Агент № 1

— Просто какое-то божье наказание с этой лодкой, — нередко сетовала пани Леонардия. И дело было не только в опасностях, связанных с мальчишескими играми в капризных и бурных водах залива. Дело в том, что экспедиции ребят обычно завершались каким-либо непоправимым ущербом для дома. Исчезали забираемые на лодку чашки, ложки и ножи, причем брали их не просто так, а, как назло, из парадных, «гостевых» сервизов. Шпаклевка лодки почему-то производилась ножом для хлеба, а для окраски мелких царапин Лялек умудрился воспользоваться бритвенной кисточкой главы семьи — вещи дорогой и занимавшей почетное место на его туалетном столике. К тому же маникюрные щипчики пани Леонардии были использованы в качестве кусачек… для резки проволоки!

Пани Леонардия ворчала, пан Ян объяснял все молодостью, которая должна «перебеситься», но иногда и их терпению приходил конец. В таких случаях притихшим путешественникам приходилось сносить домашние громы с молниями. Гроза проносилась над ними без особых результатов, и они только поглядывали на пана Яна — не возьмет ли тот цепь с замком и не посадит ли он лодку на эту цепь. Но иногда, когда престижу кого-либо из них грозила опасность, забывались все провинности, даже такие, как поломка мебели или вырезанный в кухонном полу линолеум…

Потом наступил период горячего увлечения охотой. На покупку ружья Ирек получил пару золотых монет из личной сокровищницы пани Леонардии, находившейся в небольшом глиняном горшке на кухне. С этим ружьем каждый раз нужно было отправляться в самую глубину залива, к устью реки Галикос. Ирек располагался в болотистой дельте, строил себе шалаш из камыша и, притаившись в зарослях, поджидал с двустволкой в руках пролета диких уток. Птицы не обращали внимания на маленькую лодчонку и беспечно подлетали на выстрел. Труднее было подбирать добычу в камышах, нелегок был также и обратный путь Если ветер слабел или совершенно стихал, не оставалось ничего другого, как пересекать залив на веслах. Лодка была тяжелой, весила не менее 350 килограммов, и юный охотник возвращался домой измученный до предела. А тут иногда случалось и так, что в соседнем спортивном клубе «Нафтикос» или несколько более удаленном «Ираклисе» был вечер — и тогда, не в состоянии устоять перед новым искушением, Ирек, превозмогая усталость, танцевал до полуночи.

Когда Ирек пристрастился в одиночку выходить на «Леонардии» в море, мать нередко проклинала тот день, когда она так неосмотрительно согласилась поселиться на берегу моря. А если неожиданно срывался шторм, она просила прощения у матери божьей за грехи свои и бродила по дому, подгоняемая грохотом разбивающихся о прибрежные скалы волн.

Глядя в такие дни в окно, пани Леонардия приходила в ужас при виде кипящего котла, в который обращались спокойные воды Салоникского залива. Куда ни глянь, не видно ни одной рыбацкой лодки — все они нашли спасение на берегу, и даже солидные шхуны, стоявшие до того спокойно на рейде, спешили укрыться за молом от волн. По опустевшему заливу мчались только покрытые белой пеной валы… И очень часто случалось так, что именно в такие дни Ирек отсутствовал.

В один из подобных дней, когда на землю уже спускались сумерки, а на западном берегу зажигались и гасли в штормовом тумане огни, пани Леонардия неожиданно обратила внимание на то, что она так и не услышала шума самолета, который ежедневно прилетал сюда из Афин. Ничего удивительного в этом не было: в такую погоду было очень трудно произвести посадку на аэродроме. Поочередно вернулись домой младшие сыновья Лялек и Лесь. Вернулся с фабрики и пан Ян. На своем ломаном языке, в котором мешались греческие, польские и русские слова, он говорил в перерыве между двумя ложками супа:

— Контрагенты из Кавалы снова не оплатили вексель, и мне придется платить за них… Ветер оборвал провода, и электростанция отключила свет… Лесь, куда ты запропастился? Сколько раз повторять тебе, чтобы ты не болтался по дому, а садился к столу когда полагается?..

Он был раздражен и невольно повышал голос. Но, взглянув на жену, тут же спохватился.

