Брат и сестра

Выражение его лица заставило ее сердце сжаться. Никогда еще она не видела на лице взрослого человека такой смеси сожаления, муки и вины. Это выражение так точно отражало ее собственное состояние, что у нее перехватило дыхание. Не в силах шевельнуться, Трейси ожидала, пока Люси сама взбежит по лестнице. Та ворвалась в комнату, возбужденно крича:

— Мама, ты не поверишь, дядя Джеймс обещал подарить мне на день рождения собаку, если ты согласишься, конечно… И он научит меня, как правильно воспитать ее, чтобы она не вела себя, как Руперт. Только не спаниеля, они слишком суматошные и, кроме того, требуют специальной дрессировки. Спаниели — охотничьи собаки. Вот!

Когда она остановились, чтобы перевести дыхание, женщина-полицейский выступила вперед и ласково поинтересовалась:

— Здравствуй, Люси. Хорошо провела день?

Увидев просиявшее лицо девочки, она негромко обратилась к Трейси:

— Мне надо сообщить, что ваша дочь благополучно вернулась. — Затем повернула к Джеймсу: — Боюсь, мне придется попросить вас задержаться на несколько минут, сэр. Люси не было весь день, и ее мать ничего не знала о ее местонахождении.

— Я могу все объяснить, — спокойно ответил он.

Джеймс выглядел таким усталым и расстроенным, что Трейси, помимо своей воли, поняла, что сочувствует ему.

Когда Трейси увидела Люси, выходящую из знакомой машины, ее вдруг озарило. Говоря полиции, что не знает никого, кто мог бы забрать ее ребенка, она ошибалась. Но хотя Джеймс и угрожал ей, Трейси представить себе не могла, что он способен причинить ей такую боль.

Теперь же, увидев выражение его лица, она инстинктивно почувствовала, что в исчезновении Люси может быть виновен кто угодно, но только не он.

— Думаю, мне лучше будет пройти с вами в участок, — сказал Джеймс женщине-полицейскому и, повернувшись к Трейси, тихо добавил: — Ничего, если я оставлю свою машину внизу? Мне нужно с вами поговорить. Если вы не возражаете, я попозже зайду к вам.

Трейси молча кивнула.

— Благодарю вас.

Голос его звучал, как всегда ровно, но она чувствовала, что за этим спокойствием скрывается мучительная боль.

— Прошу вас следовать за мной, сэр.

Если сотрудница полиции и знала, кто он такой, то это ее нисколько не смутило.

Оставшись наедине с Люси и убедившись в том, что дочь не пострадала физически, и психическое состояние ее тоже в полном порядке, Трейси спросила как можно непринужденнее:

— А как ты встретилась с мистером Уорреном, крошка? Ты ведь знала, что я буду за тебя волноваться…

— Я так и сказала той леди, — с серьезным видом заверила ее Люси. — Сказала, что ты станешь беспокоиться. Но она ответила, что все будет замечательно, и я должна поехать к ней. Еще она сказала, будто ты занята с дядей Николасом, — невинным тоном добавила она.

Трейси словно обухом по голове ударили.

— Эта… эта леди. Не была ли она… женой дяди Николаса?

— Да, да, — закивала Люси. — У них такой большой дом, мама, и Руперт тоже был там. Она позволила мне поиграть с ним и угостила шоколадным печеньем. И все время спрашивала меня о тебе и дяде Николасе, а потом начала плакать. Я немного испугалась… Знаешь, мне не понравилось, когда она заплакала.

— А она… говорила тебе что-нибудь еще? — спросила Трейси.

Ей не хотелось пугать Люси, давая девочке понять, в какой опасной ситуации та оказалась. Теперь было совершенно ясно, что с Клариссой дела обстоят гораздо хуже, чем это казалось раньше.

— Да нет, не особенно. Вообще-то мне не хотелось ехать с ней, но она схватила меня за руку, потом втолкнула в машину, а я слишком испугалась и не сообразила выскочить. Но было приятно поиграть с Рупертом, — добавила Люси. — А потом пришел дядя Джеймс, и она заплакала еще сильнее. Он сказал, что отвезет меня домой. Они долго спорили, потом она схватили его за руки и стала просить не бросать ее. Я так расстроилась, и дядя Джеймс, по-моему, тоже.

