Страница 24 из 32
Моя грудь наполнилась теплом, как только я представил светло-коричневую веревку на ее жемчужной коже. Такой потрясающий контраст. Темное и светлое. Я практически опьянен. Возбуждение пробегает по мне в смеси с потоком адреналина. Я словно ребенок, играющий со своей любимой игрушкой. Игрушкой, которую от него очень долго прятали.
Кропотливо завязав еще одну петлю, я медленно перекручиваю веревку, умирая от желания увидеть след, который останется после нее на мягкой коже Сэди. Опьяняюще.
- Готовишь что-то особенное на сегодня?
Низкий тембр Джулиана вытягивает меня из транса, и я замечаю его, облокотившегося на угол барной стойки, с руками, засунутыми в карманы черного пиджака. С тех пор как он открыл свой собственный клуб, я не видел его в джинсах. Теперь он весь в делах. Думаю, мне не стоит осуждать его, ведь я тоже погружен в работу. Отсоединив ведущую веревку от бара, где я расположился, я начинаю сматывать ее.
- Просто нужен новый материал.
Он оглядывает пустой клуб и вновь оборачивается ко мне.
- Есть так называемые магазины. Я знаю, что ты любишь ритуал, - его голос понижается, - но не мешало бы иногда идти и простым путем.
- Видишь, именно этого ты и не понимаешь, Джулиан. - Я запихиваю только что сплетенную веревку в сумку вместе с остальными вещами. Затем встаю со стула, и, глядя в ясные голубые глаза Джулиана, произношу, - Ритуал – это все.
Его взгляд становится напряженнее, серьезнее. Он выпрямляется, и в его голосе появляется издевка.
- У меня кое-что есть.
- И что же это?
Мрачное предчувствие заглушает мое радужное настроение. Месяцы напролет после согласия на работу в клубе Джулиана, я чувствовал себя так, словно топчусь на одном месте. Ходя по тонкой грани, той что еще позволяет нам быть открытыми друг другу. Эта грань очень тонкая.
- Я понимаю, для тебя это самое долгое пребывание на одном месте. Во всяком случае, с тех пор...
- Не продолжай.
Эти простые, беспощадные слова останавливают его. Его резкий выдох – единственный звук между нами. Пристально смотря на меня, он продолжает.
- Я думал, что спустя все эти годы, я, наконец, верну своего брата. И если не буду вмешиваться и позволю тебе самому разобраться, ты восстановишься. Но...
Он встряхивает головой, разрывая зрительный контакт, и направляет свой взгляд в пол.
- Она сломала тебя.
В моей груди вспыхивает злость.
- Я просил не упоминать о ней.
- Колт, послушай.
Но я уже отворачиваюсь и иду в комнату с веревками. Неожиданно, мне на плечо опускается рука, останавливая. Призывая на помощь весь свой контроль, я резко разворачиваюсь с искаженным яростью лицом. Джулиан убирает руку и делает шаг назад.
- Я не хочу снова тебя отталкивать.
- Тогда не делай этого, - рявкаю я.
Джулиан в защищающемся жесте скрещивает на груди руки. Хорошо. Чем дольше я держу его на расстоянии, тем скорее он отступит.
- Ладно. Не буду. Мы не обязаны об этом говорить. Занимайся своим Шибари. Развлекайся. Возбуждайся... или что ты там получаешь от представлений. Но будь осторожен.
Он сжимает губы, лицо напряжено.
- Я видел, что с тобой происходит, когда ты слишком... увлечен, Колт. Одержимость ведет тебя в темноту. Я не хочу тебя там потерять. Еще раз.
Я не могу вынести этого от него. Что за чушь?! Расхохотавшись, я разворачиваюсь и ухожу.
- Просто знай, что я тоже ее любил.
Его слова останавливают меня. Но когда я не реагирую, стойко управляя своими эмоциями, он говорит:
- Просто хотел озвучить это. Чтобы, наконец, высказаться.
Боже. Мне действительно не нужно это. Сейчас не нужно. Я провожу рукой по волосам, пытаясь стереть его признание из головы. Наконец, я поворачиваюсь к брату.
- Любовь? Ты так это называешь? - спрашиваю я грубым, наполненным презрением голосом. - Тогда ты выбрал ужасный способ ее показать.
Он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но я поднимаю руку. Я уже достаточно услышал.
- Ладно, Джулиан. Что я получаю с этого - это ты пытаешься узнать? Почему я не такой как ты? Не сижу в офисе, закрывшись от всего мира, не отказываюсь от участия в сценах?
Я делаю шаг вперед и смотрю ему прямо в глаза.
