Чюрлёнис

Учась в Варшаве, Чюрлёнис создал несколько музыкальных произведении. Окончив в 1899 году консерваторию, он отказался от предложенного ему места директора Люблинской музыкальной школы, которое обеспечило бы его материально, но помешало бы творческой свободе. Молодой композитор остается в Варшаве, зарабатывает на жизнь частными уроками музыки, терпит нужду, но зато уделяет много времени музыкально-му творчеству. В 1900-1901 годах им была создана симфоническая поэма «В лесу». С осени 1901 года Чюрлёнис – в Лейпцигской консерватории. Он совершенствует свои знания в области композиции, бывает на концертах. Особенно он любил музыку Бетховена, Чайковского, Берлиоза, Вагнера. В это время он создает увертюру «Кестутис» и другие произведения. В Лейпциге же Чюрлёнис начинает все больше интересоваться живописью. Правда, вначале по-любительски, желая заполнить свой досуг. Осенью 1902 года композитор возвращается в Друскининкай, а затем переезжает в Варшаву. В 1903 году он начинает работу над симфонической поэмой «Море», посещает школу рисования Каузика.- В 1904-1905 годах под его руководством организовался хор Варшавского общества взаимопомощи литовцев. Композитор записывает и гармонизирует мелодии литовских народных песен. С 1904 года Чюрлёнис переходит в руководимое К. Стабровским Варшавское художественное училище, занимается в классах К. Тихого, К. Кшижановского, Ф. Рушица.

Итак, профессионально изучать живопись Чюрлёнис начал в 1903 году. Студийные работы Чюрлёниса .того периода не сохранились, остались лишь нарисованные карандашом или красками открытки. Три года посещал Чюрлёнис Варшавское художественное училище. Он уже хорошо рисовал обнаженную натуру, типаж, но его стихией была и осталась композиция. Ей он отдавал всю энергию.

«Любительство» в изобразительном искусстве позволяло Чюрлёнису писать так, как ему хотелось. Рано бросив училище, он уединился в мастерской и работал с величайшим вдохновением. Это и была настоящая школа Чюрлёниса, им самим созданная, где в горячке творчества он забыл всех Беклинов, Клингеров, Штуков, столь любимых им ранее, все «правила» и мог свободно, без помех создавать свой поэтический мир – музыку в красках.

Чюрлёнис избегал рисовать человека. Место человека заняли в его творчестве исполненный поэзии и музыки пейзаж, космический простор, мир фантастики. И здесь художник не имел себе равных. В этом он нашел свой стиль, где очень тесно переплелись графическое и живописное начало. Линия и цвет имеют у Чюрлёниса равное значение, они неотделимы друг от друга, одно дополняет другое. В линиях, в карандашном штрихе и в мазке кисти, в своем ощущении общего ритма, в группировках черных и белых масс, в умении найти классическое равновесие этих масс – Чюрлёнис был непревзойденным мастером, каких мало знает история искусства.

Так приближался Чюрлёнис-художник к 1906 году – поре своей творческой зрелости. В музыке к тому времени им уже была создана увертюра «Кестутис», а в конце 1907 года завершена симфоническая поэма «Море».

9 сентября 1905 года Чюрлёнис писал: «Помнишь, Паулюк, Палангу? И наши прогулки по взморью? Вот и здесь было так же, только, может, еще красивее, потому что природа более дикая и даже страшноватая. Берега скалистые, высокие, местами неприступные, кое-где от волны едва можно убежать, а с какой-нибудь горы почти полморя видно… Я рисовал и просто так целыми часами просиживал у моря, в особенности на закате я всегда приходил к нему. И было мне очень хорошо, и с каждым разом становилось все лучше… Мы проехали от Новороссийска до Владикавказа и от Владикавказа до Тифлиса, из Тифлиса до Батума; а из Батума пароходом, который, заходя во все порты, плыл до самого Крыма… Я слышал рокот Терека, в русле которого уже не вода, а пена течет, и грохочут, перекатываются камни.

Я видел в 140 километрах Эльбрус, подобный огромному снежному облаку, возвышавшемуся над белой цепью гор. Видел на восходе солнца Дарьяльское ущелье меж причудливых диких, серо-зеленых и красноватых скал. Мы шли тогда пешком, и этот путь, как сон, на всю жизнь останется в памяти».

Чюрлёнис так описывает здесь природу Кавказа, удивительные горы, стремительные реки, сверкающие ледники, что сразу перед глазами встают его -прекрасные картины. И, конечно, никогда не забывает он столь дорогой его сердцу Паланги, рокота Балтийского моря. Вот откуда черпал художник вдохновение для своего творчества!

В 1905-1907 годах Чюрлёнис искренне сочувствовал революционному движению, сблизился с членами боевого отряда польской социалистической партии, прятал у себя революционные воззвания. Сохранилась фотография 1905 года. Маевка в Шяуляй. Среди участников маевки – известный литовский революционер В. Капсукас-Мицкявичюс и М. К. Чюрлёнис.

