Страница 75 из 86
Донесся какой-то очень тихий, затаившийся в безграничных черных тенях звук. Он исходил откуда-то с верхних ступенек лестницы между первым и вторым этажами. Хихикающие трели стеклянного клавесина. Руди знал, хихикают над ним, но даже не пошевелился.
Крис открыла глаза и с отвращением посмотрела на него.
— Почему ты пришел сюда?
— Потому что мы все еще женаты.
— Давай-ка отсюда.
— Я люблю тебя, Крис. Пожалуйста.
Она пнула его ногой. Удар не причинил боли, но он многое значил. Руди медленно встал и вышел.
Джонах был внизу в гостиной. Блондинка, которая открывала дверь, хлопотала над ним. Но, наконец, Джонах тряхнул головой и слабой рукой попытался отстранить девушку. Магнитофон на книжном шкафу играл Саймона и Гарфункеля: “Большая, яркая, зеленая, прекрасная машина”.
— Растай! — мягко приказал Джонах. — Растай, — и показал на большое потемневшее зеркало над камином. Очаг был набит полусожженными вощеными молочными пакетами, обертками из-под леденцов, в самом низу лежали газеты и кошачьи коврики. Зеркало выглядело тусклым и холодным. — Растай! — внезапно завопил Джонах, прикрыв глаза.
— Черт возьми! — фыркнула блондинка и оставила Джонаха, подошла к Руди.
— Что с ним? — спросил Руди.
— Снова капризничает. Каким же подонком он бывает порой.
— Конечно… Но что все-таки случилось с ним? Она пожала плечами.
— Ему кажется, что его лицо тает, вот об этом он и говорит.
— Марихуана?
Блондинка посмотрела на него с внезапным недоверием.
— Мари?.. Эй, а ты кто такой?
— Я друг Крис.
Блондинка испытующе посмотрела на него, потом дернула плечами и расслабилась. Она приняла его.
— Я думаю, вы можете остаться, знаете ли… Законы. Вы знаете?
У него за спиной висел плакат середины века. По нему тянулась яркая выцветшая полоса там, где каждое утро его касались лучи солнца. Руди смущенно огляделся. Он не знал, что теперь делать.
— Я же был женат на Крис. Восемь месяцев назад, — сказал он.
— Хочешь потрахаться? — спросила блондинка. — Когда Джонах вышел на лыжню, ему все равно. Я все утро пила кока-колу, и весь день. На самом деле хочется…
Зазвучала новая запись. Стив Вандер выдул мелодию, а потом запел: “Я рожден любить ее”.
— Меня привлекает Крис, — объявил Руди, почувствовав печаль. — Мы поженились, когда я приезжал в отпуск. Но она решила уехать с Джонахом, к тому же я не хочу давить на нее. Я прождал восемь месяцев, а теперь демобилизован.
— Будешь трахаться или нет?
В кухне под столом они долго совокуплялись. Потом она положила себе под голову сатиновую подушку. На подушке было написано: “Сувенир с Ниагарского водопада, Нью-Йорк”.
Когда Руди вернулся в гостиную, Джонах уже пришел в себя и сидел на софе, читая “Магистра Луди” Гесса.
— Джонах? — позвал Руди. Джонах оторвался от книги, но Руди узнал не с первого раза.
Узнав же, он похлопал по софе рядом с собой. Руди подошел и сел.
— Руди, где ты был?
— В армии.
— Как?
— Да, ужасно.
— Ты живешь снаружи? Это в твоих же интересах.
Руди кивнул.
— Гм… С точки зрения медицины.
— Да, так было бы лучше.
Некоторое время они молчали. Джонах вроде бы был благодарен, а потом сказал, обращаясь к самому себе:
— Не очень-то ты пытаешься вернуть ее…
Тогда заговорил Руди:
— Джонах, послушай, что происходит с Крис? Знаешь, мы же были женаты восемь месяцев назад.
— Она где-то здесь, — ответил Джонах.
Из кухни, за столовой, где спала под столом оттраханая блондинка, пронесся дикий звук — звук разрываемого мяса. Этот звук еще долго кружил по дому, но внимание Руди привлекло происходящее за окном, за большим выступающим экраном окна эркера. Там человек в темно-сером костюме разговаривал с двумя полицейскими неподалеку от дорожки, ведущей к входной двери. Он говорил что-то, указывая на большой старый дом.
— Джонах, может Крис уйдет?
Джонах взглянул на Руди с неожиданной злобой.
