Страница 145 из 366
Или я в этом просто себя убедил. Однако на следующее утро, по‑прежнему в номере Карен, когда я снова посмотрел на её пластиковое лицо, на камеры её глаз, я обнаружил, что мне нестерпимо хочется узнать, о чём она думает. А если я не могу сказать, что творится у неё в голове, то наверняка и другие не могут сказать, что творится в моей. Так что я прибег к проверенному временем методу; я спросил:
– О чём ты думаешь?
Мы всё ещё были в постели. Карен ответила, не глядя в мою сторону:
– Я думаю о том, что могла бы быть твоей матерью.
Я почувствовал что‑то такое, что не сразу смог опознать – это было ни на что не похоже. Однако через мгновение я догадался, аналогом чего могло быть такое ощущение: когда внутренности словно сворачиваются в клубок. По крайней мере, она не сказала, что годится мне в бабушки – а ведь технически так оно и было.
– Я думаю, – продолжала она, – о том, что мой сын на два года старше тебя.
Я медленно кивнул.
– Смешно, правда?
– Женщина моих лет с мужчиной твоих? Люди будут косо смотреть. Они скажут…
Я велел голосовому синтезатору рассмеяться, и он это сделал – несколько неубедительно, как мне показалось.
– Они скажут, что я с тобой ради твоих денег.
– Но это, понятное дело, полная чушь. У тебя собственных денег полно… э‑э, ведь так? То есть, даже после процедуры у тебя всё равно осталось прилично, да?
– О, да.
– Честно?
Я сказал ей, сколько стоит мой биржевой портфель; я также сказал, сколько стоит принадлежащая мне недвижимость.
Она повернула голову и, улыбаясь, посмотрела на меня.
– Неплохо для молодого человека вроде тебя.
– Это не так уж много, – сказал я. – Нельзя сказать, что я неприлично богат.
– Нет, – согласилась она. – Лишь чуть‑чуть фривольно.
– И всё же… – сказал я, и мои слова повисли в воздухе.
– Я знаю, – сказала Карен. – Это безумие. Я почти вдвое старше тебя. Что у нас общего? Мы росли в разных столетиях. Даже в разных тысячелетиях.
Это было правдой и не нуждалось в комментариях.
– Но, – сказала Карен, по‑прежнему пряча глаза, – я думаю жизнь – это не та часть путешествия, что осталась позади; это та часть, что ещё нужно пройти. – Она помолчала. – Кроме того, это сейчас мой возраст составляет 200% твоего; через тысячу лет это будет всего 105%. А ведь мы собираемся прожить эту тысячу лет, верно?
Я помолчал, обдумывая это.
– Я всё ещё пытаюсь уложить в голове истинное значение слова «бессмертие». Но, думаю, ты права. Думаю, разница в возрасте – не такое уж большое дело, если на неё взглянуть под таким углом.
– Ты правда так думаешь?
Я снова на мгновение задумался. Если мне нужен повод уйти, то сейчас была прекрасная возможность. Но если я не хочу уходить, то мы должны разобраться с этой проблемой раз и навсегда.
– Ага, – сказал я, – я правда так думаю.
Карен перекатилась на бок, лицом ко мне. Она усмехнулась.
– Я не думала, что ты знаешь Аланис Морисетт.
– Кого?
– О, – сказала Карен, и я увидел, как её пластиковые черты опустились. – Это певица, очень популярная. Кстати, канадка. И, – она изобразила хрипловатый голос, которого я никогда раньше не слышал, – «Ага, я правда так думаю» – это строка из её песни «Ирония».
– Ах, – сказал я.
Карен вздохнула.
– Но ты этого не знаешь. Ты не знаешь и половины того, что знаю я – потому что ты прожил вдвое меньше меня.
– Так научи меня, – сказал я.
– Что?
– Научи меня той части твоей жизни, которую я пропустил. Подтяни меня до своего уровня.
Она отвернулась.
– Я даже не знаю, с чего можно бы было начать.
– Начни с заголовков новостей, – сказал я.
– Слишком много всего.
Я нежно погладил её по плечу.
– А ты попробуй.
– Ну‑у‑у… – протянула Карен. – Мы вышли в космос. Мы вели ту глупую войну во Вьетнаме. Мы скинули коррумпированного президента. Советский Союз пал. Появился Европейский союз. Микроволновые печи, персональные компьютеры, сотовые телефоны, интернет. – Она повела плечами. – Версия от «Ридерз Дайджест».
