Золотое руно (сборник)

– О, нет! Ничего такого. Просто я, в общем, недавно узнал, что меня усыновили. Я хотел бы встретиться со своими природными родителями до того, как мы улетим. Просто поздороваться. – Он сделал паузу. – И попрощаться.

– Записи об усыновлении? – Она посерьёзнела, но даже с серьёзным лицом она нравилась Аарону. – Легко. Подобрать пару паролей, немного расковырять файловую систему, то, сё… Двадцати минут хватит.

– То есть вы можете это сделать?

– Конечно. Что я с этого буду иметь?

– Э‑э… а чего бы вы хотели?

– Угостите меня ужином?

– Я обручён.

– И что? Я тоже замужем. Женщине же всё равно надо есть, разве не так?

Домашний бог осмотрел Аарона через камеру, установленную над мезузой[18] на дверном косяке.

– Да? – сказал он низким глухим голосом, произведённым дешёвым синтезирующим чипом.

– Меня зовут Аарон. Я бы хотел видеть Еву Оппенгейм.

– У миз Оппенгейм не запланировано встреч на сегодняшний вечер.

– Разумеется. Я… я просто оказался в городе всего на один день.

– В её списке друзей и деловых контактов нет никого по имени Аарон.

– Да, я знаю. Пожалуйста, скажите, она дома? Скажите ей… скажите, что я старый друг семьи.

В голосе домашнего бога звучал неуверенно.

– Я скажу ей. Пожалуйста, подождите.

Аарон засунул руки в карманы – в этот раз не столько по привычке, сколько из‑за холодного вечернего бриза. Он ждал и ждал (как странно не знать точную длительность!) пока, наконец, входная дверь не скользнула в сторону. Аарон резко обернулся к ней. В дверном проёме стояла женщина, которой на вид не было и сорока. Аарон смотрел на неё, на её угловатое лицо, странные многоцветные глаза, песочного цвета волосы. Это было словно смотреться в какое‑то меняющее пол зеркало. У него не было сомнений, совершенно никаких, в том, кто эта женщина. Единственным сюрпризом стала её молодость.

Взгляд самой этой женщины был, однако, лишён интереса. Она не видела в лице Аарона того, что он увидел в её лице, полагаю, потому, что она на него не смотрела.

– Да, – сказала она; голосом, глубоким и тёплым, она тоже походила на Аарона. – Я Ева Оппенгейм. Чем могу помочь?

Аарон словно утратил дар речи. Странное ощущение: не знать, что скажешь дальше; когда нужно сказать столько всего, но нет алгоритма расстановки приоритетов. Наконец, он пробормотал:

– Просто хотел вас увидеть. Узнать, как вы выглядите. Поздороваться.

Ева пристально посмотрела на него.

– Кто вы?

– Я Аарон. Аарон Россман.

– Россман… – Она отступила на полшага назад. – О… Господи. Что вы здесь делаете?

Аарона начинала раздражать её реакция.

– Вы, конечно, слышали об «Арго», – сказал он с едва уловимой запинкой. – Я улетаю на нём. Я покидаю Землю и вернусь только через сто лет. – Он смотрел на неё, словно ожидая реакции, словно из того, что он сказал, была очевидна цель его появления здесь. Когда реакции не последовало, он продолжил: – Я просто хотел увидеться с вами, всего один раз, перед тем, как улететь.

– Вы не должны были сюда приходить. Вы должны были сперва позвонить.

– Я боялся, что если я позвоню, то вы мне откажете.

Её лицо утратило цвет.

– Это правда. Я отказала бы.

У Аарона упало сердце.

– Прошу вас, – сказал он, – я совершенно запутался. Я только недавно узнал о том, что меня усыновили.

– Это ваши родители сказали вам, где меня найти?

– Нет. Они мне даже не говорили, что я им не родной. Я наткнулся на бумаги. Надеялся, что вы захотите меня увидеть. Я зарегистрировался в реестре добровольного раскрытия конфиденциальности министерства социальных служб, но там сказали, что вы не подавали заявку на встречу со мной, так что они не могут ничем помочь. Я подумал, что, может быть, вы не знаете про этот реестр…

– Разумеется я знаю про реестр.

– Но…

– Но я не хотела вас найти. Точка. – Она всмотрелась в лицо Аарона. – Проклятье, да как вы посмели прийти сюда? Какое вы имеете право вторгаться в мою жизнь? Если бы я хотела, чтобы вы знали, кто я такая, я бы вам сказала. – Она отступила вглубь дома и гаркнула «Закрыть» домашнему богу. Серая дверная панель шумно задвинулась.

