Страница 3 из 44
— Я один, Сашок, один, как перст,— говорил дядя Вася, ловко протирая фланелевой тряпочкой блестящий бок аквариума.— Семья моя в войну погибла, новую не завел. Пенсию мне платят, как я есть инвалид, рыбки кой-какой доход дают, тем и живу. А ты будешь, если захочешь, моим первейшим помощником.— Он выудил из эмалированного таза какое-то растеньице с крупными, похожими на дубовые листочками и воткнул его в темно-серый влажный песок.— Я тебя все научу делать. Ты не думай: рыбок разводить — целую науку надо пройти. Посложней, чем у вас в школе. Передай-ка мне ту банку с мальками, я на термометр гляну, боюсь, как бы у них температура не упала. Жемчужные гурами называются, дорогие рыбки, да больно деликатные, пока подрастишь, намаешься сколько, по болотам за кормом излазишь, ночей недоспишь...
Пришла с работы мать, перетерла у дяди Васи пол, укоризненно покачала головой, увидав свежие царапины, но ничего не сказала. Позвала Сашку обедать — так и не дозвалась. Он переходил от одного аквариума к другому, осторожно трогал рефлекторы и термометры с массивными наконечниками, распутывал длинные, как змеи, трубки из красной резины или неподвижно стоял перед диковинными рыбками, суетившимися за толстыми стеклами, и беззвучно смеялся от удивления и радости.
Бежали дни, недели, месяцы... Сашка все больше и больше привязывался к новому постояльцу. К нему можно было запросто заглянуть днем и ночью, сколько влезет любоваться рыбками, читать книги об аквариумах, а главное — то-то делать: промывать песок, мастерить сачки, гнуть для рефлекторов серебристую жесть... А это было куда интереснее, чем сидеть над какой-то нудной арифметикой.
Теперь Сашка не задерживался с ребятами, чтоб погонять на пустыре мяч, сразу же после звонка бежал домой. Наспех пообедав, он тут же стучался к дяде Васе. Случалось, что его не было дома, но это Сашку нисколько не смущало — комнату квартирант не запирал, а он уже давно получил разрешение входить туда, когда вздумается.
Каждый раз, когда Сашка заходил к дяде Васе, его охватывало непонятное волнение. За невысоким порогом комнаты, где он знал каждую трещинку на стенах, теперь начинался удивительный подводный мир. Стекла и каркасы аквариумов четко очерчивали границы этого мира, в котором жили рыбки, похожие на ласточек, на драконов, на маленькие разноцветные веретена.
Вдосталь налюбовавшись рыбками, Сашка брал эмалированное ведро, обтянутое марлей, резиновый шланг со стеклянным наконечником и принимался чистить аквариум. Дядя Вася быстро обучил его этому делу. Засосав в шланг воду, Сашка осторожно водил наконечником у дна, там, где скапливались остатки корма и всякие отходы. Вместе со струей воды они втягивались в трубку и оставались на марле, а очищенную воду Сашка снова осторожно сливал в аквариум. Он уже знал, что чем реже меняешь воду, тем лучше в ней живется рыбкам.
Потом Сашка откладывал шланг и брался за скребок. Бритвочкой, закрепленной в специальном зажиме, он очищал стекла аквариумов от зеленых водорослей, не пропускавших света, обрезал начавшие подгнивать листочки и стебельки растений, проверял, исправно ли работают подогреватели и компрессоры, которые подавали рыбкам свежий воздух... А аквариумов у дяди Васи — шестнадцать штук, пока все досмотришь — два-три часа прошли, будто их и не было.
Вот этих-то двух-трех часов и стало Сашке постоянно не хватать на уроки. Занимался он на второй смене, можно было, конечно, готовить домашние задания по утрам, но как же ты возьмешься утром за книги, если в это время дядя Вася рыбок кормит! Правда, пока он Сашке этого не доверяет, кормит сам, но все равно интересно: стоишь смотришь, запоминаешь... Вот дядя Вася меченосцам и пецилиям сушеной дафнии растер. Скаляриям и барбусам мотыля бросил. Кардиналам и расборам — тоже мотыля, но не целого, вначале на стеклышке ножницами мелко-мелко нарезал. А зачем? Почему акарам и меекам досталось наскобленное мясо, а моллинезиям — салат из водорослей?
