Золотое руно (сборник)

Горлов пробормотал по‑русски «гадская машина» и повернулся к Бев.

– Вы не связаны этим дурацким алгоритмом. Я ожидаю, что вы проинформируете меня обо всём, что узнали.

Бев оглядела его недрогнувшим взглядом и улыбнулась своей лучистой улыбкой.

– Конечно, господин мэр, – мгновение, и её скрипучий голос приобрёл остроту отточенного лезвия, – если окажется, что вам следует это знать.

Мои каналы телеметрии ещё не были подключены, но выражение его лица не допускало двойного толкования. Он был в ярости. Однако, по‑видимому, осознавал, что в этот раз он проиграл. Он повернулся и зашагал к двери.

– Геннадий!

Предупреждение Бев запоздало – коротышка впечатался в бежевую дверную панель. Судя по лицу Бев, она изо всех сил подавляла смех.

– Простите, Геннадий. Я ещё не подключила ЯЗОНА к механизмам открывания дверей. Вам придётся воспользоваться ручкой.

В этот раз Геннадий пробормотал «гадская баба» на своём родном языке. Он схватился за утопленную в поверхность рукоятку и откатил дверь в сторону.

Бев подошла и вручную закрыла дверь. Потом вернулась к своей консоли и уселась.

– Что же, ЯЗОН, объясняй, что происходит.

Теперь, когда я мог видеть в видимом свете, её волосы снова стали густо‑чёрными – невозможно различить отдельные пряди, лишь колыхающаяся бездна вокруг её лица.

– Незадолго до нашего отлёта с Земли, – сказал я, – было получено сообщение с Лисички.

– Какой лисички? – спросила она, снимая интерфейсные очки и кладя их на консоль перед собой.

– Это созвездие, видимое на Земле в северном полушарии, расположенное между восемнадцатью часами пятьюдесятью минутами и двадцатью одним часом, тридцатью минутами прямого восхождения, и между девятнадцатью и двадцати одним градусом северного склонения. Звёзды образуют узор, который некоторым кажется похожим на лису.

– Погоди минуту. Ты хочешь сказать, что сообщение пришло с другой звезды? От инопланетян?

– Да.

– Боже. – В этих двух скрипучих слогах содержалось поровну удивления и благоговения. – Почему нам об этом не сказали?

– Для таких вещей имеется международный протокол, принятый Международным астрономическим союзом 186 лет назад: «Декларация принципов относительно действий в случае обнаружения внеземного разума». Среди её положений – «Любой человек, общественное либо частное научно‑исследовательское учреждение или правительственное агентство, считающее, что оно зарегистрировало сигнал либо иное свидетельство существования внеземного разума (ВР)… обязано установить, что ВР является более правдоподобным объяснением данного свидетельства, чем любое другое природное либо антропогенное явление, прежде чем выступать с любыми публичными заявлениями…»

– То есть ты до сих пор проверяешь сигнал?

– Нет. Это заняло какое‑то время, но факт его подлинности был установлен ещё до нашего старта.

– Тогда почему о нём не было объявлено сразу же?

– Имелось множество причин для дальнейших проволочек. Одна из них – возможные политические последствия. Как сказано в «Декларации принципов», «Если таковое свидетельство является электромагнитным сигналом, стороны, подписавшие настоящую Декларацию, обязаны достичь международного соглашения по охране соответствующих частот путём применения чрезвычайных процедур, предусмотренных Всемирным административным радиокомитетом Международного союза электросвязи». Армия США активно использует эти частоты для сбора разведданных, и переключение на другие частоты нужно было производить очень осторожно, чтобы не нарушить мировой баланс сил.

– Ты сказал, что причин было множество.

– Ну, обнаружение сообщения очень близко совпало с датой запуска «Арго». Космическое Агентство ООН решило придержать объявление о нём до нашего отлёта. Ты знаешь, каких трудов стоило найти средства на эту экспедицию; не хотелось, чтобы новость о послании инопланетян отвлекла бы внимание от нас. Боялись, что люди скажут: «К чему тратить такие деньжищи, посылая корабли к звёздам, когда звёзды посылают нам сигналы бесплатно?»