– От кого? – Но потом я улыбнулся. – Нет‑нет, просто дразнюсь. Моя мама выписывала его, когда я был маленький.
Но шутка её задела, и я это заметил.
– Нас разделяет не история, а культура . Мы выросли, читая разные журналы, разные книги. Мы смотрели разные передачи по телевизору, слушали разную музыку.
– Ну и что? – сказал я. – Всё есть в сети. – Я улыбнулся, вспомнив наш прошлый разговор. – Даже защищённое копирайтом – и владельцы получат свои микроплатежи автоматически, как только мы запросим доступ, верно? Так что мы можем скачать твои любимые книги и всё остальное, и ты можешь познакомить меня с ними. В конце концов, времени‑то у нас хоть отбавляй.
Карен явно заинтересовалась.
– Но с чего начать? – спросила она.
– Я бы начал с телешоу, которые ты смотрела, когда была маленькой.
– Ой, ты такое смотреть не захочешь. Всё плоское, в низком разрешении… кое‑что даже чёрно‑белое.
– Разумеется, захочу, – сказал я. – Это будет весело. Собственно, – я сделал жест в сторону гигантского экрана‑стены, – почему бы тебе не подобрать что‑нибудь прямо сейчас? Давай сразу и начнём.
– Думаешь? – сказала Карен.
– Ага, – ответил я, пытаясь сымитировать голос той певицы, Аланис, – я правда так думаю.
Губы Карен как‑то странно дёрнулись – словно в раздумье она попыталась их оттопырить. Потом она заговорила, приказывая компьютеру открыть сетевой репозиторий старых телешоу. Несколько секунд спустя на телестене начали появляться белые буквы, по одной за раз, и складываться в слова под зазвучавшую из динамиков барабанную дробь: «ЧЕЛОВЕК…»
Карен, которая пришла в заметное возбуждение, села в постели.
– Вот, я включила сразу на титрах, чтобы дать тебе начальное представление – потом мы вернёмся назад и посмотрим тизер.
«…НА ШЕСТЬ…»
– Значит так, – сказала она. – Видишь того парня в кабине? Это Ли Мэйджорс.
«…МИЛЛИНОВ ДОЛЛАРОВ.»
– Он играет Стива Остина, – продолжала Карен, – астронавта и лётчика‑испытателя.
– Какого года это шоу? – спросил я.
– Этот эпизод из сезона 1974 года.
Это было… чёрт, это было за столько же лет до моего рождения, сколько их прошло после несчастья с моим отцом.
– Шесть миллионов – тогда это было много?
– Целое состояние.
– Хмм…
На экране шёл диалог между пилотом и наземной службой:
– НАСА‑1, пока всё хорошо.
– О'кей, Виктор.
– Стартовый ключ посадочных ракет в положение «включено». Пошла тяга…
– Видишь, – сказала Карен, – он испытывает экспериментальный самолёт, который сейчас разобьётся. Он потеряет руку, обе ноги и глаз.
– Я знаю рестораны, в которых он не смог бы поужинать, – сказал я и сделал идеальную комическую паузу. – Там, чтобы расплатиться, руку и ногу отдать приходится[76].
Карен легко хлопнула меня по руке; на экране маленький экспериментальный аппарат отделился от крыла гигантского самолёта. Аппарат был похож на ванну – ничего удивительного, что он разбился.
– Однако, – продолжала она, – ему заменили потерянные конечности сверхпрочными протезами на атомной энергии, а вместо утраченного глаза вмонтировали камеру с двадцатикратным зумом и способную видеть в инфракрасном свете.
Диалог на экране продолжался:
– Разрыв в третьем амортизаторе…
– Тангаж на ноль.
– Тангаж запредельный! Не могу держать высоту!
– Поправка: Отсек альфа вскрыт. Аварийный отстрел селекторов!
– Контроль, не могу его удержать. Он разваливается! Он разва…
Летающая ванна пронеслась через экран; картинка была очень зернистая.
– Это настоящая архивная съёмка, – объяснила Карен. – Эта катастрофа произошла в действительности.
На экране появилось нечто, по‑видимому, призванное выглядеть как компьютерная графика – похоже, они сверлили дырку в затылке Остина, чтобы установить искусственный глаз – и скоро восстановленное человеческое тело уже перебирало ногами на беговом тренажёре. Я прочитал угловатые цифры на экране.
76
Труднопереводимая игра слов: в английском “arm and leg” («рука и нога») – устойчивое выражение, означающее «большие деньги».