Страница 127 из 366
Методы «Иммортекс» обходили это препятствие. Вместо воссоздания сознания – для чего потребовалось бы точно знать, как оно работает – учёные «Иммортекс» просто скопировали его. Копия была настолько же разумной, мыслящей, осознающей себя, как и оригинал. Но искусственный интеллект de novo – запрограммированный с нуля, как ЭАЛ‑9000[69], компьютер из тягомотного кино, в названии которого фигурировал год моего рождения – так и остался несбывшейся фантазией.
Здание «Иммортекс» было не слишком велико – но они и не работали с большим количеством клиентов. По крайней мере, пока. Я отметил, что весь первый ряд парковки был зарезервирован для водителей‑инвалидов – гораздо больше, чем требовали законы Онтарио, но, опять же, демографический состав клиентуры «Иммортекс» был довольно нетипичен. Я припарковался во втором ряду и вышел из машины.
Жара обрушилась на меня, как удар в челюсть. В августе в Южном Онтарио было жарко и сыро ещё столетие назад. Маленькие, почти незаметные год от года изменения практически полностью изгнали снег из торонтской зимы и сделали лето почти невыносимым. Впрочем, нам грех жаловаться – на юге США дела обстоят куда хуже; несомненно, это одна из причин того, что Карен перебралась с Юга в Детройт.
Я достал с заднего сиденья дорожную сумку с вещами, которые мне понадобятся на время моего пребывания здесь, в «Иммортекс», и быстро пошёл к входной двери, чувствуя, что уже начинаю потеть. Вот ещё одно преимущество искусственного тела: оно не потеет, как конь. Впрочем, сегодня я, вероятно, потел бы и в прохладный день – я сильно нервничал. Я прошёл через вращающуюся стеклянную дверь и глубоко вдохнул прохладный кондиционированный воздух. После этого я представился сидевшей за длинным гранитным столом секретарше.
– Здравствуйте, – сказал я, удивившись тому, как пересохло у меня во рту. – Я Джейкоб Салливан.
Секретарша была молода и симпатична. Мне было привычнее видеть на таких должностях мужчин, но клиенты «Иммортекс» выросли в прошлом веке и привыкли к тому, чтобы на входе их встречала вот такая вот красотка. Она сверилась с висящим перед ней в воздухе голоэкраном.
– Ах, да. Боюсь, вы пришли немного раньше; они ещё калибруют оборудование. – Она оглядела мою сумку. – Багаж на Луну у вас тоже с собой?
Слова, которые, как я думал, не услышу никогда в жизни.
– В машине, в багажнике, – ответил я.
– Вам разъяснили ограничения по весу? Конечно, вы можете взять больше, но излишек надо будет оплатить, и он может не попасть на сегодняшний рейс.
– Нет, с этим всё в порядке. Я решил много с собой не брать. Так – несколько смен белья.
– Вы не будете скучать по своим старым вещам, – сказала женщина. – Верхний Эдем – это просто сказка, и там найдётся всё, что вам может понадобиться.
– Вы там были?
– Я? Нет, пока нет. Но, знаете ли, через несколько десятков лет…
– Правда? Планируете сделать мнемоскан?
– О, конечно. У «Иммортекс» отличные страховые программы для сотрудников. Компания помогает вам накопить на оплату процедуры и содержание оригинала на Луне.
– Ну… гмм… значит, там и увидимся?
Женщина засмеялась.
– Мне двадцать два, мистер Салливан. Не хочу вас обидеть, но я буду огорчена, если снова вас увижу раньше, чем лет через шестьдесят.
Я улыбнулся.
– Будем считать, что свидание назначено.
Она указала на роскошно обставленное фойе.
– Не подождёте пока здесь? Мы заберём ваш багаж позже. Фургон из аэропорта придёт ближе к вечеру.
Я снова улыбнулся и отошёл.
– Ого, какие люди! – услышал я голос с южным акцентом.
– Карен! – воскликнул я, глядя на седую старушку. – Как у вас дела?
– Надеюсь вскорости выйти из себя.
Я засмеялся и почувствовал, как кружащиеся в желудке бабочки понемногу успокаиваются.
– Так что вас сюда привело? – спросила Карен.
Я сел напротив неё.
– Я… ох. Я вам так и не сказал? У меня есть одна проблема – называется «артериовенозная мальформация»; непорядок с кровеносными сосудами в мозгу. Я… в тот вечер я примерял процедуру на себя.
