Король снов

— Престимион лишил его этого титула, — вмешался Гиялорис. — И поклялся, что на Зимроэле никогда больше не будет прокуратора. — Обвисшее лицо Великого адмирала налилось кровью, откуда-то из глубины необъятной груди послышался глухой рык. Деккерет мельком подумал, что он сейчас больше всего напоминает большой вулкан, который вот-вот начнет извергаться. — Мы что, должны поднести на золотом блюде этому никчемному племяннику то, что Престимион отобрал у его дяди, только потому, что племяннику так приспичило? Дантирия Самбайл все же был выдающимся человеком — на свой лад, конечно. А это просто безмозглая свинья и ничего больше.

— Дантирия Самбайл был выдающимся человеком? — изумленно повторил Динитак. — Судя по тому, что я о нем слышал, он был монстром из монстров!

— Это совершенно бесспорно, — согласился Деккерет. — Но он был также умным, проницательным человеком и блестящим лидером. Он сыграл далеко не последнюю роль в превращении Зимроэля в то, что мы видим сегодня, а ведь в начале правления Пранкипина и Конфалюма этот континент представлял собой скопище мелких и мельчайших княжеств. Он хорошо работал с Замком и Лабиринтом на протяжении сорока лет, до тех пор пока ему не стукнуло в голову, что он сам обладает такой силой, что может назначать новых короналей. После этого все изменилось напрочь. — Он повернулся к Гиялорису. — Вы отлично знаете, господин мой, адмирал, что мы ни в коем случае не дадим власти этому Гавиралу. Автор письма Мандралиска. И именно Мандралиска оказался бы настоящим прокуратором, если бы мы с вами вдруг сошли с ума и позволили бы восстановить этот титул.

— И все же вы, мой лорд, намереваетесь вести переговоры, зная, что это переговоры со змеей Мандралиской, который уже покушался однажды на вашу жизнь? — спросил Гиялорис.

Септах Мелайн погладил свою ухоженную вьющуюся бороду и рассмеялся.

— Вы помните, Гиялорис, — этих двоих связывала, возможно, самая тесная дружба, которая только существовала среди людей этого необъятного мира, и все же ни один из них за все десятилетия своего знакомства не обратился к другому на «ты», — как перед самым началом последнего сражения войны против Корсибара, когда мы стояли у Тегомарского гребня, под белым флагом парламентера выехал принц Гонивол, он был тогда Великим адмиралом, и сказал, что лорд Корсибар все еще сохраняет надежду на мирное решение всех споров и призывает к переговорам?

— Да, и предложил направить герцога Свора, чтобы обсудить с ним мирные условия. Вы это имеете в виду? — поинтересовался Гиялорис, усмехаясь давним воспоминаниям.

— Свор был наименее воинственным из всех нас, — пояснил Септах Мелайн Динитаку, — зато самым хитрым. Кроме того, перед тем как произошел раскол, он тесно дружил с Корсибаром. Мы не видели никакого смысла в переговорах, но Престимион сказал: «Надо их выслушать. Никакого вреда от этого не будет» — точно так же, как Деккерет сегодня. Итак, Свор взгромоздился на скакуна, встретился с Гониволом посреди обширного поля, и Гонивол сделал ему предложение, которое заключалось в том, чтобы Свор, пока сражение не началось, поговорил с офицерами Престимиона и сказал каждому, что лорд Корсибар сделает их всех герцогами и принцами, если они откажутся от Престимиона в разгар боя и перейдут на сторону узурпатора. Он, Корсибар, также предложил малышу Свору свою собственную сестру, прекрасную Тизмет, в жены — как плату за предательство. Вот что Корсибар подразумевал под словом «переговоры».

— И что же сделал Свор? — спросил Деккерет, который тоже впервые слышал этот рассказ.

— Приехал обратно в наш лагерь, рассказал всем о том, что ему было предложено, мы от души посмеялись, а потом началось сражение. И в этом сражении Свор геройски погиб, сражаясь за Престимиона, хотя вплоть до того дня этот хитрый коротышка считался изрядным трусом.

— Интересно, сможем ли мы также от души посмеяться, — скептически заметил Динитак, — когда выясним, как же выглядят переговоры в представлении Мандралиски?

— Надеюсь, что сможем, — ответил Деккерет.

— Значит, вы всерьез решили встретиться с ними? — спросил Гиялорис.

— Именно так, — сказал Деккерет. — Где гонец от правителя Гавирала? Сообщите ему, что я принимаю приглашение. Мы направимся прямо в указанное ими место.

