Страница 7 из 33
— Сэр, — Декер позвал капеллана, отходя в сторону. Тит Раддекай выступил вперёд и нахмурился.
— Брат, представься, — окликнул десантника капеллан. Тот не ответил и пошатнулся, медленно царапая наплечником стену. — Обдиратель, исполни приказ и открой, чем одарил тебя Дорн, а затем сообщи своему трупу-кастеляну, что Тит Раддекай прибыл сюда для суда над ним.
Когда боевой брат не ответил вновь, Декер и капеллан мрачно переглянулись.
— Брат, ты ранен? — обратился к Обдирателю шагнувший вперёд Декер. — Ты болен?
Когда хлыст подошёл ближе, Обдиратель медленно обернулся. И тогда пошатнулся сам Декер. Лицо космодесантника едва цеплялось к окровавленному черепу. Сгнившая, разорванная плоть обрамляла совершенный в своей ужасности безгубый оскал и сплавленный с костями бионический глаз. Оптика сверкала так, словно была живой, в отличие от своего хозяина. Доспехи были перемазаны в кровавой жиже, перчатки покрывала бурая корка. В руках космодесантник, казавшийся жутким титаном из мифов и легенд, держал наполовину обглоданный труп серва.
Реакция Декера была привычной и мгновенной. Хлыст отделения вскинул болтер и попятился в сторону Раддекая и боевых братьев. Тяжело ковыляющий оживший труп направился к ним. Он смотрел на них гниющими глазами, словно узнавая. Для Декера всё зависело теперь от того, что происходило в больном мозге космодесантника или того, что от него осталось. Видел ли он в пришедших Обдирателях братьев? Угрозу? Будущее содержимое своего набитого личинками брюха?
Космодесантник споткнулся и застонал, тяжело таща вперёд одну поддерживаемую бронёй ногу за другой. Он подобрался ближе, и тогда из гнилого мультилёгкого вырвался задыхающийся, булькающий рёв. Нечто дикое, примитивное. Выражение бездумной враждебности и злобы. Рёв разнёсся по тёмным переходам караульной крепости, передался через каналы связи брони и вокс-передатчки секции. Он разнёсся повсюду.
— Стоять! — приказал Декер, но мертвец дёрнулся вперёд, ничего не слыша и не слушая. Хлыст покосился на Раддекая. — Капеллан?
— Приказываю, — мрачно ответил Раддекай.
Широкие болтерные снаряды впились в бронированные колени мертвеца. Мощные взрывы снарядов рассекли броню, укреплённую пласталь, разорвали кости и сухожилия сочленений. Тварь с грохотом рухнула, а затем потянулась к Обдирателям окровавленными когтями. Впившись в палубу керамитовыми пальцами, гонимое ненасытным голодом чудовище потянуло себя вперёд. Нет, так его было не остановить. Второй очередью болтерного огня Декер взорвал обглоданную голову твари, забрызгав мозгами своего боевого брата стены «Semper Vigilare». Доспехи как твари, так и собравшихся Обдирателей, застыли.
Адептус Астартес ждали. Паника не была привычным состоянием для космодесантников. Она была таким же бессмысленным потворством, как и тщетные гадания. Они ждали. Они слушали. Они слышали, как эхом отозвались глубины караульной крепости на свирепый и горестный рёв, какофония воплей, стонов, жуткого бормотания мертвецов. Затем до них донёсся скрипучий лязг брони плетущихся к ним чудовищ.
— Рассредоточиться, — приказал Декер, командуя боевым братьям разбить строй. — Построение Имбрика.
И вот появились мертвецы, вползающие в центральный проход восточного докового пирса. Ободранные тела, неживые трупы, полчища мертвецов — всюду следы потусторонней порчи. Спустя мгновения коридор наполнился телами от одной стены до другой: крепостные сервы, одетые в рабочие костюмы инженеры и возвышающиеся над морем усопших рабочих братья-Обдиратели. Безоружные, так и не надевшие шлемов чудовища потрясали как видом осквернённой плоти и доспехов, так и выворачивающим наизнанку смрадом. Мертвецы издали невольный рёв, полный ненасытного голода. Столь же невольной была очищающая буря огня, вырвавшаяся из болтеров полуотделения. Снаряды разрывали гниющие тела и грохотали по броне оживших Обдирателей. Жрецы и рабочие ордена валились на палубу подобно гниющему ковру. Бронированные трупы шатались и сталкивались друг с другом, пятясь под градом снарядом. Бездумно хватаясь друг за друга, мертвецы подавались вперёд, подставляли свои изуродованные лица под очереди огня. Они ковыляли навстречу истинной смерти, а меткие выстрелы Обдирателей взрывали черепа и пробивали броню, разрывая скрытую под ней мерзость.