— Да. Наверняка расстроился, — медленно сказала Трейси, поежившись.

Зазвонил телефон, и она подняла трубку. Это была Энн.

— Есть какие-нибудь новости?

— Да, Люси дома, с ней все в порядке. Джеймс Уоррен привез ее.

— Джеймс Уоррен?..

— Я сейчас не могу долго говорить об этом, — прервала ее Трейси. — В двух словах дело обстояло так: Кларисса заставила Люси поехать к ней домой.

Энн возмущенно охнула.

— Эта женщина, должно быть, совсем сошла с ума. Понимает она, что творит?

— Я в этом не уверена, — устало произнесла Трейси. — Джеймс пошел в полицейский участок. Сказал, что зайдет позднее и все мне объяснит, но самое главное — Люси в безопасности.

— Конечно, — рассудительно согласилась Энн. — Послушайте, если вы хотите, чтобы я пришла и осталась с вами на ночь…

— Нет, нет. С нами все будет в порядке.

По правде говоря, она была бы рада компании Энн и подозревала, что вряд ли сегодня ей удастся уснуть, но до такой степени рассчитывать на других не годится. К тому же с обуревающими ее страхами ей все равно придется бороться самостоятельно. Самое главное, что с Люси все в порядке, снова подумала Трейси. Что дочь избежала тех ужасных напастей, которые она себе навоображала. По всей видимости, Кларисса вовсе не желала причинить ей вред. Из всего рассказанного Люси можно было сделать вывод, что больше всего Клариссе хотелось узнать, сколько времени Николас проводил с Трейси и ее дочерью.

И вину за случившееся нельзя было возлагать на одну только Клариссу. Они все были частично виноваты, все до единого. Сама Трейси, хотя и не состояла в любовной связи с Николасом, оказалась слишком горда, слишком упряма, чтобы убедить в этом его жену. Поняв, что с несчастной женщиной не все в порядке, она не сделала ничего, чтобы предупредить кое-кого, что может случиться непоправимое. И почему же? Да потому что этим кое-кем был Джеймс. Благодаря этому Люси очутилась в потенциально опасном положении. И все из-за той же пресловутой гордости, упрямства и опасения, что она не так уж безразлична к нему, как хотела бы думать.

К счастью, Люси вышла из этого сурового испытания невредимой, но все могло окончиться совсем иначе. Если бы вдруг Кларисса решила наказать дочь за несуществующую вину ее матери… Если бы она решила… Трейси содрогнулась.

Прекрати! — приказала она себе. Нельзя давать волю своим эмоциям, хотя бы ради Люси. Надо оставаться спокойной и держать себя в руках, по крайней мере, внешне. А внутренне… Что ж, это совсем другое. Внутренне…

Оставалось лишь благодарить Бога… и Джеймса за то, что дочь возвращена ей в целости и сохранности.

7

Он вернулся только в десять часов. Люси уже давно спала в своей постели.

Трейси сошла вниз, чтобы впустить его. При свете уличных фонарей лицо Джеймса казалось еще более осунувшимся и измученным.

— Извините, что так задержался. Необходимо было выполнить кое-какие официальные процедуры. Мне пришлось подождать, пока Николас заберет мальчиков из школы и приедет подтвердить свое согласие на то, чтобы Клариссу положили в частную клинику, где, я надеюсь…

Он замолчал, и Трейси, испытывая некоторую неловкость, предложила:

— Вы выглядите усталым. Я собиралась ужинать. Не хотите ли?..

— Нет, спасибо. Если только чашечку кофе…

— Да, конечно. Пойдемте наверх. Мы можем поговорить в гостиной. Люси спит и, без сомнения, видит во сне щенка, которого вы ей обещали подарить, — с кривой усмешкой добавила она.

— Извините. Мне надо было сначала спросить у вас… но после того как она стала свидетелем истерики Клариссы, это было единственное, что я мог придумать, чтобы отвлечь ее. Бедное дитя, она, должно быть, пришла в ужас.

— Не думаю, чтобы Люси по настоящему понимала, насколько… насколько неестественным было поведение Клариссы, — осторожно ответила Трейси, поднимаясь по лестнице. — Все дети такие. Они обычно считают, что поведение взрослых должно отличаться от их собственного. Она только сказала, что после вашего появления Кларисса сильно плакала.