Страница 7 из 140
Солнце миновало зенит, когда металлическая плита наконец поддалась и открылся выход к гравию и камням внизу.
Проложить туннель к открытому пространству не представлялось сложным — просто требовало затрат времени и сил. Весь в пыли, злой и голодный, рулл выбрался наружу из дыры рядом с центром группы деревьев, за которой упал его корабль.
Его план продолжать эксперимент потерял свою привлекательность. Он был по натуре упрям, но рассудил, что ситуацию можно будет воспроизвести на более цивилизованном уровне. Нет нужды рисковать или терпеть неудобства. Он убьет человека и химически трансформирует его в пищу, чтобы выжить до прихода помощи. Голодным взглядом он обшарил неровный зазубренный утес, вглядываясь в уступы, быстро сползая на карнизы, пока не облазил практически все плато. Он не нашел ничего определенного. В одном или двух местах земля выглядела так, как будто была примята телом, но более внимательное обследование не позволило установить, был ли здесь кто-нибудь на самом деле.
В мрачном расположении духа рулл пополз к кораблю человека. С безопасного расстояния исследовал его. Защитные экраны были включены, но невозможно было определить, произошло ли это перед утренней атакой, или позднее, или экраны включились автоматически при его приближении. Нельзя было сказать наверняка. В этом и была проблема. Плато было пустынным, необитаемым, не похожим ни на что, привычное для рулла. Человек мог быть мертв, и его исковерканное тело могло лежать у далекою подножия горы. Он мог находиться в корабле, серьезно раненный, у него, к сожалению, было время, чтобы добраться до безопасного Убежища в корабле. Он мог поджидать внутри, собранный, агрессивный, знающий о нерешительности своего врага и готовый в полной мере воспользоваться этой нерешительностью.
Рулл установил следящее устройство, которое известит его, когда откроется люк. Затем он вернулся в туннель, идущий к входу в его корабль, с трудом прополз по нему и решил переждать критическую ситуацию. Голод был всепоглощающей силой, час от часу становясь все невыносимее. Настало время прекратить передвижения. Ему потребуется вся его энергия, чтобы пережить кризис. Так проходили дни.
Джемисон очнулся, охваченный болью. Сначала она была всепоглощающей, перекатываясь мучительной волной от головы к ногам и бросая его в пот, но постепенно локализовалась в левой ноге внизу. Пульсация боли отбивала ритм в нервах. Через несколько минут, превратившихся в часы, он понял, что растянул лодыжку. Конечно, это было не все, но главное. Вынуждение, которое привело его сюда, уменьшило его жизненные силы. Как долго он лежал там, наполовину без сознания, Джемисон не знал, но когда наконец открыл глаза, то увидел солнце почти в зените.
Сначала он с бездумностью мечтателя смотрел на солнце, медленно уходившее за нависающий край обрыва, и только когда на его лицо легла тень утеса, он пришел в полное сознание, внезапно вспомнив о смертельной опасности. Ему понадобилось некоторое время, чтобы стряхнуть с себя последствия действия гипнотических линий. И хотя это было нелегко, он постарался обдумать трудности своего положения. Он упал с края обрыва на крутой откос. Угол наклона уступа был около пятидесяти пяти градусов, и спасло его то, что при падении его тело задержало переплетение растительности на краю. Должно быть, его нога запуталась в тех корнях и именно так он растянул лодыжку.
Проведя инспекцию телесных повреждений, Джемисон собрался. Он был спасен. Он не смирился с поражением, и его усиленная сосредоточенность на этом уступе, его отчаянное желание упасть именно сюда сработали. Он полез вверх. На уступе, хотя он и был крут, лезть помогали шершавая почва и чахлые растения. А вот на нависающем десятифутовом обрыве над уступом растянутая лодыжка дала о себе знать в полной мере. Четыре раза Джемисон сползал вниз, пока наконец на пятой попытке его пальцы не нащупали прочный корень и не ухватились за него. В приливе торжества Джемисон подтянулся и выбрался на безопасную вершину плато.