– Ну, допустим. Но почему ты нам об этом не сказал после того, как мы улетели?

– Я не знаю. Я не был уполномочен делать такое объявление.

– Тебе не нужны специальные полномочия, чтобы делать что бы то ни было. Ты можешь делать всё, что захочешь, если только это тебе специально не запрещено. Кто велел тебе не рассказывать нам об этом?

– Эти сведения также закрыты.

Бев закатила глаза.

– Ну ладно, ладно. Тогда просто расскажи мне о сообщении инопланетян.

Я показал ей настроечный крест с первой страницы сообщения и сгенерировал изображение звёздной системы, основываясь на данных, извлечённых из второй страницы. Я сделал наезд на шестую планету системы, газовый гигант, и сфокусировал изображение на её четвёртой луне: родном мире Отправителей. Потом я показал ей двух инопланетян: Треногого и Щенка. Когда она их увидела, у неё отвисла челюсть.

– Интерпретация первых трёх страниц больших усилий не потребовала, – сказал я. – Однако четвёртая страница имеет огромный размер, и сколько я её ни анализировал, не смог найти в ней какого‑либо смысла.

– Почему ты думаешь, что это сообщение имеет какое‑то отношение к вирусу?

– Те биты, которые вирус пытается заставить меня передать: это простое графическое представление первых семи простых чисел, сначала в возрастающем, потом в убывающем порядке. – Я показал ей на экране, что я имею в виду. По лицу Бев разлилось выражение «Ну конечно же!» – Каждая страница сообщения начинается первой последовательностью и заканчивается второй. Они пытались заставить меня ответить.

Бев осела в кресле, явно потрясённая.

– Троянский конь, – сказала она. – Чёртов троянский конь со звезды. – Она покачала головой; её причёска расплылась чернильной кляксой. – Невероятно. – Через мгновение она вскинула глаза. – Но разве в тебе нет лаокооновой схемы для борьбы с троянами?

Если бы у меня было горло, я закашлялся бы в замешательстве.

– У меня даже мысли ни разу не возникло проверить ею сообщение. Я не видел, как оно может представлять хоть какую‑то опасность.

– Нет. Нет, я думаю, мне бы такое тоже в голову не пришло. Ты совершенно уверен, что сигнал имеет внеземное происхождение?

– О, да. Его допплеровское смещение указывает, что его источник удаляется от нас. А параллакс сигнала подтвердил, что источник находится примерно в полутора тысячах световых лет. На самом деле, как нам кажется, мы даже знаем точно, с какой именно звезды пришёл сигнал.

Бев снова покачала головой.

– Но они же никак не могут знать ничего о земном оборудовании для обработки данных. Ведь «ENIAC» построили только в 1946 году. Это когда было? 231 год назад. Они не могут получить сведения об устройстве даже самого старого из наших компьютеров ещё примерно тысячу триста лет. И почти столько же времени до них будут идти наши первые радиосигналы, если их аппаратура достаточно чувствительна, чтобы их принять.

– Я не просто «оборудование для обработки данных», – сказал я. – Но да, без сверхсветовых средств передвижения…

– Которые невозможны.

– А если бы у них таковые были, то им не надо бы было пытаться заразить меня и моих собратьев по радио. Они бы явились сюда и сделали бы это сами.

Бев задумалась, уперев взгляд зелёных глаз в голую стену.

– Это невероятная сложная задача для программиста. Написать кусок кода настолько универсальный, настолько гибкий, что он смог бы проникнуть в любое мыслимое квантовое сознание где бы то ни было в Галактике. Это не может быть код на каком‑то языке программирования. Это должна быть нейронная сеть, причём невероятно адаптивная: мыслящий вирус. – Бев снова устремила взгляд в пространство. – Было бы интересно что‑то такое написать.

– Ты задала хороший вопрос: как мог инопланетный вирус меня заразить? Ну, то есть, откуда инопланетяне узнали бы, как я устроен?

Брови Бев взметнулись вверх, словно на неё снизошло озарение?