Бездна

Появился Делагард. Он остановился на капитанском мостике и задрожал, вытягивая шею и лихорадочно цепляясь за ограждение.

— Вот он! — наконец заорал Нид. — Вы не верили мне? Вот он. Лик Вод! Смотрите на него! Смотрите! Смотрите ! Всех охватил благоговейный трепет. Даже самые простые и не отличавшиеся большим умом путешественники — например, Нейяна, Тила или Гхаркид — почувствовали силу его царственного величия. Их тронула необычность пейзажа, возникшего перед ними, мощь тех необъяснимых психических эманации, что исходили от него. Все одиннадцать человек команды «Царицы Гидроса» выстроились на палубе бок о бок, никто даже не подумал о брошенном штурвале. Они просто не могли оторвать глаз от представшей перед их взором картины. А корабль продолжал плыть к острову, словно его притягивал фантастически-огромный магнит.

И только Кинверсон производил впечатление человека, с полным равнодушием созерцавшего разворачивающиеся события. Сейчас он уже вышел из транса, и теперь Гейб так же пристально, как и все остальные, не отрывая глаз, вглядывался в приближающийся берег. Его грубоватое лицо неправильной формы отражало какое-то сильное, но не совсем ясное чувство. Когда же Даг Тарп повернулся к нему и поинтересовался, не боится ли он, Кинверсон, бросив на своего собеседника равнодушный отсутствующий взгляд, ответил:

— Боюсь? Нет! Да и чего мне бояться?

Больше всего удивило Лоулера постоянное движение того, что находилось на острове. Там не присутствовало ничего такого, что пребывало бы в покое. Растительность вдоль берега, — если это и в самом деле можно было назвать растительностью — казалось, непрестанно и буйно развивалась прямо на глазах с невероятной быстротой. Тишины, как таковой, здесь тоже не существовало. Кроме того, остров отличала его полная топографическая неопределенность. Все двигалось, свивалось, скручивалось и раскручивалось, сплеталось в запутанную паутину какой-то мерцающей субстанции и вновь принимало прежние очертания, билось в беспокойной судорожной и безумной пляске, которая длилась, наверное, с момента сотворения мира.

Сандира подошла к Лоулеру и ласковым движением положила руку на его обнаженное плечо. Они стояли и смотрели вперед, затаив дыхание.

— Эти краски, — наконец выдохнула она, — скорее всего, похожи на электрические разряды.

Их взору предстало действительно настоящее чудо. Каждый миллиметр поверхности порождал свет: то чисто-белый, то яркий ослепительно-красный, то темно-фиолетовый, почти непроницаемо-черный. А затем возникли цвета, названий которых Лоулер даже не знал. И едва он успевал уловить их взглядом, как они сменялись другими, причем не менее поразительными. Создавалось впечатление, что от этого мерцания исходит всеохватывающий и всепроникающий гул, нескончаемый грохот, шум некоего взрыва, оглушительный звон бесконечного числа голосов, сливавшихся воедино. Громадная энергия, содержавшаяся во всей этой фантасмагории и всем этим управляющая, вызывала ощущение слепой, тупой и хаотической силы. Такое неистовство не могло обладать разумом. Фантастические вспышки холодного пламени сверкали и плясали, отливая немыслимым количеством оттенков, исчезали и сменялись новыми. Глаза не выдерживали яркости этой игры света. Их волей-неволей приходилось отводить в сторону. Но энергия происходившего за спиной продолжала воздействовать на людей, отзываясь в мозгу гулким пульсирующим эхом. Это место походило на огромный передатчик, излучавший непрерывный поток биосенсорных импульсов. Лоулер чувствовал, как эманации Лика проникают в него, прикасаются к его разуму, скользят по внутренней поверхности черепа и незримыми пальцами ласкают душу.

Он неподвижно застыл, обняв Сандиру за талию, сотрясаясь от мелкой дрожи. Все мышцы его тела, с головы до ног, словно сжались в каком-то подобии спазма.

Затем сквозь этот безумный хаос света и цвета прорвалось нечто столь же неистовое и столь же всеподавляющее, но гораздо более знакомое — голос Нида Делагарда, внезапно ставший гораздо грубее, жестче и зловеще-напряженнее.

— Все возвращайтесь на свои места! Все! У нас еще много работы!

Делагард тяжело дышал, на лице застыла мрачно-сосредоточенная маска, словно в это мгновение его душу разрывал на части свой собственный, внутренний ураган. С каким-то странным упорством он бегал по палубе, грубо хватая каждого, к кому приближался, и поворачивая схваченного спиной к Лику Вод.

— Отвернитесь! Отвернитесь! Этот дурацкий чертов свет загипнотизирует вас! Не давайте ему такой возможности!

Лоулер почувствовал, как пальцы Нида впились в его предплечье. Он не стал сопротивляться и позволил Делагарду развернуть себя спиной к поразительной картине, что открывалась перед ними.

— Вы должны заставить себя не смотреть, — обратился ко всем людям судовладелец. — Оньос! Берись за штурвал! Нейяна, Тила, Лоулер! Ставить паруса по ветру! Нам нужно отыскать подходящее место, чтобы причалить.

Они плыли, прикрыв глаза и всеми силами стараясь не смотреть на то непостижимое, что разворачивалось рядом с ними. Корабль огибал этот берег в поисках какой-либо бухты или залива, где можно укрыться. Поначалу сие занятие представлялось совершенно безнадежным: Лик выглядел как единый кусок негостеприимной и пугающей суши.

Но в это время корабль неожиданно прошел сквозь полосу бурунов и оказался в спокойных водах, в тихом заливчике, окруженном двумя выступами берега и обрамленном пологими холмами. Но спокойствие оказалось обманчивым и недолгим. Через несколько мгновений после их прибытия воды укромной бухточки стали подниматься, вздымаясь валами. Во внезапно разбушевавшемся море появились толстые черные отростки, скорее всего, каких-то водорослей. Они принялись хлестать по взбесившейся поверхности подобно темным щупальцам неизвестных чудовищ; затем среди них возникли угрожающего вида, похожие на копья, выросты, из которых стал выделяться огромными клубами зловеще лучащийся желтоватый дым. Суша продолжала содрогаться в конвульсиях вдоль всего побережья.