— Эй, послушай-ка, человек, тут никого не держат. Она сама присоединилась к нам, и ей понравилось. Сходи, спроси ее. Не приставай ко мне.
Два полицейских подошли к входной двери.
Руди встал и пошел ответить на звонок.
Полицейские улыбнулись ему, когда увидели, что он в военной форме.
— Чем могу помочь? — спросил Руди.
Один из полицейских спросил:
— Вы здесь живете?
— Да, — согласился Руди. — Меня зовут Рудольф Боекел. Чем могу служить?
— Мы хотим войти и поговорить с вами.
— У вас есть веская причина?
— Веской нет, мы лишь хотим поговорить с вами. Вы служите в армии?
— Только что демобилизован. Я приехал домой к своей семье.
— Нам можно войти?
— Нет.
На мгновение Руди показалось, что полицейские забеспокоились.
— Это то место, которое называют “Холм”?
— Кто называет? — спросил Руди, изобразив из себя сбитого с толка.
— Хорошо. Некто сказал, что это — “Холм”, и здесь бродят странные люди.
— Вы слышали о каких-то подозрительных людях?
Полицейские переглянулись. Руди кивнул, подтверждая свой вопрос, а потом добавил:
— Здесь все спокойно, но пустить вас не могу. Моя мать умирает от рака желудка…
Они оставили Руди, потому что он мог говорить с людьми из внешнего мира, с теми, кто приходил к их дверям. Еще Руди приносил пищу. Он один покидал Холм. Все шло спокойно.
Иногда из комнаты, расположенной за главным залом доносилось рычание. В подвале что-то плескалось, что-то мокрое шлепало по кирпичам.
Маленькая замкнутая вселенная марихуаны. В “Холме” жило одиннадцать человек. Одиннадцать и Руди.
Он ходил по комнатам, иногда встречал Крис, которая с ним не разговаривала. А потом как-то она спросила его, не займется ли он с ней любовью, только сзади и не жалея ее. Руди не знал, что ответить.
Он только и сказал:
— Пожалуйста, — и она отвела его к лестнице, ведущей в мансарду.
Руди услышал, как в мансарде наверху что-то запищало. По звукам напоминало скребущуюся мышь, Но ведь в доме были коты.
Он не знал, почему он живет тут. Кроме того, не понимал, почему Крис живет здесь. Его голова была переполнена всевозможными догадками, и порой казалось, надо найти подходящие слова, и тогда Крис уйдет вместе с ним. Он разлюбил солнечный свет. От солнца болели глаза.
Обычно никто ни с кем подолгу не разговаривал. И всегда обитатели дома стремились быть под кайфом, накаченными по самые уши. В этом они заботились друг о друге.
А Руди был единственным звеном, соединяющим их с внешним миром. Один из обитателей “Холма” написал ему все, что нужно: о своих родителях, друзьях, номер банковского счета, доверенность — так появились деньги. Немного, но достаточно, чтобы пополнять запас продуктов и платить за аренду. Он проявил настойчивость, и Крис стала с ним полюбезней.
Все обитатели “Холма” заставляли ее быть с ним полюбезнее. Теперь она спала с ним в маленькой комнате, где он держал свой рюкзачок и свои газеты. Большую часть дня он лежал и читал, если не надо было за чем-то идти из дома. Он читал о железнодорожных катастрофах и о происшествиях в пригородах. Крис часто приходила к нему, и они занимались любовью всевозможными способами.
Руди стал редко выходить днем. По магазинам он ходил ночью, держась тени. Он опустошал рюкзачок ночью, а потом брал садовые ножницы и подстригал лужайку, этим ему досаждали жители соседних домов (зато они теперь не жаловались в полицию).
Тут Руди начал замечать, что давно уже не видел некоторых обитателей “Холма”. Но таинственные звуки в доме звучали все чаще и чаще.
Потом выяснилось, что его одежды стали ему велики. Теперь он носил только трусы. Суставы его рук вытянулись, они трещали, а когда он начинал сердиться, становились малиновыми.
Руди все время слышал жужжание. Тонкий непрекращающийся запах пота, казалось, этот запах впитался в деревянные стены и балки. Уши Руди вытянулись, удлинились, кончики заросли волосами. Он все время читал старые газеты, одни и те же газеты; считал, что когда-то работал механиком в гараже, но это было так давно. В “Холме” отключили электричество, однако Руди не расстроился, потому что теперь предпочитал темноту. Но он хотел поговорить со всеми одиннадцатью обитателями “Холма”.