Страница 151 из 366
Тайлер моргнул.
– Сорок четыре? Боже, да вы же младше меня!
– Ага. Я родился в 2001 – первого января, кстати. Я был…
– Вы младше меня, – повторил Тайлер, – и вы встречаетесь с моей матерью.
– Тайлер, прошу, – сказала Карен. Она присела рядом со мной на диван.
Его глаза впились в неё, как изумрудные лазеры.
– Так вот что ты мне говорила по телефону – что хочешь познакомить меня с человеком, с которым встречаешься. Мама, тебе восемьдесят пять, а ему едва половина.
– Но я не чувствую себя на восемьдесят пять, – сказала Карен. – А теперь и не выгляжу на столько.
– Это всё фальшивка, – сказал Тайлер.
– Ничего подобного, – твёрдо ответила Карен. – Я настоящая. Я настоящая, и я человек, и я жива – живее, чем была многие годы. И Джейк – мой друг, и я с ним счастлива. Ты ведь хочешь, чтобы я была счастлива, да, Тайлер?
– Да, но… – Он посмотрел на мать. – Но Боже ж ты мой…
Карен нахмурилась, что она делала очень редко. При этом на её пластикоже появлялась странная выпуклость между нижней губой и подбородком; её надо сказать доктору Портеру, чтобы он это исправил.
– «Боже ж ты мой»… – повторила Карен и покачала головой. – Ты хочешь, чтобы я встречалась с кем‑то моего возраста – с кем‑то, кто одной ногой в могиле? Или ты бы предпочёл, чтобы я вообще ни с кем не встречалась?
– Папа бы…
– Ты знаешь, что я любила твоего отца – я любила Райана Горовица полностью и безраздельно. Он здесь совершенно ни при чём.
– Он всего два года как умер, – сказал Тайлер.
– В ноябре будет три, – ответила Карен. – И кроме того…
– Да? – сказал Тайлер, словно требуя объяснений. Я знал, чего не сказала Карен: что у Райана началась болезнь Альгеймера за много лет до того, как отказалось служить тело, что одиночество Карен началось не с момента его смерти, а гораздо раньше. Но Карен не попалась в эту ловушку. Вместо этого она рассказала историю – ведь то было её ремесло, её дар, её raison d'être.
– Когда мне было девятнадцать, Тайлер, я влюбилась в Дарона Бесаряна, приятного молодого человека, но не еврея. Ты едва помнишь своего деда, но он выжил в Холокосте, и он не хотел позволять мне встречаться с неевреем. Он всё время мне говорил: «Если они придут за нами снова – он спрячет тебя? Когда они попытаются забрать твой дом – встанет ли он на твою защиту?» И я отвечала: «Конечно. Дарон всё что угодно для меня сделает». Но мой папа не верил, и когда мы с Дароном поженились, он отказался прийти на свадьбу. Да, впоследствии мы с Дароном развелись, но для этого у нас были свои причины. Но тогда я не позволила своему отцу указывать мне, с кем быть, и сейчас я не собираюсь позволять этого тебе. Так что веди себя как подобает, Тайлер, сядь и пообщайся с нами.
Тайлер сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.
– Хорошо. – Он огляделся, отыскал самое дальнее от меня кресло и плюхнулся в него. – А когда мы будем есть?
Я упёрся взглядом в пол.
– Ах, ну да, – сказал Тайлер. – Когда я буду есть?
– Когда хочешь, дорогой, – ответила Карен. – Я думала, мы закажем тебе пицуу. Ты…
Я бы уверен, что она хотела сказать что‑то вроде «ты всегда любил пиццу», но в последний момент передумала. Уж слишком похоже на пожилую мать, сокрушающуюся о том, что её мальчик уже стал совсем взрослым.
После секундного раздумья Тайлер кивнул.
– Пицца сойдёт. У тебя тут есть какое‑нибудь тихое местечко? Для всей семьи?
Мне подумалось, что это удачный момент для налаживания отношений.
– Тоже не любите большие сети?
Тайлер посмотрел на меня. Он казался почти что оскорблённым моими попытками найти с ним общий язык. Но, после небольшой паузы, он ответил:
– Да. Ненавижу. А ваша семья занимается каким‑то малым бизнесом?
– Ну, раньше это был семейный бизнес… – сказал я.
Взгляд Тайлера сделался подозрительным.
– То есть как?
– Это пивоваренный бизнес.