Стоит Сашка, глаз не оторвет. А дядя Вася уже к малькам перешел. Одним инфузорий из банки набрал, другим молочного порошка сыпнул, третьим — яичного, четвертым — мелких циклопов, за которыми они вчера на Чижевское озеро ездили. Отчего такая разница?
Дядя Вася не скрывает, рассказывает:
— Вон видишь малечков бойцовых петушков? Они только позавчера вывелись, я им ничего не дал, их дней пять вообще кормить не нужно. Желчные пузыри у них глянь какие, за счет этих пузырей и живут. А это мальки барбусы. сегодня уже инфузорий давал, а сейчас, значит, яичного порошка для разнообразия. Небось сам мать просишь сегодня, скажем, щи сварить, а завтра — борщ, вот так и рыбки. А если моллинезий зеленью не подкармливать да воду им чуток не подсаливать, они расти не будут и мальков не принесут. Такая уж у них природа. Уяснил?
Сашка кивал: уяснил. Потом спохватывался — пора в школу. Где уж тут над уроками сидеть, только-только у ребят списать успеешь...
Однажды в воскресенье дядя Вася выловил из аквариумов десятка три рыбок и весело подмигнул Сашке:
— Пошли на Кисловский рынок. Сашка с радостью согласился. Полдня простоял в шумной толчее, помогал дяде Васе продавать рыбок, а потом, когда они возвращались домой, тот протянул ему пять рублей:
— Бери, бери, должен же я тебя как-то за работу отблагодарить.— Он ласково похлопал Сашку по плечу.— Парень ты старательный, дельный, лучшего помощника мне не сыскать. Да ты не смущайся, мороженого себе купишь или там чего...
— Не надо мне денег,— густо покраснел Сашка.— Вы знаете, дядя Вася, лучше аквариум маленький дайте и рыбок пару... Чтоб мои были... собственные...
— Собственные — это хорошо.— Дядя Вася повернулся к Сашке, и мальчику вновь, как когда-то, в первый еще день, показалось, что он обнюхивает его.— Дам тебе аквариум и одну рыбку. Зато какую! Самочку-меченоску тигровую, она через недельку мальков принесет. Подрастишь, продашь и начнешь своим хозяйством обзаводиться. Собственным!..
Два долгих года минуло, прежде чем Сашка обзавелся своим «хозяйством». Bсe это время он ухаживал за рыбками дяди Васи, помогал ему добывать мотыля и циклопов, торговать на рынке. Попутно продавал и первых своих рыбок, тех, что вырастил от тигровой меченоски, а потом — от черно-бархатных моллинезий. Деньги припрятывал — много нужно было Сашке денег на новые аквариумы и рыбок.
Чем лучше шли у Сашки дела на рынке, тем хуже в школе. Он и раньше учился не особенно: и тройки были и двойки случались, но с тех пор, как к ним переехал дядя Вася, двоек становилось все больше и больше.
Про свое увлечение Сашка никому не рассказывал. Попробовал однажды предложить Тане Симоновой, председателю совета дружины, кружок аквариумистов в школе организовать,— она ему в лицо рассмеялась:
— Двойки сначала исправь, лодырь несчастный, а потом будешь всякой ерундой заниматься. Ты всю нашу дружину позоришь...
Сашка обиделся — разве он лодырь? Она бы столько поработала каждый день, узнала бы... Но в спор вступать хотелось...
Повернулся и ушел.
В седьмом классе Сашка Королев остался на второй год.
— Ну что я могу с ним сделать, с идолом таким,— плакала мать перед директором и беспомощно разводила pyками,— если он цельными днями с этими проклятыми pыбками возится? Я ведь уйду на работу с утра и — до вечера… Уж как я его упрашиваю: Саша, родненький, делай уроки как следует... Только разве ж его упросишь? Слова мои от него, как от стенки горох, отскакивают. Пустила я этого квартиранта на свою голову, раньше хоть как, да из класса в класс переходил, а теперь дожился, балбес,— на второй год оставили... А ведь такой самостоятельный мужчина этот квартирант, Василь Федорович, тихий, спокойный, за квартиру аккуратно платит, а мальчонку с толку сбил... Попрошу-ка я его выселиться, пока не поздно, может, Сашка без него одумается, за ум возьмется. Но просить дядю Васю выселиться у матери язык не поворачивался. За что ж выгонять из дому человека, разве у Сашки своей головы на плечах нет?