Теперь, когда звуки борьбы за жизнь прекратились, только его тяжелое дыхание нарушало безмолвие пустоты. Беспокойным взглядом он обшарил неровный рельеф. Нигде ни силуэта, ни движения. На краю плато виднелась шлюпка, и Джемисон ползком направился к ней, стараясь прижиматься к камню. Он не знал, что сталось с руллом. И в течение нескольких дней, пока нога продержит его внутри корабля, его враг может тоже мучиться неизвестностью.
Становилось темно, и когда он наконец забрался в шлюпку, сварливый голос прозвучал в его ухе: «Когда мы поедем домой? Когда меня накормят?»
Это был плоянин с его вечным вопросом о возвращении на Плою. Джемисона охватило чувство вины. Он все эти долгие часы ни разу не вспомнил о своем спутнике.
«Накормив» его, Джемисон задумался над давно мучившим его вопросом — как объяснить этому наивному существу суть войны между руллами и людьми? А тем более их нынешнее затруднительное положение.
Он сказал вслух: «Не волнуйся. Оставайся со мной, и я прослежу, чтобы ты добрался до дома». Этого — в сочетании с едой — было достаточно, чтобы успокоить существо.
А Джемисон задумался над тем, как использовать плоя-Нина против рулла. Но его основная способность не была нужна. Не было смысла сообщать голодному руллу, что противник владеет способом сбить с толку электрическую систему его корабля.
Джемисон лежал в койке и думал. Тишина была такая, Что он слышал стук своего сердца. Потом он вылез из койки, и все его движения тоже слышались. Он включил рацию — тишина. Ни помех, ни попыток настроиться на волну. На таком расстоянии даже подпространственное радио не работало. Он прослушал частоты, на которых обычно работали руллы. Но и здесь было молчание. Конечно, будь они поблизости, они бы тоже не включали вещание. Джемисон был отрезан от мира, на крошечной шлюпке с неработающими моторами на этой необитаемой планете. Он попытался отогнать эту мысль и взглянуть на ситуацию другими глазами. Здесь, сказал он себе, есть уникальная возможность для проведения эксперимента, и его потянуло к этой идее, как мотылька к пламени. Живого рулла почти невозможно захватить в плен, а здесь сложилась идеальная ситуация. Мы оба пленники. Он постарался думать об этом именно так. Пленники среды, пленники случая и, таким образом, в каком-то смысле пленники друг друга. Только каждый был свободен от внушенной необходимости совершать самоубийство.
В этой ситуации человек может узнать многое. Великая загадка для людей — мотивы действий руллов. Почему они полностью уничтожают другие расы? Зачем они бессмысленно жертвуют ценными кораблями, атакуя земные суда, вторгшиеся в их сектора космоса, когда знают, что земляне все равно покинут этот участок космоса через несколько недель?
Возможности, открывающиеся в этом сражении человека против рулла на одинокой горе, будили воображение Джемисона, лежащего в койке; он вертел проблему так и сяк. Иногда он вползал в кресло пульта управления и по целому часу наблюдал за местностью по мониторам. Он видел плато и большое пространство за ним. Он видел небо Лаэрта-III, бледно-лиловое, беззвучное и безжизненное. Тюрьма. И он — заключенный в этой тюрьме, думал он мрачно. Он, Тревор Джемисон, к чьему тихому голосу прислушивался научный Совет Земной Галактической Империи! А теперь он один, лежит в койке, ждет, пока заживет нога, чтобы он мог провести эксперимент над руллом. Это казалось невероятным. Но шли дни, и он начинал в это верить.
На третий день он почувствовал себя в состоянии перетащить несколько тяжелых предметов. Немедленно он принялся работать над киноэкраном и закончил его на пятый день. Затем записал сценарий. Это было легко. Каждый кадр был так четко продуман, пока он лежал в постели, что не составляло никакого труда все это записать.
Он установил экран в двухстах ярдах от шлюпки, позади деревьев. Коробку с едой он бросил в десяти футах сбоку от экрана.