– То есть? Какая‑то микропивоварня?
Что же, это также рано или поздно выяснилось бы.
– Нет. Не микропивоварня. Моя фамилия Салливан, и…
– Салливан? – перебил меня Тайлер. – Это как в «Sullivan’s Select»?
– Да. Мой отец был вице‑президентом, и…
Тайлер кивнул так, словно я только что вручил ему собственный обвинительный акт.
– Непотизм, – сказал он. – Старые жирные коты.
Я хотел было промолчать, но Карен решила, что с неё хватит.
– Вообще‑то у отца Джейка в тридцать пять лет случился тяжёлый инсульт, и он уже почти тридцать лет находится в вегетативном состоянии.
– Ох, – тихо сказал Тайлер. – Гхм… Мне очень жаль.
– Мне тоже, – ответил я.
– Так… э‑э… – Тайлер, вероятно, размышлял обо всех хронологических несуразностях, что сложились здесь. Он старше меня; мой отец стал недееспособным примерно в его возрасте; женщина, которая выросла в прошлом столетии, с мужчиной, который вырос в этом.
– Послушайте, – сказал я. – Я понимаю, что всё это очень неловко. Но факт в том, что мы с Карен уже вместе. И мы оба были бы очень рады, если бы мы с вами поладили.
– Кто говорит, что мы не ладим? – спросил Тайлер с явным вызовом.
– Да, в общем, никто, но… – я оборвал себя и попытался зайти с другой стороны. – Давайте начнём с самого начала, хорошо? – Я поднялся, подошёл к тому месту, где он сидел, и снова протянул ему руку. – Я Джейк Салливан. Рад знакомству.
Тайлер, судя по его виду, раздумывал, стоит ли идти у меня на поводу с этой идеей перезагрузки знакомства. Но после секундной паузы он принял мою руку и пожал её. Он, однако, не стал мне подыгрывать, представляясь по новой.
– Итак, – сказала Карен, – почему бы тебе теперь не заказать пиццу? Попробуй позвонить в «Папа Луиджи». Последние несколько лет я не могла есть пиццу, но люди их хвалили.
– Телефон, – сказал Тайлер в пространство, – звонить; «Папа Луиджи».
Телефон подчинился, и Тайлер сделал заказ.
Я снова присел, в этот раз на деревянный стул с прямой спинкой, который мне в старом теле показался бы неудобным. Мы немного поговорили. У Тайлера было много вопросов по поводу мнемосканирования, и Карен на них отвечала.
Пиццу должны были доставить через тридцать минут, или иначе она будет бесплатной. Я бы приплатил за то, чтобы её доставили ещё быстрей, лишь бы прервать эту неловкую беседу, но в конце концов в дверь позвонили. Карен хотела заплатить, но Тайлер воспротивился. («Ты ведь не будешь её есть». «Но это ведь я тебя на ужин пригласила».) Она отнесла коробку на кухню и поставила её сверху на плиту. Потом она нашла Тайлеру тарелку, и он выудил себе дымящийся ломтик. Сырные нити он оборвал пальцами. Начинка – пепперони, лук и бекон – выглядела роскошно декадентской – краешки кружочков пепперони приподнимались, образовывая маленькие искусственные озерца масла; полоски хрустящего бекона пересекали плоскую Землю из сыра; уголки концентрических полукружий лука потемнели почти до черноты.
Она выглядела сказочно, но…
Но совершенно не пахла. Обонятельные сенсоры, которыми меня снабдили, были настроены исключительно на задачи, связанные с безопасностью: запахи протекающего газа, горящего дерева… Мясо, лук, томатный соус, тёплое тесто основы – ничто из этого для меня не пахло.
Но не для Тайлера. Я уверен, что он не собирался нас дразнить, но я видел, как он сделал глубочайший вдох, вбирая в себя эти восхитительные ароматы – а в том, что они восхитительны, я был абсолютно уверен. На его лице отразилось предвкушение, а потом он вцепился в ломтик зубами, и его лицо исказила гримаса, говорящая о том, что он обжёг себе нёбо.
– Ну как? – спросил я.
– Ммммффф… – Он сделал паузу, чтобы проглотить. – Весьма неплохо.
Это была отрада для желудка – но, с другой стороны, при наличии легкодоступных средств для растворения артериальных бляшек, и других, предотвращающих накопление жира, это не было каким‑то запредельным чревоугодием… для него. Для меня же это было нечто, утраченное навсегда.