Бойня

Тем не менее он продолжал спасаться бегством, скача зигзагом туда-сюда.

— Мейо! Мейо! Вернитесь!

Тот отскочил в сторону, повернулся кругом, как бы собираясь подчиниться, поскользнулся на каком-то наклоне, споткнулся о собственную саблю, инстинктивно выхватил ее из ножен. Затем оба рухнули. Прямо на фонарь... раздался жуткий грохот. Ранкотт, едва успев подняться на ноги, с прытью молодого козленка перепрыгнул через неподвижное тело бригадира. Пушечным ядром он грохнулся прямо посреди нашей честной компании. Он отряхивается, замечает нас в глубине нашего логова... скорчившихся, всех восьмерых... Он протирает глаза... таращит их изо всех сил... он отказывается им верить...

— Все сюда! Ко мне! Дежурный по конюшне! Бегом! — Он вне себя от ярости. Он чрезвычайно возбужден. — Дежурный! Черт побери! Да что же это такое? В вашем дерьме? Вот еще новости! хороша комедия! Этого только не хватало! Очень хорошо! Загадка! И разгадка! Все наши главные пройдохи! А! Прекрасно! Я застал их врасплох! А они себе уже и в ус не дуют! Я так и думал... Стоять! Смирно! Пьяные подонки!

Я чувствую, как кто-то тащит меня за штаны. Я вылезаю из укрытия, поднимаюсь на ноги. Остальные тоже выползают, кто как может. Выбираются из теплой навозной жижи.

— Ara! Я застал их прямо в гнездышке, моих пташек! Ранкотт ликует, глядя на нас, растерянных, икающих

после дешевого пойла, это приводит его в великолепное расположение духа.

— Браво! Браво! Отличная служба! Ловко придумано, мои воробушки! Ну да! Ну да! Прекрасно! А! Вы пьяны, бригаг дир! А! Бириби! А! прекрасные манеры! Вы даром время не теряете! Пьяный вдрызг! Да, мой голубок! Да, сейчас я вас уложу баиньки! Сейчас! Сейчас! Я иду! Все вон отсюда! В колонну по четыре! Представляю себе, как вам выжгут

566

раскаленным железом ваши матрикулы!1 Раз! Два! Три! Четыре! Вот это будет гульба! Сейчас я вас попотчую на славу! Вперед! Арш!

Спотыкаясь о булыжники, мы чуть не бегом двинулись на пост. Всех покачивало при ходьбе. Ранкотт шагал рядом со мной. Мне доставалось больше всех.

— И новобранец в этом тоже замешан! Ну конечно! Просто удовольствие! Это великолепно! Он настоящий счастливец, этот маменькин сынок!

На ходу он нарочно светил мне своим фонарем прямо в лицо. Я уже ничего не видел.

— Каков молодец! Просто замечательный! Он что надо, этот малыш! Я это сразу же почувствовал! Он будет в дерьме выше головы! А! дикарь! ему конец! Редчайший экземпляр!

На каждом шагу он задавал мне вопросы....

— Ну-ка скажи, идиот недоделанный, как меня зовут? Ну-ка, немедленно скажи, дубина! Как я именуюсь? Раз! Два! Раз! Два! В ногу, паршивец! Что скажешь?..

Он задавал ритм... Ему не давало покоя, запомнил ли я как следует его имя. Мы подошли к ограде.

— Стой! В шеренгу становись! Поверка! Смирно! Лам-беллюш!

— Здесь!

— Брезунек!

— Здесь!

— Керсюзон!..

Все были на месте, кроме одного: Ле Костера... Он выкликал его два или три раза. Никто не отвечал...

— Где ваш человек, Мейо?.. Хорошо! Попробуем еще раз!..

Молчание. Его среди нас не было.

— Часовой на пороховых складах... — еле слышно донеслось из шеренги.

— На пороховых?.. Часовой? А! — задохнулся от негодования Ранкотт! Приступ удушья! — На поро... порохо... о чем вы говорите?.. Никто его не сменил? Да чтоб вы все провалились к чертям собачьим! Ну бригадир, да он просто чокнутый, это ясно! Не сменить часового на пороховых? А! Ну это уже, я вам скажу, Мейо! Чтобы я обнаружил вас пьяным в стельку, в омерзительном состоянии! Бригадир! Плохо ваше дело! Ну я вам скажу, простите! Костер на пороховых со вчерашнего вечера!..

1 Матрикул — личный номер солдата.

567

Он не мог прийти в себя из-за этой невероятной катастрофы!

Он то хватал свой фонарь, то снова ставил его на землю. Он хлопал себя по лбу, щипал себя за ляжки...

