Страница 364 из 366
– Нет, – ответил он; внезапно он показался мне очень старым. – Нет, не выбирают. Им кажется, что выбирают, но на самом деле нет.
– То есть… то есть, мне суждено добиться каких‑то значительных успехов в палеонтологии? Чего‑то, что изменит порядок вещей? – Это было бы не так плохо, подумал я. Что‑то существенное, с чем будут считаться, что будут помнить после того, как я умру.
– Возможно, – ответил папа, и я в ту же секунду понял, что он лжёт.
– Но в любом случае мне уже поздновато возвращаться в университет, – сказал я, складывая руки на груди. – Ведь к тому времени, как я получу свой Ph.D. в области палеонтологии, я уже буду практически пенсионером.
– Вы получили свой Ph.D. Но не спрашивайте меня, какова была тема вашей диссертации. Я не знаю, как читается бо́льшая часть слов в её названии.
– Да нет же. Я получил степень бакалавра в области прикладных искусств на факультете журналистики Технического университета Райерсона. – Я уже многие годы не произносил этого с такой гордостью.
– Да. И это тоже. – Он снова взглянул на часы. – На данный момент.
Я не верил ни единому его слову, но решил подыграть пожилому человеку.
– Ну и как же тогда состоится этот обмен?
– Две вселенные соприкасаются уже сейчас. Мы лишь зашиваем разрыв между ними. Когда почтальоны доставят всё в нужные места, две вселенные автоматически сольются в одну.
– И как скоро это произойдёт?
– Скоро. Возможно, сегодня, если я закончу свою смену вовремя.
– И моё мнение никак не учитывается?
– Нет. Простите. – Судя по его голосу, он говорил искренне. – Ничьё мнение не играет никакой роли. А теперь прошу прощения, но мне правда необходимо вернуться к работе. – И с этими словами Епископ Рима поспешил к стеклянной двери.
Любомир Дудек, член Торонтского отделения Канадского союза почтовых работников, подошёл к последнему пункту своего маршрута, просторному дому с гаражом на две машины. Ему не хотелось заканчивать маршрут, не хотелось опускать свежий номер иезуитского журнала «Компас» в почтовый ящик человека, который сейчас, вследствие событий того рокового дня в 1973, стал самым известным в городе ортопедом, а не священником Общества Иисуса. Любо завидовал доктору, так же, как он завидовал Джейкобу Койну, журналисту, которому суждено превратиться в охотника за окаменелостями. С этого места они пойдут дальше, видя перед собой совсем другие перспективы.
Любо знал, что две реальности должны быть приведены в соответствие. Он тоже сделал роковое решение двадцать лет назад, когда работал оператором печатной машины в типографии, когда его личная флуктуация потонула во вселенской. Он нализался до розовых слонов, отмечая… сейчас он не смог бы вспомнить, что именно, даже под страхом смерти. Приняв разумное, как тогда казалось, решение, он вызвал такси вместо того, чтобы поехать домой из «Джолли Миллера» на своей машине. Это должно было быть правильным решением, печально подумал он, однако мы вынуждены играть теми картами, что нам сдали.
Он много думал о том, почему именно его выбрали в число тех, кто помогал вернуть всё на правильный путь. Он пытался убедить себя, что причина в том, что он честный (и это действительно так) и добрый (что тоже было правдой), а также ответственный (и это тоже). Он терпеливо ждал, что его собственный почтальон принесёт ему какую‑то необычную почту: может, журнал по какой‑то новой профессии или требование об уплате взносов из профсоюза, в котором он не состоял, или даже чек с выплатой дивидендов по акциям, которых у него не было. Но ничего такого не приходило, и под конец Любо был вынужден признать то, что он давно подозревал. Его краткий миг свободной воли дал ему жизнь, которая ему была не положена. В воссоединённой вселенной у Джейкоба Койна будут его ужасные ящеры, у ортопеда – его браться по вере, но Любо обретёт лишь покой.
Он дошёл до конца подъездной дорожки и приподнял крышку почтового ящика доктора‑ортопеда – её чёрный метал раскалился под летним солнцем. Медленно и печально он загрузил в ящик рекламные листовки, счета и письма. Он секунду помедлил перед тем, как достать из сумки «Компас», а потом, с заботливостью, которой обычно не проявлял к почтовым отправлением, осторожно опустил тонкий журнал в почтовый ящик, следя за тем, чтобы не помять уголки его глянцевых белых страниц.
