Золотое руно (сборник)

Сьюзан чувствовала себя беспомощной – и очень злой; она ни за что не должна была допускать Кадима сюда. Чёрт, да он же мог довершить то, что не удалось Гордо Данбери. Сердце президента всё ещё частило, и доктор Сноу торопливо готовила шприц.

– Сделайте глубокий вдох, – сказал Ранджип, глядя на президента, глаза которого по‑прежнему были расширены. – Сделай глубокий вдох, – повторил он Кадиму, который, как могла видеть Сьюзан, так сильно сжимал руку, что это наверняка причиняло боль им обоим. – Задержите дыхание, – сказал Ранджип. – Просто задержите дыхание и досчитайте до пяти: один, два, три, четыре, пять. Теперь выдыхайте, медленно, медленно – правильно, вот так. Кадим, ты тоже можешь это сделать: медленно, потихоньку дай воздуху уйти, и воспоминаниям вместе с ним…

Сердечный монитор сделал длинную паузу, когда сердце президента пропустило удар, и когда это произошло, сердце Сьюзан сделало то же самое. Доктор Сноу обеспокоенно взглянула на монитор, но он снова начал пикать, и промежутки между пиканьями постепенно увеличивались.

– И снова, – сказал Ранджип. – Снова сделайте глубокий вдох, оба. Расслабьтесь. Теперь сосредоточьтесь на чём‑нибудь мирном: на чистом синем небе. Только оно; ничего больше. Небо, синее и чистое, яркое; прекрасный летний день, и не видно ни облачка. Покой, спокойствие, расслабленность.

Сьюзан показалось, что хватка Кадима немного ослабла, и его всхлипы прекратились. Глаза президента уже не были круглыми, и он часто моргал – вероятно, глядя в воображаемое небо солнечного дня.

Джеррисон, наконец, повернул голову к Сингху и, казалось, узнал его.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Спасибо.

Сингх кивнул и отпустил руку президента. Он посмотрел на Кадима, а доктор Сноу тут же подошла и вытерла президенту лоб. Затем она снова приложила к его груди стетоскоп и кивнула, по‑видимому, удовлетворённая тем, что услышала.

Сьюзан видела, что Кадим затрясся, словно попал на мороз. Ранджип теперь стоял лицом к нему. Он взял обе его руки и посмотрел прямо ему в глаза, которые теперь, наконец, открылись.

– Всё в порядке, – снова сказал он. – Всё в порядке.

У Ранджипа было озадаченное выражение лица. Сьюзан поняла, что канадец хотел спросить Кадима, что стало триггером для флешбэка, но, разумеется, он не мог этого сделать: такой вопрос сам по себе мог спровоцировать ещё один эпизод.

– Он это сделал, – сказала Сьюзан, указывая на Кадима. – Намеренно.

– Нет, – ответил Ранджип, качая головой. – Разумеется, нет.

– Он это сделал, – повторила Сьюзан. – Он сделал это с президентом.

Ранджип посмотрел на Кадима, словно ожидая возражений, но их не последовало. Тоном, выражающим потрясение от содеянного молодым человеком, Ранджип произнёс:

– Кадим…

– Доусон – Хадкинсу и Михелису: немедленно явиться к Старателю, – сказала Сьюзан в рукав. Потом она посмотрела на Кадима. – Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, – сказала она. – Это было самое глупое, что ты…

– Агент Доусон, – голос был слаб, но очень знаком.

Она повернулась к Старателю.

– Да, мистер президент.

– Не… усердствуйте… насчёт… парня.

– Но сэр, он…

Джеррисон жестом руки заставил её замолчать и повернул голову к Кадиму. Как раз в этот момент дверь открылась и за ней показались двое вызванных Сьюзан агентов.

– Рядовой Адамс, – сказал Джеррисон всё ещё слабым голосом. – Там так… всё и было?

Кадим кивнул.

– Да, мистер президент. Мне жаль, что пришлось…

Сьюзан увидела, как президент делает ему тот же самый жест, что и ей, а Сету Джеррисону трудно не подчиниться.

– Вы прошли через всё это?

– Да, сэр, мистер президент, – Кадим помолчал, затем: – И не только я, сэр. Многие из нас прошли через это или что‑то подобное.

Джеррисон, похоже, на какое‑то время задумался над его словами, а потом, к изумлению Сьюзан, сказал:

– Спасибо вам, рядовой Адамс. Спасибо за то… что поделились этим со мной.