Выбранное Самбайлидами место находилось в трех тысячах миль вверх по Зимру возле города Сальвамота. Там находилось поместье Меримайнен-холл, где в былые годы любил отдыхать прокуратор Дантирия Самбайл. После крушения прокуратора это поместье осталось в собственности семейства, а теперь, очевидно, принадлежало одному из братьев-Самбайлидов, именовавшему себя правителем Гавахаудом.

— Это который из них? — спросил Деккерет у Септаха Мелайна. — Я все время их путаю. Самый большой пьяница?

— Того зовут Гавиниус, мой лорд. Гавахауд — напыщенный щеголь, считающий себя образчиком стиля и вкуса и достойный включения в число высших аристократов Замковой горы по своему тщеславию и глупому высокомерию. Я рассчитываю узнать у него много нового о тонкостях моды.

Деккерет хихикнул.

— Думаю, что все мы найдем чему поучиться у этих людей.

— А они кое-чему научатся у нас, мой лорд, — добавил Гиялорис.

Конечно, совершать путешествие по реке на океанских судах было не таким уж обычным делом, но в Пилиплоке оказалось слишком мало речных судов, чтобы на них можно было погрузить войска Деккерета, а Зимр был настолько глубок и широк, что флотилия короналя шла по нему без особых трудностей. Единственная проблема состояла в том, чтобы благополучно разминуться с многочисленными торговыми суденышками, спускавшимися к устью Зимра, — их шкиперы терялись при встречах с огромными океанскими транспортниками, занимавшими большую часть судоходного фарватера. Но все же встречи обходились без единого происшествия, и великая армада лорда Деккерета без помех продвигалась к северу.

По берегам тянулся практически неизменный пейзаж: широкие прибрежные долины, ограниченные невысокими холмистыми грядами, и сменявшие друг друга, словно бусины в ожерелье, небольшие, но шумные города, центры сельскохозяйственных районов. На смену одному теплому солнечному дню неизменно приходил другой, со столь же ярким небом и приятным легким ветерком. Правда, в пути они получили несколько сообщений о том, что в Ни-мойе, против всякого обыкновения, идут сильные дожди, совершенно несвойственные этому сезону, но Ни-мойя была далеко, а здесь, гораздо ниже по течению Зимра, держалась теплая, без излишней жары сухая погода.

Согласно широко объявленной легенде, Деккерет совершал свое первое великое паломничество, но он не удостоил своим посещением ни один из приречных городков, а лишь стоял на носу «Лорда Стиамота» и махал рукой толпившемуся на набережных народу, когда флотилия величественно проплывала мимо того или иного поселения. Даже во время великого паломничества корональ не имел возможности навещать все попадавшиеся по пути населенные пункты и останавливался лишь в крупнейших городах. Иначе ему пришлось бы провести весь остаток дней в переездах с места на место, наедать жир на банкетах в мэриях и никогда больше не увидеть Замок. К тому же авантюра Мандралиски и Пяти правителей тоже требовала скорейшего разрешения, поэтому флотилия не делала остановок даже в таких относительно важных городах, как Порт-Сэйкфорж, Стенвамп или Гамблеморн.

Так они, день за днем, двигались вверх по безмятежной долине Зимра, минуя многочисленные города: Дамбемуир, Оргелиуз, Импемонд, Большой Хаунфорт, Серинор, Семирод, Молагат, Фиббилдорн, Корандерк, Массафар и многие, многие другие. Септах Мелайн, назначивший сам себя картографом, как только впереди показывалось поселение, называл его имя. Но каждый город походил на другой, как две капли воды: протянувшаяся вдоль реки широкая набережная, причал, где небольшая толпа пассажиров ждала следующего рейсового судна, склады, базары, плотные ряды пальм, алабандинов и танигалов. По мере того как перед ним в дымке расстояния проплывали города, Деккерет снова и снова ощущал всю необъятность огромного мира, каким являлся Маджипур: множество его областей, его бесчисленных городов, миллиарды его жителей, расселившихся по трем континентам, столь гигантским, что лишь для того, чтобы пересечь все их по прямой линии, потребовалось бы гораздо больше, чем человеческая жизнь. Здесь, в этой густонаселенной долине, что могла значить Ни-мойя, а тем более Пятьдесят Городов Замковой горы? Для этих людей низменная долина Зимра сама по себе была целым миром, даже вселенной, живущей своей жизнью и заботившейся о своих собственных делах. А ведь по миру были разбросаны сотни, а может быть и тысячи таких вот маленьких вселенных.