Бездна

Он пытался убедить себя, что никакой трагедии нет. Не пройдет и нескольких месяцев — вернется ощущение дома, будь Вальбен на Тибейре или на Вельмизе, или Кентрупе… Да где угодно!

Казалось, подобное смиренное приятие собственной участи немного помогло. Смирение… и даже безразличие… Трудность состояла в том, что Лоулер никак не мог удержать себя в этом состоянии душевного онемения. Время от времени внезапный приступ растерянности вновь охватывал его, наплывало ощущение невосполнимой утраты и непереносимого ужаса. После таких неожиданных переживаний процесс самоуспокоения приходилось начинать заново.

Когда наступил вечер, Лоулер вышел из своего ваарга и направился к дамбе.

На небосклоне сияли две луны. Вернулся на свое место и слабый фонарик Санрайза. Залив полыхал красками заката, по нему пролегли длинные полосы золотого и лилового цвета, быстро угасавшие и переходившие в серую гамму ночи прямо на глазах. Темные очертания таинственных морских созданий виднелись на мелководье. Здесь царил мир и покой.

Мысли о предстоящем путешествии вновь вернулись к Лоулеру. Он бросил взгляд в сторону бескрайнего, враждебного и непостижимого океана, раскинувшегося за пределами бухты. Сколько им придется плыть, прежде чем они найдут остров, готовый принять их? Неделю? Две? Месяц? Вальбен никогда раньше не выходил в открытое море даже на один лень. В тот раз, когда он побывал на Тибейре, это выглядело, как обычная прогулка на рыбацкой лодке неподалеку от прибрежных отмелей.

Неожиданно Лоулер понял, что боится моря, которое представлялось ему в виде огромной пасти размером с целую планету, проглотившей весь Гидрос одним чудовищным глотком еще в глубокой древности, не оставив ничего, кроме крошечных плавучих островов, созданных джилли. Море не подавится и им, если он попытается пересечь его.

«Господи! Это все полнейший идиотизм, — злясь на самого себя, подумал Вальбен. — Ведь такие люди, как Гейб Кинверсон, каждый день выходят на просторы океана и с ними не происходит ничего страшного. Нид Делагард совершил не менее сотни путешествий на другие острова, а Сандира Тейн приплыла на Сорве с такого далекого клочка тверди в Лазурном море, что я даже и не слышал о нем. Все будет хорошо… Все будет хорошо… Сяду на один из кораблей Делагарда — и через неделю-другую попаду в свой новый „дом“. И все же… Темнота, бескрайность и неодолимая мощь ужасающего всеохватывающего океана…»

— Лоулер? — вдруг раздался голос из темноты.

Он оглянулся. Во второй раз за нынешний день из сумеречной тени навстречу ему вышел Нид Делагард.

— Ну, — тихо произнес владелец верфи, — вот и стемнело… Пойдем поговорим с джилли.

5

На электростанции аборигенов горели огни, их цепочка убегала прямо за изгиб береговой линии. Еще больше сияющих точек — их было десятки, возможно, сотни — вытянулось вдоль улиц городка джилли.

Неожиданная катастрофа изгнания совершенно заслонила собой другое важное событие этого дня — началось производство электроэнергии с помощью турбин.

У местных жителей существовала своеобразная техника, находившаяся примерно на уровне восемнадцатого-девятнадцатого столетия Земли. Они уже изобрели некое подобие электрической лампочки. В качестве нити накала в ней использовались волокна морского бамбука, находившего широкое применение в здешней промышленности. Эти «светильники» оказались страшно дороги и сложны в производстве, а большая гальваническая батарея, являвшаяся главным источником энергии на острове, представляла собой довольно неуклюжее и ненадежное сооружение, производившее электричество крайне вяло и с многочисленными сбоями из-за постоянных поломок и несовершенства. И вот теперь — после скольких же лет работы? — электрические лампочки зажглись от нового и неиссякаемого источника энергии — моря, теплая вода с поверхности которого превращалась в пар, заставлявший вращаться турбины генератора.

Джилли согласились позволить людям, живущим в другой части Сорве, воспользоваться электроэнергией в обмен на помощь в производстве отдельных компонентов. Свейнер должен был делать лампочки, Данн Хендерс собирался помочь с изготовлением и прокладкой кабеля.

Лоулер вместе с Делагардом, Нико Тальхеймом и некоторыми другими являлся инициатором этого соглашения, этой маленькой победы в деле межвидового сотрудничества. Сей договор стал результатом шестимесячных медленных и упорных переговоров.

«И вот не далее, как сегодня утром, — вспомнил Вальбен, — я надеялся приступить к разработке следующего коллективного предприятия… Правда, на этот раз — в одиночку. Кажется, что с начала дня прошло не несколько часов, а миновал целый миллион лет. И вот мы сейчас стоим в ночной темноте и собираемся умолять хозяев острова позволить нам остаться на Сорве…»

— Мы пойдем прямо в хижину хончо, хорошо? — предложил Делагард. — Нужно начинать с самых верхов.

Лоулер пожал плечами.

— Как скажете.

Они обошли вокруг электростанции и направились на территорию джилли, продолжая идти вдоль берега залива. Здесь остров резко расширялся, поднимаясь от низкого побережья за дамбой к широкому круглому плато, на котором располагалась большая часть поселка аборигенов. Широкая возвышенная площадка заканчивалась крутым обрывом, где массивная деревянная стена, защищавшая Сорве от морских волн, отвесно спускалась в океанские воды, неистово бившиеся далеко внизу.

Селение джилли представляло собой неправильную окружность. Самые важные постройки — в центре, остальные хаотическими группками размещались на периферии. Главное отличие строений внутри круга от внешних заключалось в надежности и устойчивости конструкций: внутренние построены из тех древовидных водорослей, что и основание самого острова, внешние же напоминали кое-как слепленные юрты из влажных зеленых водорослей, в беспорядке наваленных поверх шестов и распорок из морского бамбука. От них исходил отвратительный запах гниения. Солнце постепенно высушивало мокрый покров жилищ, когда же он окончательно высыхал, его сдирали и заменяли новым. У джилли даже существовала специальная бригада, которая занималась разрушением старых «юрт» и строительством новых.