Золотое руно (сборник)

Чонг кивнул.

– Таймер бомбы уже был установлен, и он не мог снова попасть на крышу до своей следующей смены в субботу. Гордо, должно быть, пришлось спешно разрабатывать план B. Но, будучи снайпером, он решил, что сможет застрелить Джеррисона во время его речи. Наверное, он подумал, что так будет даже лучше, на раз‑два: Джеррисона убивают, когда он произносит речь о войне с терроризмом, а час спустя Белый Дом взлетает на воздух.

Дом Данбери был невелик. Кранц обшаривал его, осматривал книжные полки, которые, насколько Чонг мог видеть, были заполнены в основном документальными трудами о войне и романами Тома Клэнси.

Смит кивнул и сказал:

– Думаю, когда Данбери услышал, как тот агент кричит, что президент ещё жив, то понял, что таки не станет мучеником – его задание убить президента провалено. Он, вероятно, даже не запланировал путей отхода из Мемориала Линкольна; решил уйти в сиянье славы. Такому, как он, мастеру‑стрелку, вероятно, и в голову не пришло, что Джеррисон может остаться жив.

– Полагаю, так, – согласился Чонг. – Но когда Джеррисон всё же выжил, Гордо запаниковал и побежал – в надежде уйти и найти иной способ получить своих райских девственниц.

– Но теперь этот гад в аду, – сказал Смит.

Чонг нашёл себе стул, уселся и посмотрел в окно на изменившийся мир.

– А мы все разве нет?

В год, когда семья Ранджипа Сингха переехала из Дели в Торонто, американское телевидение, которое проникало через границу в Канаду, было заполнено «Минутами двухсотлетия», прославлявшими прошлое Америки.

Много лет спустя в Канаде появилась собственная серия похожих телепрограмм под названием «Минуты наследия». Сингх с теплотой вспоминал некоторые из них, к примеру, о канадце Джо Шустере, создателе Супермена, о палеонтологе Джозефе Бэрре Тиррелле, первооткрывателе костей динозавров в Альберте, о Маршалле Маклюэне, электрифицировавшем студентов Университета Торонто лекцией, в которой впервые прозвучало его «Форма есть содержание» и проникновенный монолог актрисы, игравшей Эмили Мерфи, первую женщину‑магистрата в Британской Империи, боровшейся за право женщин Канады считаться субъектом права.

Но серия, которая больше всего привлекла внимание подрастающего Ранджипа, была посвящена нейрохирургу Уайлдеру Пенфилду, выполнившему в 1934 году то, что впоследствии стало известно как «монреальская процедура». Касаясь электродами некоторых точек мозга пациента, Пенфилд, по‑видимому, смог достоверно удалить некоторые специфические воспоминания. Фраза из «Минуты наследия» – «Чую запах подгоревшего тоста!», произнесённая изумлённой пациенткой, когда Пенфилд искал источник её непрекращающихся судорог, стала крылатой в Канаде, и Ранджип был настолько потрясён тем коротким фильмом, что в конце концов избрал карьеру исследователя памяти.

Всё это вспомнилось Сьюзан Доусон, пока она дожидалась в лаборатории профессора Сингха Дэррила и доктора Гриффина. Как только они появились, она спросила:

– Ну и каков счёт?

Дэррил протянул ей список имён.

– Девятнадцать, включая вас, меня, доктора Гриффина, присутствующего здесь профессора Сингха и… – он посмотрел на ещё одного человека, который находился в кабинете. – Вы ведь рядовой Адамс, верно?

– Да, это я, – ответил Кадим.

Дэррил кивнул.

– Мы проверили и перепроверили: это все. Ваш беглец – Оррин Джиллетт – был единственным пограничным случаем; если подвергся воздействию и он, то всего получается двадцать.

Сьюзан нахмурилась и повернулась к профессору Сингху.

– Вы видите какую‑нибудь систему в связях, которые мы уже установили? Что‑нибудь вроде, скажем, вы связываетесь с тем, кто к вам ближе, независимо от того, видите вы его или нет? Или вы связываетесь… не знаю… с тем, кто ближе всего к вам по возрасту или чему‑то ещё?

Сингх пожал плечами – похоже, это стало его излюбленным жестом.

– Я искал корреляции, но ничего не бросилось в глаза. Ясное дело, это не просто расстояние. К примеру, хирурги были гораздо ближе к президенту, чем рядовой Адамс. И если бы всё определялось расстоянием, то связи были бы двусторонними – A связывался бы с B, а B с A.