Украли Кубок Стэнли
– Она бьёт! И забивает! Впервые за последние шестьдесят семь лет «Торонто Мэйпл Лифс» завоёвывает Кубок Стэнли! Капитан Карен Лопес и её команда одержали победу в чемпионате НХЛ 2031 года. Болельщики Торонто вне себя от радости и… Постойте! Дамы и господа, это невероятно… мы только что получили сообщение о том, что Кубок Стэнли пропал!
Автомобиль детективов Джодингера Сингха и Тристы Чонг вёз их на восток по скоростному шоссе Гардинер[257]. В Батхерсте машина нырнула в тоннель[258]. Джо содрогнулся; он терпеть не мог подземную часть Гардинера. К сожалению, боязнь подземелий также не давала ему пользоваться метро, несмотря на то, что сейчас оно протянулось от аэропорта «Пирсон»[259] аж до солнечной электростанции в Пикеринге[260].
Единственной положительной стороной езды под землёй было то, что перед глазами не маячил шпиль квебекского консульства; Триста была моложе его на тридцать лет и единой Канады уже не застала, но Джо её прекрасно помнил.
Автомобиль снова выскочил на поверхность на Янг‑стрит. К югу от них виднелось здание «Торонто Сан‑Стар»[261]. Однако они ехали на север; машина высадила их через дорогу от Зала хоккейной славы. Разумеется, припарковаться было негде; машина будет ездить вокруг квартала до тех пор, пока они не дадут ей сигнал их подобрать.
Бо́льшую часть вчерашнего дня Джо и Триста провели в бесплодном изучении места преступления в Уэст‑Джет‑Центре. Сегодня они решили начать день с осмотра копии Кубка Стэнли – имитации, выставленной на публичное обозрение в Зале хоккейной славы – просто для того, чтобы прочувствовать размеры украденного предмета.
Войдя внутрь, Джо остановился перед стеклянным шкафом, в котором стоял дубликат, тогда как Триста обошла его кругом, снимая на телефон его гравированную поверхность. Что‑то, по‑видимому, привлекло её внимание после того, как она покончила с этим.
– Глядите‑ка! – воскликнула она, указывая на соседний стеклянный шкаф. – Вот же он – разобранный на части, но это ведь он!
Джо взглянул на соседний шкаф и рассмеялся.
– Это же просто старые ленты.
Триста растерянно нахмурилась.
– Типа как «Унесённые ветром»?
– Нет. Металлические ленты с настоящего кубка. Кубок всегда обёрнут пятью кольцами, образующими внешний цилиндр. – Он ткнул пальцем в сторону дубликата. – Видишь? На каждой из пяти лент есть место для названий и составов тринадцати команд‑чемпионов. Когда заполняется последний участок нижней ленты, верхнюю убирают, сдвигают оставшиеся четыре вверх и снизу добавляют чистую. А снятые ленты складывают в тот шкаф, к остальным.
Триста сделала несколько снимков старых лент, потом повернулась к дубликату и вгляделась в его основание.
– Но последняя лента уже заполнена, – сказала она.
Джо кивнул.
– Точно. В этом году собирались снять верхнюю и добавить снизу новую. – Он помолчал. – Насмотрелась?
Триста кивнула. Они вышли наружу, перешли через улицу и дождались, пока подъедет их машина. С ушедшим под землю шоссе Гардинер отсюда легко было разглядеть Центральную башню нанотехнологий на берегу озера, однако подниматься на её смотровую площадку уже не было смысла. Джо покачал головой; он ещё помнил, когда прозвищем города было Свиноград[262], а не Смогоград.
257
Скоростное шоссе, проходящее через центр Торонто вдоль побережья озера Онтарио.
258
Предложения о постройке тоннеля для отрезка шоссе, проходящего через самый центр города (чтобы освободить большой участок очень дорогой земли на берегу озера) обсуждаются с 1950‑х годов, но по состоянию на 2015 год решение о строительстве так и не принято.
259
Международный аэропорт Торонто, находится на его западной окраине непосредственно за городской чертой.
260
Пикеринг – город, примыкающий к современному Торонто с востока.
261
В наши дни это две газеты: «Торонто Сан» и «Торонто Стар».
262
Такое прозвище (Hogtown) появилось в 1920‑х годах, когда в городе располагались крупные мясоперерабатывающие предприятия.