Бездна

«Почему бы и нет?» — подумал Лоулер.

В течение нескольких последних недель Мартелло отращивал волосы, и его обритая голова постепенно покрывалась густой роскошной шевелюрой каштанового цвета. Он сразу помолодел лет на десять. Лео, наверное, проживет еще лет пятьдесят, если, конечно, переживет это путешествие. А может быть, и все семьдесят… Вполне хватит времени, чтобы написать еще не одну поэму. Но он прав, лучше заниматься этим сейчас, по свежим следам.

Лоулер протянул руку.

— Что ж, давайте посмотрим.

Вальбен прочел несколько строк и сделал вид, словно просматривает все остальное. Это оказались пространные, наспех записанные излияния, неуклюжие и приторные стишки, похожие на ту, предшествовавшую, часть великого эпоса, хотя в этом отрывке присутствовали определенные достоинства рассказа о лично пережитом.

С небес потоком на нас снизошла темнота, Полностью нас поглотив, холодом всех пронизав до костей.

И пока мы боролись, силы собрав в кулак, Чтоб не упасть под гнетом стихии мрака, Враг во сто крат страшнее перед нами предстал — Большая Волна! Ужас в нас пробудив, Речи лишила она, холод смертельный в сердца нам вселив.

Волна! Страшный враг, наш сильнейший противник…

Смерти глухая стена на бурлящей груди океана.

Дрожь охватила нас всех, мысли и чувства смешав, И упали мы все на колени, надежду сменив на отчаянный стон…

Лоулер взглянул на автора.

— Лео, это очень сильно написано.

— Я думаю, что поднялся на новый уровень. Когда описывал исторические факты, мне приходилось проникать в них извне, но это… это было вот здесь… — Он протянул руку, растопырив пальцы. — Я решил записать все, и как можно скорее… Ну и…

— Вас посетило вдохновение.

— Да, это вы точно подметили. — Мартелло застенчиво потянулся за рукописью. — Док, если вы хотите прочитать более внимательно, могу оставить.

— Нет, нет, я лучше подожду, пока вы закончите эту Песнь. Вы ведь еще не дошли до того момента, когда мы все поднялись на палубу после случившегося и обнаружили, что находимся в самом центре Пустынного моря?

— Думаю, мне нужно все прикинуть, осмыслить, — ответил Лео, — а вот когда доберемся до Лика Вод… — Он сделал многозначительную паузу.

— Да? — заинтересовался Лоулер. — И что же, по-вашему, произойдет там?

— Чудеса, док! Чудеса и сказочные вещи… — Глаза Мартелло сверкнули от восторга. — Я никак не могу этого дождаться. Вот тогда-то и сочиню Песнь, которой позавидовал бы сам Гомер. Сам Гомер!

— Конечно, конечно, у вас должно получиться, — невольно согласился Вальбен, огорошенный тщеславием юного борзописца.

Из пустоты вновь внезапно, без всякого повода и предупреждения, возникла стая рыб-ведьм. Да не одна! Сотни, тысячи!.. Их не ждали, да для этого и причин-то не было: море здесь казалось гораздо более пустынным, чем где-либо в другом месте за все время путешествия.

В жаркий тропический полдень водная гладь словно разверзлась, и полчища рыб-ведьм, вырвавшись на волю, атаковали судно. Они проносились темными тучами совсем низко, над самой палубой.

Лоулер в это время как раз находился наверху. Он своевременно сориентировался, услышав специфическое жужжание этих тварей и инстинктивно нырнул под основание фок-мачты. Бестии, размером с полметра и толщиной с его руку, проносились по воздуху подобно сверхскоростным смертоносным снарядам; заостренные кожистые крылья расправлены, острая щетина на спинах стоит торчком.

Некоторые из рыб, сделав широкую дугу над палубой, с громким плеском опускались в воду по другую сторону судна. Другие сталкивались с мачтами или с крышей носового кубрика, или запутывались во вздувшихся парусах, или, израсходовав свои силы над самым кораблем, в злобных конвульсиях шлепались на настил и бились на нем подобно омерзительным живым бичам.

Лоулер заметил, как две из них пронеслись почти рядом с ним бок о бок, зловеще сверкая своими тускло-туповатыми глазками. Затем пролетели еще три вместе, будто связанные одной веревочкой; потом еще и еще. Он даже не мог подсчитать количество подобных группок. До люка добраться никак нельзя — слишком опасно. Единственное, что оставалось, — прятаться, скорчившись в три погибели, у основания фок-мачты и ждать.

Откуда-то с другого края палубы раздался вопль, а с противоположной стороны — раздраженное бормотание и неразборчивое бормотание.

Лоулер взглянул вверх и увидел Тилу Браун, оседлавшую рею и пытавшуюся одновременно удерживаться и отбиваться от стайки этих тварей.

Одна щека у нее уже была разодрана, и с лица вниз падали капли крови. Толстая рыба-ведьма оцарапала Вальбену руку, но серьезного вреда не причинила: ее щетина в этот момент развернулась в другую сторону. Еще одна пролетела над палубой именно в тот момент, когда Делагард вылезал из люка. Она ударила его в грудь, оставив рваный, быстро покрывавшийся кровью след на рубашке, и, корчась, упала к его ногам. Нид, обозлившись, с яростью растоптал гадину.

В течение трех-четырех минут происходящее напоминало ливень из острейших дротиков. Затем все кончилось. Вокруг воцарилось привычное спокойствие; море вновь стало неподвижным и ровным, похожим на огромный кусок матового стекла, протянувшийся в бесконечность.

— Сволочи! — озлобленно вскрикнул Делагард. — Я их уничтожу! Сотру в порошок каждую мерзкую тварь!

«Интересно, когда это произойдет? — подумал Лоулер. — Когда Лик Вод сделает его верховным властелином всей планеты?»

— Позвольте мне осмотреть ваш порез, Нид, — попросил Вальбен.

Делагард резко оттолкнул его.

— Пустяковая царапина. Я уже не чувствую никакой боли.

— Как хотите.

Нейяна Гольгхоз и Натим Гхаркид появились из трюма и сразу же начали сметать мертвых и издыхающих рыб-ведьм в кучу. Мартелло, которому одна из них сильно располосовала руку, а другие оставили в его спине свои шипы, подошел к Лоулеру, чтобы показать раны. Тила спустилась с мачты и продемонстрировала свои следы столкновения с мерзкими ведьмами: кровавый шрам на щеке и второй — под грудью.

— Кажется, придется наложить несколько швов, — сказал ей Вальбен. — Очень больно?