– Значит, – сказал Марк Гриффин, вставая – он был на добрые десять дюймов выше Сьюзан и явно хотел воспользоваться преимуществом, которое давал его впечатляющий рост, – как только мы изолируем всех людей из этого списка, мы сможем снять блокаду здания и снова разрешить людям входить и выходить, верно?

Сьюзан посмотрела на него снизу вверх – она терпеть этого не могла. Однако, надо полагать, нельзя стать главврачом крупной больницы, не выучив несколько приёмов психологического давления.

– Пока мы не идентифицируем того, кто на самом деле читает память президента, я бы не хотела рисковать.

– Агент Доусон, – сказал Гриффин, – записи покажут, что Мемориальная больница Лютера Терри немедленно подчинилась всем вашим требованиям. Наш персонал сотрудничал с вами по всем вопросам. Однако это не может продолжаться вечно; если необходимо, я обращусь к вашему руководству. Полагаю, это директор Хексли, верно? – Сьюзан пришлось отдать ему должное: он был в этом хорош – явно готовился к противостоянию. – Это больница. Мы обеспечиваем обширную территорию службой скорой помощи и амбулаторным лечением. Мы не можем оставаться закрытыми. И видит Бог, после того, что случилось сегодня, люди имеют право отправиться домой, к своим близким, и попытаться решить, как им жить дальше.

– Они также имеют право на то, чтобы безопасность их страны была под защитой, – сказала Сьюзан.

– Вероятно. Но вы не можете держать всех под замком, и мы должны снова начать принимать пациентов. У нас уже едва не случилась трагедия, агент Доусон: пациент, которого легко могли спасти здесь, едва не умер по пути в Бетесду, когда машину «скорой» перенаправили туда. И хотя нам невероятно повезло с тем, что при взрыве Белого Дома никто не пострадал, мы должны быть готовы к приёму жертв других терактов, которые могут произойти в Округе Колумбия.

– Я вас выслушала, доктор Гриффин. Теперь вы послушайте меня. Мы постараемся сделать всё как можно быстрее; мы будем опрашивать каждого человека из списка, пока не выясним, кто из них связан с президентом. Но я не позволю вам открыть здание до того, как мы это сделаем, вы понимаете?

Прежде чем Гриффин успел ответить, зазвонил «блэкберри» Сьюзан; рингтоном у неё была тема из «Внутри кольца»[40].

– Доусон!

– Здравствуйте, – произнёс мужской голос. – Меня зовут Дарио Соссо. Я агент ФБР, из группы в аэропорту «Рейган».

– Да? – вскинулась Сьюзан.

– Мы его взяли.

Сьюзан шумно выдохнула. Как начальник смены президентской охраны она постоянно получала новости о ситуации на Мемориале Линкольна. Отсутствие Дирка Дженкса было замечено, и она приказала найти его и задержать. В конце концов, именно Дженкс должен был проверить лифт в Мемориале Линкольна перед прибытием Джеррисона; он запросто мог оказаться сообщником Данбери. И это Дженкс запустил лифт, когда Данбери раскрылся и попытался сбежать – по‑видимому, получив результат, на который и рассчитывал: заставив Данбери упасть и разбиться насмерть.

– Спасибо, – сказала Сьюзан. – То, что он бежал, достаточное доказательство его причастности, но сообщите мне, если на допросе выяснится что‑то ещё.

– Обязательно, – ответил агент ФБР. Сьюзан завершила звонок, оглядела окружающих её людей и внезапно осознала, что не в силах встретиться взглядом с Дэррилом Хадкинсом. Один агент‑предатель – это само по себе очень плохо. Двое – уже заговор. И кто знает, сколько ещё людей участвовало в этом заговоре.

Глава 15

Сьюзан рекрутировала профессора Сингха помогать ей опрашивать потенциально связанных людей; он опросит половину группы, она – другую половину. Они завершили бы опрос быстрее, если бы привлекли к нему других агентов Секретной Службы, но она не знала, кому из них она могла доверять. Сингх же, у которого, как она вспомнила, за плечами было достаточно курсов психологии, чтобы знать, как эффективно допросить человека, не имел от неё секретов, и она получала доступ к его воспоминаниям о каждом интервью сразу по его окончании; это было почти так же хорошо, как самой быть в двух местах одновременно.

40

Вымышленный телесериал о жизни Белого Дома. Под «кольцом» (the Beltway) имеется в виду кольцевая автодорога вокруг Вашингтона, столицы США; выражение «Внутри кольца» (Inside the Beltway) означает деятельность федерального правительства и государственную политику вообще.