- Контроль. Я хочу быть уверен, что моя жизнь больше никогда не выйдет из-под контроля. Называй это одержимостью. Называй, как тебе вздумается, но, по крайней мере, мне хватило мужества остаться до конца в отличие от такого труса, как ты. Я стоял лицом к лицу... с этой темнотой... и я выстоял. И, черт возьми, я уверен, что она оставила на мне отпечаток. Я заплатил высокую цену за то, чтобы обладать этой прекрасной, но мимолетной красотой. Поэтому, я буду делать все, что вздумается. Я заслужил это.
Он мотает головой.
- Не смею этого отрицать. Я был трусом.
Руки скрещены на груди, спина и плечи напряжены, я ожидаю продолжение его речи. Жду, сможет ли он все это принять. Черт, а мы ведь так хорошо ладили. С чего это вообще все началось?
- Послушай, - говорит он, моя защитная стена поднимается.
Началось.
- Ты нашел способ разобраться во всем. Идеально и аккуратно. Ты профессионал в раскладывании всего по полочкам. Но я присматривался к тебе, - говорит он, прищурившись. - Не хочу, чтобы образ Марни омрачал всю твою оставшуюся жизнь.
Я фыркаю от беззвучного смеха. Придурок.
- Серьезно. Ты заслуживаешь чего-то хорошего. Это все забавно... этот образ жизни, да, но он не заменит настоящих отношений. Я делаю это, потому что...
- Потому что теперь ты платишь по счетам, - перебиваю я.
Брат пожимает плечами, он абсолютно спокоен.
- Да. И потому что ей это нравилось. Впоследствии мне пришлось пройти через самое худшее, но я не теряю себя. Больше не теряю. Я завязываю.
Напряжение пульсирует между нами, и я прислоняюсь спиной к стене. Так вот из-за чего весь этот разговор. Он всегда придерживается плана.
- А клуб?
Его плечи снова приподнимаются.
- Я хотел передать бразды правления младшему брату. Но не в том случае, если мне в итоге придется наблюдать за его саморазрушением.
Его взгляд блуждает по моему лицу.
- Мне нравится идея, что ты будешь поблизости. Находясь здесь... со мной. Но мы должны прийти к взаимопониманию.
Мои губы растягиваются в улыбке, переходящей в ухмылку.
- Ты говоришь об ультиматуме.
- Называй, как хочешь. Единственно о чем я прошу, - не смешивать личную жизнь с делами клуба.
И тут на меня снисходит озарение. Я опускаю руки и выпрямляюсь.
- Ты наблюдал за мной вчера.
На его лице вспыхивает стыд.
- Мое имя останется в договоре на аренду, Колт. Все будет связано со мной...
Он замолкает.
- Если ты хочешь проводить свои личные "сессии"…
Он снова ставит в воздухе кавычки, и в груди растекается жар.
- Прекрати. Просто скажи, что ты имеешь в виду, Джулиан.
Он шумно выдыхает.
- Я не смогу выставить тебе претензии, если ты снова слетишь с катушек. Понятно?
Сукин сын.
- А знаешь что? Пошел ты.
- Черт, это грубо, Колт.
Он встряхивает головой, и смотрит вниз на кафельный пол.
- У тебя не было никаких прав подслушивать меня. Все, что я делаю в свободное время - личное или по делам, внутри клуба или вне его - тебя абсолютно не касается. –
Я смотрю на него, пытаясь заглянуть ему в глаза. - Передай клуб кому-то другому.
Он поднимает голову.
- Я больше никому не доверяю.
- Чушь собачья.
Я делаю шаг назад, заканчивая этот разговор.
- Это твой способ следить за мной. Продолжая свое дело, но при этом, не выполняя грязную работу. - Прыскаю я от смеха. - Но я не мальчик на побегушках, и ты не указ мне.
- Все совсем не так. Послушай, у меня всегда были небольшие терки с копами, - говорит он, наконец, глядя на меня. - Я привык, но и не могу пустить все на самотек. У меня должен быть кто-то, кто знает, как держать все…под контролем.
Интересно, что бы он сказал, узнав, что женщина, которую я вчера отвел в комнату, была не только копом, но и криминалистом, составляющим портрет преступника. И все, что его волнует – не узнала ли она чего лишнего. Только я подозреваю, что она наверняка давно все раскопала. Меня можно назвать кем угодно, но лжецом - никогда. Сэди приходила сюда не ради работы. Во всяком случае, это правда, которую я знал до этого момента. Я ни разу не усомнился, что у нее не было скрытых мотивов. Да и зачем, когда она чертовски идеальна для меня.