! — закричал Серёжа и вскочил из-за стола, чтобы всем было его слышно и видно.

— Сядь и успокойся, — сказала Серёже Тамара Григорьевна.

— А я письмо получил из милиции, — вздохнул негромко Тёма.

— Какое письмо? — удивилась Тамара Григорьевна.

— Из милиции, — повторил Тёма. — Меня поздравили, что я стал учеником, и велели правильно переходить улицы.

— И я получила письмо из милиции! — крикнула Лиля с тремя бантами. — Оно у меня дома лежит.

— Тамара Григорьевна, — сказала Галя, — Новиков опять шапку из ящика достал.

Галя чувствовала себя уже санитаром и следила за порядком.

Тёма быстро спрятал шапку.

— А кто мне объяснит, — сказала Тамара Григорьевна, — для чего нужны в городе светофоры?

— Для автомобилей и пешеходов, — объяснил Серёжа.

— Чтобы автомобили не перекувыркивались, — добавила Зорина Лиля.

— Зачем же сразу перекувыркиваться, — улыбнулась Тамара Григорьевна. — Внимание! Встали с мест и тихонько подошли к окну.

Ребята встали и подошли к окну. Из окна был виден школьный двор и часть улицы.

Тамара Григорьевна показала на улицу:

— Вот светофор. Все видят, где светофор?

— Да! Все! — закричали ребята.

Первыш тоже закричал: шт

— Да! Все!

Хотя он не видел. Первыш и без того маленький, а тут перед ним оказалась ещё Лиля со своими тремя бантами. И один бант — самый большой — всё загородил.

Что из-за него увидишь, какой там светофор!..

Тогда Первыш потянул за конец ленты, и бант развязался. Тихо так развязался, Лиля даже не заметила.

И Первыш увидел улицу и светофор.

— Серёжа правильно сказал, что светофоры, нужны в городе для автомобилей и пешеходов. Переходить улицу разрешается только на зелёный свет и там, где есть белые квадратики или кружочки. Кнопки. Видите. Знать правила уличного движения — это значит правильно ходить и ездить по городу. И следят за этим милиционеры. Следят и помогают людям и автомобилям. Поэтому милиция и посылает ребятам письма, чтобы они учили правила уличного движения, умели правильно ходить по городу, правильно ходить в школу.

Первышу светофор не нужен: он рядом живёт со школой. И Воре не нужен. И Серёже не нужен. А Тёме Новикову светофор нужен. Он по светофору в школу ходит.

Может быть, поэтому милиция ему письмо и прислала?

И Лиле тоже поэтому прислала?

Ей тоже светофор нужен. И даже не один. У неё вообще всегда всего много: байтов, карандашей в портфеле, тетрадей и теперь ещё светофоров.

Когда Лиля что-нибудь ищет в портфеле, то никогда сразу найти не может.

Тамара Григорьевна даже записку к Лиле домой отправляла, чтобы дома Лилин портфель разгрузили.

Портфель разгрузили, а Лиля опять его нагрузила.

И куклу ещё таскает, в портфеле прячет.

Ребята видели. И Тамара Григорьевна видела, но делает вид, что не видела.

Тамара Григорьевна всегда всё видит. И сейчас она увидела, что у Лили бант развязан. И она завязала ей бант. А тогда Первыш перестал видеть улицу.

Но уже не надо было видеть улицу, потому что Тамара Григорьевна сказала, чтобы все сели по местам.

Будут продолжать классное собрание — выбирать должностных лиц.

Тётя Клава иногда запирает двери школы на ключ. После звонка на первый урок. Делает это для того, чтобы спокойно помыть полы в раздевалке и вестибюле.

Раз в неделю так получалось, что у первых и пятых классов занятия начинались на час позже. Поэтому те ребята, которые приходили ко второму уроку, приносили с собой клюшки и шайбу: можно, пока тётя Клава не открыла двери школы, поиграть в хоккей.

Играли, конечно, без коньков, «на простых ботинках». А случалось — и без резиновой шайбы. Сосулькой играли! Разобьётся одна сосулька — заменяли другой.

Тётя Клава хоккей уважала.

Первыш, Боря и Серёжа всегда смотрели, как играют в шайбу их коллективные вожатые.

Первыш, как только видел из окна квартиры, что уже играют, звонил по телефону Боре и Серёже. И они быстро надевали пальто, шапки, хватали портфели и бежали в школьный двор.

В 5-м «А» во время игры громче всех кричали Самохин и Ревякин, потому что Самохин был капитаном одной команды, Ревякин — другой.

Самохин был капитаном команды «Космонавтов», а Ревякин — капитаном команды «Чёрных бомбовозов».

Названия команд — это не навсегда: кто проигрывал, становился «Чёрным бомбовозом», а кто выигрывал, становился командой «Космонавтов».

Первоклассники сидели на крыльце школы. Они шумели и совсем не слушали тишину.

Если приходил Валентин Васильевич, он тоже

садился на крыльцо школы и тоже смеялся, шумел и совсем не слушал тишину.

А про коллективных вожатых и говорить нечего: какая тут тишина, на хоккейном поле!

Если приходил Глеб Глебыч или кто-нибудь из 10-го «А» с производственной практики, то игра принимала вполне приличный вид: Глеб Глебыч и старшеклассники начинали игру судить и допускали силовую борьбу в рамках правил.

Самохин всячески подбадривал свою команду, чтобы за командой сохранилось звание «космонавтов». Он не только кричал или в ужасе хватался за голову, но и действовал личным примером: наращивал высокий темп игры. Такой высокий, что «простые ботинки» не выдерживали и Самохин падал.