— Я сплю! Я сплю! Этого не может быть! Так что, ваш человек там уже 10 часов?.. Да вы чудовище, Ле Мейо! Дайте мне взглянуть на вас! Идите же сюда! Идите!

Он заставил его подойти ближе, еще ближе! К самому фонарю, чтобы лучше всмотреться в его лицо.

— Он дожидается со вчерашнего вечера? А! Да... Да скажите же! Со вче... со вчерашнего вечера!

Он заикался от изумления... Это было невообразимо...

— Ну так скажите же, Ле Мейо, где вы были? Вы что, его не сменили?

Он задавал ему вопросы очень тихо... Это действительно уже выглядело трагически.

— Это из-за пароля... серьжан... '

— Пароль! Что пароль?

— Пароль, мы никак не могли сговориться...

— Вы его забыли. Бездельник! Все! Я понял!.. Вы е... го... за... бы... ли?.. Вот чем заканчивается разврат! Что у вас в голове? Ну, осел? Что, идиот?

Опять начался приступ ярости. Он вопил на нас, изливая свое отвращение!

— Убирайтесь! К чертовой матери! Убирайтесь все! Если я снова застукаю кого-нибудь из вас в таком виде, закую в кандалы! Ему уже не выбраться! Это точно!

Вся наша группа разом протиснулась в ворота, началась вакханалия бряцания палашей, прикладов, все это эхом отражалось от стен. Все вокруг звенело. Мейо тащился сзади, с трудом переставляя ноги и бормоча к,акие-то жалкие извинения.

Когда мы дотащились до караулки, оказалось, что спектакль еще не окончен. Снова принесло Ранкотта, продолжающего рычать и угрожать нам всевозможными карами за'наше недостойное поведение.

— Рры! Рры! Ааа! — рычал он. — Да это ведь погибель всей армии! Положительно! Это невероятно! Черт побери этих проклятых подонков, этих олухов царя небесного! Бригадир! Бригадир! Рры! Рра!..

Он задыхался от ярости.

— А если дежурный офицер зайдет? Ну? Хорошо! Скажите же мне все! Это же мне отдуваться! Ведь так? Мне!

отдуваться! Еще и пароль! Ле Мейо? Дело плохо, а? Он же пьяный и злой! Ищите его, Мейо! Ищите! Даю вам одну секунду! Минуту! После побудки я вас отправлю на гауптвахту! А! это вы точно заработали! Свой позор! Вы заработали! Вы его, случайно, в стол не положили, пароль? Нет? Давайте же, шевелитесь! Давайте!

В столе его не было... Они напрасно перерыли вес, разобрали каждую бумажку, вытащили ящики... Пароля там не было... В реестре тоже... Нигде.

Вся эта кутерьма, понятно, разбудила подсменных караульных, всех тех, кто храпел, развалившись на соломенных подстилках на полу караулки. Они зафыркали, как лошади. Принялись стряхивать с себя солому, которая парила вокруг них маленькими облачками... Судя по гримасам, самым мучительным для них было снова улечься так, чтобы не мешали шпоры. С высунутыми от усердия языками все пытались устроиться поудобнее. Что здесь поражало больше всего, так это невероятно сильный тошнотворный запах дохлых крыс, тухлых яиц, застоявшейся мочи.

Лампа на столе дымила, от нее было намного больше копоти, чем света. Хлопья сажи поднимались к самому потолку. s

Чтобы убедиться во всем, лично, Ранкотт принялся изучать реестр. Он даже ухватился за него обеими руками и начал с силой трясти, вероятно, надеясь на то, что пароль выпадет оттуда... Выпала маленькая бумажка, испещренная какими-то каракулями...

— А остальные, Мейо? Как вы их сменили? Всех остальных? ну? Говорите же! Как?

— Я их не сменил, серьжан...

— Не сменили, говорите? Всех ваших часовых? Не сменили? Они все еще там? Тысяча чертей, будьте вы все трижды прокляты! Со вчерашнего вечера?.. А-а-а-а!.. О!.. О-о-о-о! О-о-о-о!

От такого удара, от такого страшного открытия Ранкотт снова начал завывать.

Сбитый с толку, с выпученными глазами, он уже не находил слов...

— А!.. Вы!.. Десять часов!.. А!.. Ma... М-а-а-а... Уф!..

У него даже прекратилась отрыжка... Он снова пошел к столу... Снова направился за загородку... Он расчищал себе дорогу, пиная сапогами все на своем пути... Проход был освобожден... Он шагал с такой яростью, что под ударами каб-

569

луков крошился каменный пол... Каменная крошка летела во все стороны... Настоящий ураган в караулке... Он проходит мимо меня... Задевает меня на ходу... Останавливается.