— Не волнуйся, Леля, — мягко сказал он. — Ведь ты сама знаешь, что за ловкий сорванец этот Ирек. Я за него совершенно спокоен, совершенно спокоен.

И по просьбе Леся пан Ян, все еще обеспокоенно поглядывая на жену, принялся рассказывать всякие истории, лестные для пасынка, а пани Леонардия, как всякая мать, слушающая похвалы своему любимцу, постепенно забывала о тревоге. Позднее, когда пришли соседи, настроение ее и совсем улучшилось и она рассказала гостям об одном примечательном случае.

…Иреку было четырнадцать лет, когда во время летнего отдыха в Эдессе в горах Эрмион его младший брат Лялек сорвался с тропы и повис над пропастью. «Спокойно, мама», — скомандовал Ирек, обращаясь к окаменевшей от ужаса пани Леонардии; потом, цепляясь за жалкие кустики, спустился по обрыву и подал ребенка матери. На следующий день он чуть не заболел, разговаривал мало, вяло передвигался, медленно приходил в норму — сказалось огромное психическое и физическое напряжение. Следовательно, трудно было предположить, что мальчик не отдавал себе отчета в грозящей ему опасности, — он спасал маленького брата, хорошо понимая всю рискованность предприятия.

— Да, настоящий герой! — говорила мать, теперь уже совершенно уверенная в том, что Ирек вернется, что он и на этот раз справится с самой грозной бурей, пусть даже у берегов зловещей горы Афон.

III

СУРОВАЯ ШКОЛА

Последующие события помогут нам понять, почему Георгий Иванов-Шайнович в дни второй мировой войны оказался не в польской армии, а на английской службе. А пока следует сказать, что агент № 1, который в октябре 1941 года тайно высадился с подводной лодки «Сандерболт», действительно обладал всеми данными для того, чтобы хитроумные британцы считали его человеком, идеально приспособленным для выполнения столь трудной миссии.

…Георгий Иванов-Шайнович в период с 1933 по 1941 год времени зря не терял. Во-первых, он изучил шесть иностранных языков, во-вторых, он успел получить диплом инженера, в-третьих, он сделался прославленным спортсменом, известным на всю Европу. Но все это произошло не просто и не легко: поначалу выпускник салоникской школы, как и многие юноши его возраста, всеми силами сопротивлялся необходимости ежедневных занятий и далеко не сразу научился получать удовлетворение от сознания хорошо выполненного долга.

Отправляясь в 1933 году в первую самостоятельную поездку в Европу, Ирек испытывал такое чувство, будто у него выросли крылья. Наконец-то он мог чувствовать себя по-настоящему взрослым, будущее казалось ему светлым и многообещающим, а жизнь — легкой, наверняка более легкой, чем в Салониках. Университет также казался ему чем-то более привлекательным, чем салоникский лицей, где скучные преподаватели с неоправданным упорством требовали от своих подопечных, чтобы те целыми месяцами воздерживались от спортивных и туристских радостей. Наконец, с исторической точки зрения Лувен в юношеских мечтах представлялся Георгию этакой студенческой Меккой, насыщенной самыми приятными вещами и развлечениями, только изредка перемежаемыми какими-то там занятиями…

Через Белград, Загреб, Любляну мчался он к предвкушаемым свободам студенческой жизни, восхищаясь по пути дикими окрестностями Скопле, немного скучая на однообразных кукурузных полях Сербии, а потом снова восхищенно следя за великолепием долины реки Савы. Однако в подлинный восторг привело его зрелище Австрии, когда поезд то медленно полз вверх по течению реки, то деловито кружил среди гор, то пролетал по мостам над вспененными водопадами. Очаровали его пейзажи Халлейна и Зальцбурга, полный впечатлений подъезжал он к Мюнхену и Кельну. Все эти города он посещал по пути, поскольку решил заранее, что не будет торопиться.

Не обошлось, однако, и без досадных случайностей, а то и просто серьезных неприятностей. Как только была пересечена граница Третьего рейха, Георгий почувствовал себя довольно неуютно. Повсюду вертелись молодые верзилы в мундирах гитлерюгенда, они неприязненно и испытующе поглядывали на пассажиров в гражданском. Инцидент начался еще в Австрии, в Зальцбурге, с покупки польского «Иллюстрированного Курьера Цоденного». Как потом выяснилось, в этом номере была помещена карикатура на Гитлера.