Золотое руно (сборник)

Линда Зиглер встала и переместилась на место ведущего опрос.

– Здравствуйте, мистер Рендо.

– Здравствуйте, миз Зиглер.

– Меня интересует случившаяся с вашим кораблём авария.

– Что вы хотите знать?

– Мне интересно, как так случилось, что настолько развитые существа, как вы, не были готовы к возможности столкновения в космосе.

– Мы были готовы к возможности столкновения с микрометеороидом во внутренних областях планетной системы, где вся команда уже пробудилась бы и была готова принять меры. Мы ожидали, что внешние области солнечной системы будут практически пусты, и поэтому наш корабль осуществлял лишь очень поверхностное наблюдение. Мы, разумеется, знали о вашем облаке Оорта – облаке кометного материала, окружающем ваше солнце на расстоянии до сотни орбитальных радиусов вашей планеты, однако мы не знали о диске кометных ядер, льда и прочего мусора на расстоянии примерно сорока ваших орбитальных радиусов от солнца.

Зиглер сверилась со своими записями, вспоминая, что говорили на посвящённом этим вопросам брифинге.

– Мы зовём этот регион «поясом Койпера». – Она посмотрела на присяжных. – Присяжные, вероятно, слышали о поясе астероидов между орбитами Марса и Юпитера, но это не то же самое; пояс Койпера находился гораздо дальше, за орбитой Нептуна. – Она снова повернулась к Рендо. – Согласно нашим теориям формирования планетных систем каждая звезда с планетами, вероятно, имеет вокруг себя подобный регион.

– И мы многое почерпнули из этих теорий, – сказал Рендо. – Доктор Колхаун рассказал мне про короткопериодические кометы, которые, как я понимаю, являются телами из пояса Койпера, которые падают во внутренние области солнечной системы. Я полагаю, эти кометы – весьма впечатляющее зрелище, но в моём мире их не наблюдали никогда – по крайней мере, в течение писаной тосокской истории. – Рендо помолчал, словно раздумывая, как лучше сформулировать. – Альфа Центавра – тройная звёздная система, миз Зиглер. Каждая из этих трёх звёзд оказывает гравитационное воздействие на тела, находящиеся на достаточно далёких орбитах. Из того, что я узнал от доктора Колхауна, я заключил, что Альфа Центавра A, B и C, вероятно, имели пояса Койпера из остаточного материала, когда только‑только сформировались из первичного облака пыли и газа, такие же, как у вашего солнца. Но взаимное гравитационное воздействие звёзд A и B давно разрушило и разметало их пояса. Без намёка в виде короткопериодических комет в нашем небе нам никогда и в голову не приходило, что подобный пояс остаточного материала мог когда‑то существовать вокруг нашей звезды, не говоря уж про другие звёзды. Авария в самом деле произошла так, как я описал, и мы в самом деле нуждаемся в помощи людей, и, как я и сказал мистеру Райсу, никто из моих людей никогда не стал бы рисковать этой помощью, совершая убийство.

Зиглер поняла, что не помогает версии обвинения.

– Вопросов больше не имею, – сказала она.

*25*

Что‑то в развернувшейся в зале суда дискуссии об орбитальной динамике системы Альфы Центавра беспокоило Фрэнка Нобилио, но он никак не мог понять, что именно. Конечно, Фрэнк сам не был астрономом (его диссертация была посвящена истории науки), но студентом он прослушал начальный курс астрономии. Что‑то тут не вполне складывалось. В прошлом, когда у него возникал какой‑нибудь связанный с астрономией вопрос, он просто задавал его Клетусу Колхауну, но сейчас это было невозможно.

Или нет?

Фрэнк отправился в телекомпанию KCET, лос‑анджелесский филиал «Пи‑би‑эс». Тамошний персонал с готовностью предоставил ему просмотровую с тридцатидюймовым телеэкраном и видеомагнитофоном. Память Фрэнка не подвела: был эпизод как раз на эту тему. Он сидел, потягивая из банки диетическую «пепси».

На экране появился логотип корпорации.

– Эта программа, – произнёс женский голос, – стала возможной благодаря грантам семейства компаний «Джонсон и Джонсон» и ежегодной финансовой поддержке от таких же, как вы, зрителей.

