Горы Маджипура

— Как я могу вас предать? — ледяным тоном ответил метаморф. — Я вам уже говорил, что эти создания не знакомы ни с одним цивилизованным языком.

— Да, так ты мне говорил. Но могу ли я быть уверенным, что это правда?

В глазах Коринаама вспыхнул гнев.

— Я здесь для того, чтобы выполнять ваши распоряжения, принц, и ни для чего больше.

Можете на это рассчитывать.

— Хорошо. Спасибо. А теперь, после того как ты произнесешь свою маленькую речь насчет воли пиуриварских богов, ты начнешь колдовать.

Придумаешь на ходу, как это сделать, — я знаю, ты это здорово умеешь.

Выкрикивай любую абракадабру, какая только придет тебе в голову.

Только делай это подобающе внушительным тоном, чтобы они восприняли твои слова как заклинания. И я хочу, чтобы при этом ты визжал, выл и плясал точно так, как это делали на наших глазах эйлилилалы, когда мы были тут в прошлый раз. Но в пять раз громче и яростней.

Коринаам задохнулся от изумления.

— Вы не можете всерьез приказать мне такое!

— Будет лучше, если ты воспримешь это всерьез.

— Вы слишком много от меня требуете. Это годится для клоуна, принц.

Вы что, принимаете меня за комедианта? Или за циркача из Непрерывного цирка в Дюлорне?

— Чтобы вопить и визжать, Коринаам, не надо быть театральным актером.

Просто вложи в представление все силы, какие у тебя есть, ничего не оставляй про запас и хорошенько ори и прыгай. Следишь за моей мыслью? Я хочу, чтобы ты их напугал. Да и себя тоже. Устрой такое представление, за которое любого посадили бы под замок, учини он что-либо подобное на улицах Ни-мойи. Понимаешь? Не время стесняться, Коринаам. Вложи в это всю душу. Или что там У тебя есть вместо нее.

— Но это унизительно, принц! То, что вы мне приказываете, идет вразрез с моим темпераментом, с моим характером, с самой целостностью моего существа!

— Официально принимаю к сведению твои возражения, — спокойно произнес

Харпириас. — Напоминаю тебе, что внизу, в поселении, тебя ждет алтарь, и если ты предпочитаешь отказаться от сотрудничества…

Коринаам злобно взглянул на него, но промолчал.

— И пока будешь колдовать, — продолжал Харпириас, — совершишь также несколько весьма впечатляющих превращений.

— Превращений?

— Да, превращений. Телесных метаморфоз.

Изменений формы. Всем известно, что пиуривары владеют такой способностью. Ты совершишь превращения. Весь свой репертуар, и даже то, чего никогда не проделывал раньше. Чем необычнее, тем лучше, понимаешь?

Я хочу, чтобы ты превратился в шесть разновидностей чудовища одновременно. Чтобы ты выглядел наводящим ужас демоном. Чтобы показал этим твоим родственникам, что ты непревзойденный мастер чародейства и колдовства, и что если они тебе не подчинятся, ты обрушишь на их головы все силы тьмы. Твоя задача — выглядеть самым устрашающим существом из всех известных на целой планете. Дьяволоподобным монстром. Самым жутким из всех кошмаров.

Глаза метаморфа горели от ярости.

— То, что вы от меня требуете, принц, — это…

— Сделай то, что тебе приказано.

— Повторяю, я не клоун. И не актер. И еще я не дикарь, принц. Вы хотите, чтобы я выл и вопил как безумный и, что еще хуже, превращался на глазах у всех — не только у них, но и у ваших людей, и у короля отиноров, — да я буду опозорен навеки.

— Давай, Коринаам. Время уходит.

— Принц, я прошу вас… я вас умоляю…

— Алтарь, Коринаам. Помни об алтаре. Приступай. Быстро, сейчас же!

Нет ничего позорного в том, чтобы выполнить свой долг. Твоя роль сегодня будет главной. Устрой для нас представление. Лучшее представление, на которое ты способен. Ты говорил, что эти люди вели себя подобно диким животным. Ну так покажи им то же самое, только в еще большей степени.

Веди себя как обезумевший дикарь. Будь в десять раз более диким зверем.

Играй так, словно от этого зависит твоя жизнь. Ты знаешь, так оно и есть на самом деле.

