Золотое руно (сборник)

– О Господи! – воскликнул Джеррисон.

– Чем необычнее образ, тем лучше он запоминается.

– Надо полагать, – согласился Сет. – Так вот, мне нужна ваша помощь. Я должен вспомнить нечто очень важное, но у меня не получается.

– Это ваше собственное воспоминание или рядового Адамса?

Вопрос звучал бы совершенно бессмысленно ещё двадцать четыре часа назад, подумал Сет.

– Моё собственное.

– Ну, как я полагаю, обнаружили женщину, которая связана с вами – миссис Стилвелл, я полагаю. Может быть, она сможет вам помочь?

– Нет. Об этом я уже подумал. Она не может. Так что я думаю, а не может ли ваша установка помочь мне или ей выковырять это из памяти?

– О чём это воспоминание?

– Разговор, который я подслушал.

– Простите, но нельзя ли более подробно?

Сет подумал о том, как много он может сказать Сингху.

– Я подслушал окончание телефонного разговора – Леон Хексли, директор Секретной Службы, разговаривал по сотовому.

– Если бы речь шла обо мне, – сказал Сингх, – то это воспоминание было бы легко изолировать, потому что встреча с таким высокопоставленным лицом была бы запоминающимся событием. Но в вашем случае, сэр? Для вас это повседневность. Моей установке будет очень трудно отыскать его.

– Чёрт. Это дело чрезвычайной важности, я должен это вспомнить.

– Воспоминания – хитрая штука, сэр. Требуется что‑то, чтобы вызвать их их памяти.

– Да уж наверное.

– Люди всегда сердятся, когда другие люди не могут чего‑то вспомнить. Вот как моя жена пару недель назад обозлилась на меня за то, что я не смог вспомнить какую‑то мелочь, случившуюся во время нашего медового месяца. Она шипела «Но ведь это важно! Почему ты этого не запомнил?» И знаете, что я ей ответил?

Сет слегка пошевелил головой.

Сингх произнёс с деланной яростью в голосе:

– Потому что я был пьяный, ясно?[46]

Несмотря на серьёзность ситуации Сет не смог удержаться от улыбки.

– Мне нравился этот сериал.

– Мне тоже, – сказал Сингх. – Но на самом деле я не шутил. Нет, я не был пьян – я не пью. Но декларативная память лучше всего доступна при тех же обстоятельствах, что складывались при её формировании. Воспоминания, сформированные в подпитии – или под водой, или в отеле – возвращаются легче всего в подпитии, под водой или, опять же, в том отеле.

– Чёрт, – сказал Сет.

– Что? – не понял Сингх.

– Этот разговор происходил в Овальном кабинете – а его теперь не существует.

– А, понимаю, – сказал Сингх. Но потом он улыбнулся. – Тем не менее, возможно, способ есть.

У Кадима Адамса не было палаты в больнице Лютера Терри; он пришёл сюда вчера утром для участия в экспериментах профессора Сингха, а жил в маленьком отеле, в который поселил его Сингх. Но хотя изоляцию теперь сняли, он продолжал слоняться по коридорам, надеясь на звонок от Сьюзан Доусон, которая сказала, что президент почти всё время спит. Кадим сидел в маленьком кабинете Сингха на третьем этаже, рисуя завитушки на листе бумаги.

Он знал, что такой шанс ему вряд ли когда ещё выпадет. Связь существовала уже много часов, но никто не мог сказать, постоянна ли она. И даже если так – профессор Сингх, как он надеялся, рано или поздно завершит начатое лечение. Но сейчас – вот прямо сейчас – у него было нечто, за что другие люди дрались, обманывали, давали взятки: у него было внимание президента Соединённых Штатов. Это была возможность, которую нельзя упустить, и если Сингх найдёт способ разорвать связь, больше такой возможности уже не будет никогда.

Кадим понимал, как это работает: президент не думал те же самые мысли в то же самое время, что и он, но мог вспомнить всё, что Кадим знал, точно так же. как Кадим мог вспомнить всё, что помнила Сьюзан Доусон.