И тут Кадим Адамс тоже удивил Сьюзан. Он встал по стойке «смирно» и безупречно отсалютовал своему главнокомандующему.

– Вам спасибо, сэр.

Эрик Редекоп и Дженис Фалькони покинули здание; Эрик – тщательно избегая репортёров, ставших лагерем у входа. Вечер выдался холодный, и он почувствовал тягу обнять Дженис за плечи, но не сделал этого. Они пошли вдоль Пенсильвания‑авеню. Было до странного тихо для пятничного вечера; несомненно, после сегодняшнего взрыва многие решили остаться дома. Эрик помнил, что точно так же было после 11 сентября, когда рейс 757 «Америкэн Эйрлайнз» врезался в Пентагон.

В первом квартале к западу от «Лютера Терри» у них был выбор между пабом «Фогги Боттом» и кафе «Капитол Граундс»; слава Богу, пабы и кафе были открыты. Они сделали выбор в пользу паба и нашли кабинку, где можно бы было поговорить.

– Итак, – сказал Эрик после того, как они уселись, и «Итак» сказала Дженис почти одновременно с ним.

Средних лет официантка, на вид замученная событиями сегодняшнего дня, приняла у них заказ: две кружки бочкового пива.

– Я не знаю, как долго просуществует эта связь, – сказал Эрик, – но…

– Да, – повторила Дженис. – Но.

– Я… э‑э… не знаю… не хотел бы совать нос. Правда, я пытаюсь, но…

– Но с этим ничего нельзя поделать. Я знаю; ко мне тоже постоянно приходят воспоминания Джоша Латимера.

– На работе иногда… когда ты одна, ты… чтобы… чтобы успокоить боль…

Она опустила глаза.

– Ты собираешься обо мне сообщить.

– Нет‑нет. Но я хотел бы, чтобы тебе с этим помогли. Ты знаешь, есть специальные конфиденциальные программы…

– Спасибо. – Она помолчала. – В моей жизни много плохого.

Они сидели в кабинке друг напротив друга, положив руки на стол. Он обнаружил, что его ладонь двинулась и накрыла её руку.

– Я знаю.

Принесли пиво.

– Ну, хорошо, – сказала Сьюзан после того, как Кадим опустил руку. – Достаточно. Рядовой Адамс, вы арестованы. – Ей придётся не только посадить его под замок, но и усыпить его, чтобы он не устроил чего‑то подобного снова.

Кадим, не стал возражать и слегка приподнял руки.

– Да, мэм.

Но президент зашевелился на кровати.

– Нет.

– Сэр, он напал на вас.

Джеррисон сумел собрать ещё немного сил.

– Я сказал «нет», Сьюзан.

– Сэр, вы не можете позволить ему отключать себя, когда ему вздумается. – Она жестом приказала Кадиму идти к закрытой двери.

– Нет, – снова сказал Джеррисон. – Рядовой Адамс останется, но я хочу, чтобы остальные вышли. Все: Элисса, Шейла, Сьюзан, профессор Сингх, агент Михелис, и вы, как вас там, фотограф. Все выйдите.

– Сэр! – сказала Сьюзан.

– Выполняйте. И найдите Марию Рамирес, беременную, если она ещё не ушла домой. Я хотел бы поговорить с ними обоими.

– Но, мистер президент, я…

– Немедленно, агент Доусон.

Сьюзан кивнула.

– Есть, сэр.

Сету Джеррисону было очень странно разговаривать с Кадимом Адамсом. Они только что впервые увиделись, но с ним были все воспоминания молодого человека. Обычно у Сета не хватало терпения на людей, которые говорят ему то, что он уже знает, но рассказы Кадима о его жизни в Лос‑Анджелесе позволяли ему расслабиться; как только Кадим начинал рассказ, весь эпизод сразу всплывал у Сета в памяти так же, как у самого Кадима, хотя он наверняка реконструировал его иначе. И пока Кадим говорил, Сет мог позволить своему разуму сосредоточиться на текущей проблеме.

Агент Доусон открыла дверь в президентскую палату; на её лице отразилось облегчение при виде того, что он просто лежит, слушая Кадима.

– Мистер президент, – сказала она, указывая на молодую женщину с каштановыми волосами, – это Мария Рамирес. Вам повезло – она дожидалась в больнице, пока муж её заберёт.

– Спасибо, – слабым голосом ответил Сет. – Это всё, Сьюзан.

Она вздохнула, явно недовольная, затем многозначительно посмотрела на Кадима.