Когда всё закончилось, когда последние из мертвецов обрели благословение Ангелов Смерти, воцарилась жуткая тишина. Рёв болтеров эхом разносился по мрачным коридорам караульной крепости. Кровь — почерневшая от старости и заразы — капала с потолка на груды изувеченных взрывами тел. Казалось, что целую вечность никто не решался заговорить.
— Что это за порождённая варпом бесовщина? — наконец, спросил Декер.
— Мы стоим на страже Ока, — ответил ему Раддекай. — Мы смотрим. Вглядываемся. И иногда… Око вглядывается в нас. Иногда оно незваным, непрошеным гостем влетает прямо в шлюз.
— Капеллан, — перебил его хлыст, которому не хватало только загадочных изречений. — Думаю, ритуальное наказание больше не требуется. Вам следует вернуться на «Витриол» вместе со своим сенешалем.
— Никто не вернётся на «Витриол», — покачал головой Раддекай. — Мы идём дальше. Фаранил и я направимся в тактический ораторий, где дух машины даст нам ответы о произошедшем. Вам же вместе с отделением я приказываю искать выживших на борту «Semper Vigilare».
— Да, капеллан, — ответил Декер. Он пошёл вперёд по кровавому коридору. Он был завален телами, и в их неподвижности был что-то странно безмятежное. Да, их конец мог быть ужасен, но теперь гарнизон крепости на свой лад обрёл покой. Декер задумался о мёртвых и о приказе Раддекая искать выживших. Хлыст мрачно усмехнулся. Да, именно выжившие после ужасной чумы и беспокоили его сильнее всего.
Обдиратели уверенно продвигались по мрачному, тёмному коридору караульной крепости. Повсюду были пятна, брызги засохшей крови — свидетельства прошедших ужасов. Когда же открылись переборки, ведущие в следующий отсек, то Обдиратели увидели повсюду пятна движения, услышали звуки.
Мухи. Чёрные и лоснящиеся от жира. Их оглушительный гул, их тлетворная вонь. Повсюду были мертвецы. Шатающиеся. Ковыляющие. Стонущие от душевных страданий. Декер и его Адептус Астартес видели, как они собираются в тенях и склоняются над обглоданными телами. От сынов Дорна и их слуг остались лишь гнилые оболочки. Безмозглые останки былого величия, одетые в священные доспехи ордена, мёртвые Обдиратели шли к ним. Они не могли не идти, ведь их гнал ужасный голод. Нужда столь же безотказная, сколь и неестественная.
Декер чувствовал подступающую тошноту. Дело было не в гнили. Не в невыносимой вони. Это не проблема для братьев Адептус Астартес. Дело было в жутком грохоте его болтера. Каждый снаряд отправлял навстречу с забвением Обдирателя — одного из своих, брата по битве и по духу. Их долгом здесь, в глубинах омрачённой твердыни, не было исполнение приказов. Это была не война. Это было истребление. Здесь, на окраине ужасного Ока, Декер покорялся воле враждебной галактики, где и чужаки, и люди, враги самим себе, желали гибели угасающего Империума. Пробивая священные доспехи и плоть Обдирателей — живых орудий его милости Императора, наполненных заразой духовной тьмы — Декер невольно чувствовал, что подчиняется велениям Великого Врага. И после доклада по воксу об очищении северной секции «Semper Vigilare» капеллан словно прочёл его разум. Раддекай сказал брату, что его задача не была лёгкой, но она угодна Императору. Но сам Декер в это не верил, да и подозревал, что капеллан также чувствует на борту караульной крепости всю тяжесть бремени своего призвания.
— Что это было? — обратился брат Ахаз к хлысту, когда они перешли в западную секцию. Сквозь всю суперструктуру звёздного форта отдался рокот. Декер ощутил его и глубоко в душе осознал, что происходит, ударившись наплечником о боевого брата. Западный отсек был таким же заражённым, как и прошлый. Толпы восставших сервов выли на Обдирателей. Трупы тянулись к ним бронированными пальцами. Гниль пропитала все отсеки. Когда полуотделение вошло в галерею, то увидело сочащееся сквозь бронепластик недоброе фиолетовое сияние Ока. Иллюминатор был заляпан кровью и мозгами. На прозрачной поверхности остались отпечатки, свидетельства паники, а личинки копошились среди ручьёв гнилой, струящейся по палубе жижи.