И он знал – поскольку задумался над этим вопросом – что Сьюзан в самом деле пытается организовать его встречу с президентом. И, наконец, раздался звонок. Он сказал агенту Доусон, где он находится, и она пришла за ним и отвела по лестнице вниз на второй этаж. Его и её шаги отдавались эхом в лестничном колодце; она шла позади него. Фотограф – латиноамериканского вида мужчина лет сорока – уже ждал; у него на шее висело две большущих камеры. Втроём они подошли к палате президента. У двери дежурили двое агентов Секретной Службы. Они коротко кивнули агенту Доусон, и один из них открыл дверь и придерживал её, пока сначала Кадим, а потом Сьюзан проходили через неё.

Увидеть Джеррисона в таком виде было настоящим шоком. Он выглядел измождённым и бледным. Кадим даже решил было всё прекратить, но…

Но нет. Он должен это сделать; это был его долг перед остальными.

По мере того, как он рассматривал президента, проявлялись новые детали. К примеру, он удивился, увидев, какие седые у президента волосы. Кадим помнил его, в основном, по предвыборной кампании, и тогда его волосы были чем‑то средним между седыми и светло‑коричневыми. Должно быть, на посту лидера свободного мира стареешь гораздо быстрее, чем на любой другой работе.

Кадим взглянул на сидящую на другом краю комнаты медсестру, потом снова на Джеррисона. Изголовье кровати президента было приподнято так, чтобы он мог принять полусидячее положение. На нём были очки в стиле Бена Франклина, но они съехали почти к самому кончику носа. Он посмотрел поверх них, улыбнулся и с явным трудом слегка махнул рукой.

– Входите, – вспышка!  – молодой человек. – вспышка!  – Входите.

Фотограф переходил с места на место, теперь снимая Калима. Кадим сам удивился, услышав, как сломался у него голос; такого с ним не случалось лет с тринадцати.

– Здравствуйте, мистер президент.

Президент протянул – вспышка!  – руку – вспышка!  – и Кадим подошёл – вспышка!  – и пожал её – вспышка! Пожатие Джеррисона было очень слабым, и даже такое ему явно стоило больших усилий.

– Пожалуйста, – сказал президент, делая жест в сторону обтянутого винилом стула, – присаживайтесь.

Кадим сел; в результате его голова оказалась с головой президента на примерно одном уровне.

– Спасибо. сэр.

– Мисс Доусон сказала, что вы служите в армии?

– Да, сэр.

– Ваше звание? – Но потом он улыбнулся. – Рядовой первого класса, верно? Личный номер 080‑79‑3196, так?

– Совершенно верно, сэр.

– Это так странно – помнить то, что было с вами, молодой человек.

– Для меня странно знать, что вы всё это помните.

– Не сомневаюсь. Знаете, я специально туда не суюсь. Это не так, будто я думаю «Гы, а что было у Кадима и Кристы на первом свидании?» или… – Он нахмурился. – О. Ну, я на вашей стороне. Я считаю, что «Солдаты неудачи» – отличный фильм, пусть ей он и не понравился.

Кадим почувствовал, как медленно качает головой; это было удивительно.

– В общем, прошу прощения, – сказал президент. – Я хотел сказать, что специально я не делаю того, что только сделал. Вы имеете право на неприкосновенность вашей личной жизни.

– Спасибо, сэр.

– Так вы служили за границей?

– Да, сэр. Операция «Иракская свобода».

Президент, надо отдать ему должное, не отвёл взгляд.

– Но теперь вы дома, – сказал Джеррисон тоном, который, как был уверен Кадим, предполагал, что он должен быть за это благодарен.

Кадим сделал глубокий вдох и сказал:

– Не совсем, сэр. Мой дом в Лос‑Анджелесе. Здесь я лечусь.

Джеррисон удивлённо нахмурился.

– Простите. Я не знал, что вы были ранены.

Вероятно, он уже вспоминал то, о чём Кадим собирался ему рассказать, но потом снова забыл, засыпанный грудой других вещей, нуждавшихся в обдумывании. Кадим незаметно вздохнул. Вот если бы всё можно было так легко забыть.

– У меня ПТСР.

Президент кивнул.

– Ах, да.

– Профессор Сингх пытается мне помочь. Вернее, пытался, пока его не прервали; там ещё много работы.

– Уверен, что вы в хороших руках, – сказал Джеррисон. – Мы всегда пытаемся помочь ребятам в форме.

46

Фраза из сериала «Вспомни, что будет», снятого по мотивам книги Сойера «Мгновения грядущего» (Flashforward, 1999).