Коринаам ничего не ответил, но в брошенном им на Харпириаса взгляде горела такая ненависть, что, казалось, она могла бы растопить ледник.

Харпириас ответил любезной улыбкой и легонько подтолкнул метаморфа вперед, к краю карниза.

Выступающая вперед каменная площадка, на которой стоял Коринаам, была очень похожа на небольшую сцену. Эйлилилалы на противоположной стороне с любопытством зашевелились, когда разъяренный метаморф занял на ней свое место.

Некоторое время он молчал, глубоко дыша, уставившись под ноги. Затем поднял голову и вытянул вперед руки. Пару раз выбросил вперед пальцы и издал тихий жужжащий звук, едва различимый даже на этой стороне каньона.

— Громче, Коринаам, — приказал Харпириас. — Более яростно. Начинай совершать превращения.

— Принц, это смехотворно!

— Алтарь, Коринаам. Алтарь.

Метаморф кивнул. Снова вытянул руки. Внезапно контуры его тела заколебались, руки превратились в длинные, похожие на веревки щупальца, которые, казалось, сами по себе извивались, как разъяренные змеи.

Эйлилилалы зашевелились и переглянулись.

— Очень хорошо, — подбодрил его Харпириас. — Теперь произноси нараспев заклинания.

— Сейчас. Дайте мне еще минуту, хорошо?

Тело Коринаама продолжало изменяться. Плечи его расширялись и резко сжимались; кожа покрылась складками и шипами; ноги превратились в мохнатые колеса; руки, снова потеряв змеиную гибкость, становились булавами, копьями, длинными крюками.

— Деккерет! — внезапно крикнул он. — Тиеверас! Кинникен! Малибор!

Трайм!

Харпириас улыбнулся. Значит, метаморф все же знает кое-что из истории! Это были имена короналей и понтифексов давних времен, и Коринаам произносил их нараспев, как заклинания!

— Хорошо, — пробормотал Харпириас. — Так и продолжай. Быстрее! Яростнее!

Но Коринаама уже не надо было подгонять.

Похоже, он отбросил всякое стеснение и полностью вошел в роль. Его тело проходило через такие гротескные изменения, что Харпириас с трудом верил собственным глазам: оно вырастало до непомерной длины, затем резко втягивалось внутрь, словно было сделано из куска резины, пока не становилось просто свернувшимся кубом, затем резко выбрасывало одновременно сотню ярко-розовых отростков, которые с безумной скоростью дергались и трепетали. Ярко-синие глаза сверкали на конце каждого резинового жгута. Из него появлялись завитки и петли плазмы. И все время он не прекращал выкрикивать имена древних правителей — то воркующе, то протяжно, то нараспев, потусторонним, высоким голосом, колеблющимся в обычном диапазоне и при этом выделывающим такие сложные рулады, которые заставили бы рыдать любого музыканта:

— Вориакс! Валентин! Сегилот! Гуаделум, Струин, Ариок! Гриввис!

Хистифоин! Пранкипин, Гунзимар, Спурифон, Скаул! — И вслед за этим совершенно устрашающим шепотом:

— Стиамот. Стиамот. Стиамот. — Он сопроводил имя покорителя его народа серией взрывных превращений, от которых его тело заметалось по карнизу такими неистовыми рывками, что Харпириас на мгновение испугался, что он свалится вниз.

Очевидно, Коринаам исчерпал в памяти запасы короналей. Теперь он начал нараспев произносить названия городов и местностей, сопровождая их совершенно безумной пляской:

— Бимбак, Дундилмир, Фурибл, Чи! Дюлорн!

Ни-мойя! Фалкинкип! Дивон! Илиривойн, Киридэйн, Мазадон, Ниссиморн!

Нуминор! Пидруид!

Пилиплок! Грен!

Это было блестящее представление. Страшная сила отрывистых воплей Коринаама и его нескончаемые метаморфозы слегка встревожили даже Харпириаса. Он чуть было не поверил в то, что это действительно настоящие заклинания, что здесь, в холодной горной стране, метаморф прибег к подлинному пиуриварскому колдовству.

А что касается эйлилилалов на противоположной стороне, то их он просто заворожил.

Может быть, они решили, что Коринаам лишился рассудка, а может, принимали его колдовство всерьез — кто знает? Они сидели совершенно неподвижно и смотрели, смотрели, смотрели…

Но Харпириас знал, что это представление не может длиться вечно.