Аарон остался стоять снаружи; ветер холодил его лицо. Он нажал кнопку на косяке, пробуждающую бога.

– Да, – ответил он тем же самым глухим голосом.

– Я бы хотел видеть миз Оппенгейм.

– У миз Оппенгейм не запланировано встреч на сегодняшний вечер.

– Я знаю, ты, груда металлолома. Я разговаривал с ней минуту назад.

– Здесь?

– Да, здесь.

– Вы мистер Россман, не так ли?

– Да.

– Я не думаю, что миз Оппенгейм захочет вас видеть.

– Вы можете ей сказать, что я всё ещё здесь?

Бог помолчал, по‑видимому, обдумывая ответ.

– Да, – сказал он, наконец, медленно и тяжеловесно. – Я ей скажу. – Последовала ещё одна пауза; тишину нарушало лишь шуршание листьев на ветру. Бог, очевидно, общался со своей хозяйкой.

– Миз Оппенгейм приказала мне попросить вас удалиться, – сообщил бог.

– Нет.

– Тогда я вызову полицию.

– Идите к чёрту. Это важно. Прошу, попросите её ещё раз.

– Вы нас‑той‑чи‑вый человек, мистер Россман. – У голосового чипа были проблемы с некоторыми длинными словами.

– Это так. Вы попросите её снова выйти ко мне, всего один раз?

Ещё одна долгая пауза. Наконец:

– Я попрошу.

Бог замолчал. Единственное, на что надеялся Аарон, было то, что Ева Оппенгейм находила общение со своим слишком покладистым домашним богом таким же раздражающим, как и Аарон. Через какое‑то, довольно большое количество секунд дверь снова скользнула в сторону.

– По‑моему, я выразилась ясно. Я не хочу вас видеть.

– Мне очень жаль это слышать, но я подумал, может быть, меня захочет увидеть мой природный отец. Ваш муж дома?

Лицо женщины окаменело.

– Нет, его нет дома, и нет, мой муж – не ваш отец.

– Но в базе данных по усыновления моим отцом указан Стивен Оппенгейм.

Аарон оглянулся. На посадочной площадке в нескольких десятках метров от дома взлетали в воздух листья. Легковой флаер, старенький на вид и даже кое‑где помятый, осторожно заходил на посадку.

Флаер завис на высоте примерно ста метров, дожидаясь, пока маленький робот очистит площадку от накопившихся за день листьев. Аарону было видно, что в кабине только один человек, но лица его с такого расстояния он различить не мог.

Ева нервно взглянула в сторону флаера.

– Это мой муж, – сказала она. – Послушайте, вам нужно уйти, пока он не пришёл.

– Нет. Я хочу с ним поговорить.

Евин голос стал похож на лезвие бритвы.

– Никогда. Чёрт вас дери, убирайтесь отсюда.

Машина начала быстро снижаться. Высота двадцать пять метров. Двадцать. Пятнадцать.

– Почему?

Её лицо вспыхнуло. Её словно терзала боль. В уголках глаз появились слёзы.

Флаер опустился на посадочную площадку.

– Видите ли, Стивен Оппенгейм – это не мой муж, – сказала она, наконец. – Ваш отец был… – Она быстро сморгнула тяжёлую слезу. – Ваш отец был и моим отцом тоже.

Аарон ощутил, как у него отвисает челюсть.

Дверца флаера откинулась вверх, как птичье крыло. Наружу выбрался крупный мужчина. Он обошёл флаер сзади, открыл багажник.

– Теперь вы понимаете? – быстро произнесла Ева. – Я не хочу иметь с вами никаких отношений. Я не хотела, чтобы вы появились на свет. – Она качнула головой. – Ну зачем вам было сюда приходить?

– Я лишь хотел вас узнать. Только и всего.

– Некоторые вещи лучше не узнавать никогда. – Она взглянула в сторону посадочной площадки, увидела, что её муж шагает в их направлении. – А теперь, прошу вас, уходите. Он ничего не знает о вас.

– Но…

– Прошу вас!

После секундного замешательства Аарон повернулся и быстро зашагал прочь от дома. Муж Евы Оппенгейм приблизился к ней.

18

Футляр, содержащий пергаментный свиток со священным текстом, прикрепляемый по традиции к косяку входной двери в еврейских домах.