В бурные 1905-1906 годы Чюрлёнис окончательно сформировался как художник, хотя морально и материально он угнетен и подавлен. Снова вынужден зарабатывать уроками музыки: продавать картины не удается. В письме брату Повиласу, датированном 7 января 1905 года, он пишет: «После возвращения в Варшаву с Кавказа оказалось, что мне снова придется давать уроки музыки (чтоб они провалились!), выяснилось, что деньги, которые я должен был получить за проданные на выставке картины, превратились в какие-то груши на можжевельнике. Покупатели или отбыли за границу, или вернули картины с целью сбить цену».

Несмотря на эти неудачи, Чюрлёнис напряженно работает: «Академию посещаю и пишу с определенным увлечением, но, хотя и делаю успехи, ясно вижу, что путь далек, хорошо писать – очень трудно».

В 1906 году, пользуясь поддержкой семьи Вольманов, Чюрлёнис посетил Дрезден, Прагу, Вену, Нюрнберг, Мюнхен, где знакомился с произведениями искусства в музеях и различных частных собраниях, осматривал памятники архитектуры. В письмах из-за границы к Брониславе Вольман он с восхищением отзывается о таких признанных мастерах итальянского Ренессанса, как Микеланджело, Тициан, Рафаэль, обращает внимание на ярчайших представителей испанской школы – Веласкеса, Мурильо. Это естественно для человека, изучающего изобразительное искусство. Удивление вызывает другой факт – восторженное отношение его к целому ряду посредственных художников конца XIX века. Это различные известные в свое время живописцы и графики, которые все же не пошли дальше сентиментального сюжета, академического рисунка и эстетических запросов мелкой буржуазии. В первую очередь это относится к такому художнику, как Беклин. 1 октября 1906 года Чюрлёнис пишет Повиласу: «Страшно понравились мне Ван-Дейк и Рембрандт, а о Беклине и говорить не стану» (Чюрлёнис ставит его между Рембрандтом и Веласкесом или между Ван-Дейком и Рембрандтом.- А. С.). И отмечает: «Конец XIX века дал нам Беклина. Да». Мы уже не вспоминаем о таком , поверхностном и мелодраматическом «виртуозе» кисти, как немецкий художник Штук. А Чюрлёнис утверждает: «Штук – прекрасный колорист». Клингера он называет «серьезным живописцем» и т. д.

Это результат влияния Варшавского художественного училища, его педагогов, среды, тогдашних известных польских мастеров, творчество которых мало чем отличалось от творчества упомянутых Чюрлёнисом художников. Характерно, что Чюрлёнис, раньше относившийся к своим учителям с большим уважением, скоро «раскусил» их. В письме брату Повиласу от 7 января 1906 года он замечает: «Кшижановский полетел к черту с высокого пьедестала…» В Варшаве утвердился в литературе и изобразительном искусстве, если можно так сказать, «мещанский символизм». В Польше было в то время модным неоромантическое движение: общество художников «Штука», «символическая» направленность Краковской и Варшавской художественных школ, литературная группа «Млода Польска», а в музыке утвердилось восторженное отношение к творчеству Р. Вагнера, Ф. Шопена, Р. Штрауса и поверхностное подражание им.

Все это не могло, конечно, не оказать влияния на молодого Чюрлёниса, но в последующие годы напряженного творчества он все больше увлекается народной поэзией – сказками, легендами, песнями, восхищается пейзажем Литвы, ее природой, все больше волнует его проблема космоса, ее величие и безграничность. Литовская тематика в произведениях Чюрлёниса, его желание показать творческий гений своего народа через его поэзию связаны с национальным возрождением литовского народа, которое началось в 1905-1907 годах в результате первой русской революции. Подъем революционного движения непосредственно отразился и на литовской литературе, музыке, живописи. Начинается новый период в истории национальной культуры Литвы. Испугавшись надвигающейся революционной бури, царское правительство уже в конце 1904 года сняло запрет с литовской печати и с деятельности национальных культурных обществ. На литовском языке проходят митинги и концерты, ставятся спектакли. Начали организовываться и литовские художники, разбросанные по всей России, Европе, Америке. Появляются статьи, которые призы вают создать «литовское общество любителей искусства», призванное объединить всех литовских художников. Это общество могло бы устраивать выставки, продавать картины, издавать каталоги, открытки, оказывать своим членам моральную и материальную поддержку. Чюрлёнис становится одним из самых энергичных деятелей Литовского художественного общества. Он активно принимается за организацию в Вильнюсе Первой выставки литовского искусства, где показывает и свои работы, созданиые в 1904-1906 годах. «Известно ли тебе о литовском движении? – писал он брату в 1906 году. Я решил все свои прежние и будущие работы посвятить Литве. Мы учим литовский язык, и я собираюсь написать литовскую оперу». С большим энтузиазмом включился Чюрлёнис в национальное движение, рожденное революцией 1905-1907 годов.