– Я что‑то такое и подумала, – сказала Карен. – И вы, очевидно, решили её пройти. – Я кивнул. – Что ж, отлично.
– Простите, – сказала подошедшая к нам секретарша. – Мистер Салливан, вы не хотите чего‑нибудь выпить?
– Э‑э… да. Кофе? Двойной с двойным сахаром.
– Перед сканированием вам можно только кофе без кофеина. Вас устроит?
– Конечно.
– А вы, миз Бесарян, – спросила секретарша, – хотите чего‑нибудь ещё?
– Нет, спасибо.
Секретарша удалилась.
– Бесарян? – повторил я с внезапно заколотившимся сердцем. – Карен Бесарян?
Карен улыбнулась своей асимметричной улыбкой.
– Да, это я.
– Вы написали «Диномир»?
– Да.
– «Диномир». «Возвращение в Диномир». «Возрождение Диномира». Вы всё это написали?
– Да, написала.
– Вау. – Я помолчал, пытаясь придумать, что ещё можно сказать, но не смог. – Вау.
– Спасибо.
– Я любил эти книжки.
– Спасибо.
– Нет, я правда их обожал. Впрочем, думаю, вам такое часто говорят.
Её морщинистое лицо сморщилось ещё больше, когда она улыбнулась.
– Но мне это никогда не надоедает.
– Нет, нет. Конечно, нет. У меня даже есть бумажные издания этих книг – так они мне нравятся. Вы предполагали, что их будет ждать такой успех?
– Я даже не предполагала, что их когда‑нибудь издадут. Для меня их успех стал такой же неожиданностью, как и для любого другого.
– Что, по‑вашему, сделало их такими хитами?
Она шевельнула костлявыми плечами.
– Об этом не мне судить.
– Я думаю, то, что они интересны и детям, и взрослым, – сказал я. – Как «Гарри Поттер».
– Я, без сомнения, многим обязана Джоан Роулинг.
– Ваши книги совершенно непохожи на её, но у них такая же широкая аудитория.
– «В поисках Немо» встречается с «Гарри Поттером» в «Парке юрского периода» – так написали в «Нью‑Йорк Таймс», когда вышла первая книга. Антропоморфные животные: мои разумные динозавры, похоже, пришлись публике по душе так же, как и те говорящие рыбы.
– А что вы думаете об экранизациях своих книг?
– О, я их обожаю, – сказала Карен. – Они просто восхитительны. К счастью, фильмы по моим книгам снимали после «Гарри Поттеров» и «Властелина колец». Раньше студии приобретали права на экранизацию лишь для того, чтобы выпотрошить книгу; фильм мог не иметь с книгой ничего общего. Но после «Гарри Поттеров» и фильмов по Толкиену они осознали, что существует ещё бо́льший рынок для точных экранизаций. Теперь публика недовольна, когда не находит в фильме любимой сцены или когда запомнившаяся реплика в диалоге оказывается изменена.
– Не могу поверить, что вот так вот разговариваю с создательницей принца Чешу́я.
Она снова улыбнулась одной стороной лица.
– Каждый должен где‑то быть.
– Принц Чешуй – это такой убедительный персонаж! Кто был его прототипом?
– Никто, – ответила Карен. – Я его выдумала.
Я покачал головой.
– Нет, нет – я хочу сказать, кто вдохновил вас на его создание?
– Никто. Это продукт моего воображения.
Я понимающе кивнул.
– А, ну ладно. Не хотите говорить. Боитесь, что он вас засудит, да?
Карен нахмурилась.
– Нет, ничего подобного. Принц Чешуй не существует, он не настоящий, и его образ не основан ни на ком реально существующем и не является пародией. Я просто его выдумала.
Я посмотрел на неё, но ничего не сказал.
– Вы мне не верите, не так ли? – спросила Карен.
– Я не стал бы так говорить, но…
Она покачала головой.
– Людям непременно хочется, чтобы писатели выводили своих персонажей из реальных прототипов, и чтобы описанные ими события каким‑то завуалированным образом происходили на самом деле.
– Ах, – сказал я. – Простите. Я… я думаю, это своего рода эгоизм. Я не могу представить себя сочиняющим достойную публикации историю, так что я не верю, что другие на это способны. Такой талант вызывает в остальных чувство неполноценности.
69
Бортовой компьютер космического корабля из книги Артура Кларка «Космическая одиссея 2001 года».