На экране возник крупный план горящего костра, потом камера отъехала, и стало видно, что вокруг костра сидят первобытные люди с нависающими бровями. Из костра взлетели искры, и камера поднялась вверх, следя за их полётом в безлунное ночное небо. Скоро искры пропали, но небо было полно звёзд, и высоко в зените его пересекал Млечный путь. Камера продолжала подниматься, и зазвучал дробный фортепьянный ритм Джерри Ли Льюиса. Скоро камера уже была в небе, и кадр сместился вниз, показывая ночную сторону Земли и солнце, выползающее из‑за её изогнутого края. Камера полетела к солнцу, его испятнанное лицо заполнило экран; с поверхности начал подниматься протуберанец. Голос Льюиса громко запел « Благослови же их Господь, огромные шары огня![227]» Протуберанец упал обратно на поверхность солнца, но на фоне космической пустоты остались огненные буквы названия передачи: « ОГРОМНЫЕ ШАРЫ ОГНЯ! [228]»

Песня продолжала звучать, пока камера двигалась сквозь космос, мимо раздутого красного гиганта рядом с чёрной дырой, которая высасывала из него материал; мимо двойной звёздной системы; мимо вспыхивающего и гаснущего пульсара; сквозь Плеяды, голубой свет которых рассеивался окружающей их туманностью…

Появился второй титр: С КЛЕТУСОМ КОЛХАУНОМ. Джерри Ли Льюис снова пропел «огромные шары огня!», и заставка закончилась.

После полусекундной паузы появилось изображение самого Клита – будто состоящего из одних неуклюжих конечностей и глупой улыбки. Он стоял в сумерках на дощатом настиле на краю субтропического болота.

Появился третий титр: ПРОГРАММА ТРЕТЬЯ: ПОДАТЬ РУКОЙ.

– Добрый вечер всем, – сказал, улыбаясь, Клит. – Фрэнк почувствовал, как в глазах у него защипало. Боже, как ему не хватало этого человека. В полутёмной комнате это было словно снова встретиться с ним.

– Вы знаете, что я с Юга, – продолжал Клит, глядя прямо в камеру – прямо на Фрэнка. – Из Теннесси, точнее. Но сегодня вечером мы отправились гораздо дальше на юг – почти так далеко, насколько вообще можно забраться на юг, не покидая наших старых добрых Штатов. Мы в национальном парке Эверглейдс на самом кончике Флориды. – На заднем плане на фоне розового неба пролетела цапля; её длинные ноги и шея были лишь немного длиннее, чем у Колхауна. – Мы явились сюда, чтобы увидеть то, что дальше на север уже не увидишь. – Он указал костлявой рукой, и камера проследовала за ней, пока в кадре не показалась яркая звезда, висящая над самым горизонтом между двумя пучками камыша.

– Это Альфа Центавра, – сказал Клит. – Выглядит вполне обычно, но это ближайшая к Земле звезда за исключением Солнца. До неё где‑то двадцать пять триллионов миль – рукой подать. Наш ближайший космический сосед.

Фрэнк нажал кнопку быстрой перемотки. Клит безмолвно забегал, словно кистоунский коп[229]. Время от времени его прерывало изображение карты созвездия Центавра. Через некоторое время Фрэнк отпустил кнопку.

– …но Альфа Центавра – это не просто звезда, – говорил Клит. – На самом деле это три звезды, очень близкие друг к другу. Мы называем их Альфа Центавра A, Альфа Центавра B и – ни за что не догадаетесь – Альфа Центавра C. О да, астрономы – прирождённые поэты. – Его лицо пересекла широкая улыбка. – Так вот, из них троих Альфа Центавра C ближе всего к нам, так что иногда мы называем её позамысловатее – Проксима Центавра; «проксима» – это по‑латыни «ближайшая». Вот ещё одна вещь, которую вам стоит знать об астрономах – мы так любим пятидесятидолларовые слова[230], потому что для большинства из нас это единственный способ подобраться поближе к пятидесяти долларам. – Он улыбнулся снова.

Картинка сменилась на празднование Марди‑Гра в Новом Орлеане; Клит шёл по праздничной ночной улице. Он остановился возле человека в пёстрых одеждах, жонглирующего тремя горящими факелами.

227

Название передачи доктора Колхауна позаимствовано из популярного шлягера 1957 года в исполнении Джерри Ли Льюиса «Great Balls of File!»

228

Оно, в свою очередь, происходит от восклицания удивления, распространённого среди приверженцев пентекостаизма – христианской деноминации, распространённой на юге США.

229

«Кистоун» – название киностудии немого кино, на которой начинал свою карьеру Чарли Чаплин. Кистоунские копы – полицейские из комедийных фильмов этой киностудии, которые постоянно бегали туда‑сюда, создавая беспорядок и панику.

230

Имеются в виду длинные, заковыристые, «учёные» слова.