Охотник

Охотники заговорили о повадках диких зверей. Федька с интересом слушал – кое-что даже для него было в новинку. Потом тема незаметно сменилась – начали обсуждать ловушки, делиться опытом.

Иван Рыбников, собрав несколько веточек и камушков, принялся мастерить действующую модель какой-то хитрой системы, предназначенной для ловли хищного зверя. Федька подвинулся ближе, чтобы лучше видеть.

– Приманку кладем здесь, – объяснял Иван. – Взводим сторожок… А зверь… – Он закрутил головой, высматривая какой-нибудь предмет, который мог бы изобразить хищника.

– Вот! – Федька сунул руку в карман, вытащил заячью лапку.

– Отлично! – Иван взял подношение, решив сначала, что это просто кусочек меха. – Зверь заходит так…

Округлый камушек упал, перекрыв воображаемой добыче путь к отступлению, и в тот миг сверху на мягкую лапку свалилась и толстая веточка – «бревно» раздавило «зверя».

– Сам придумал? – одобрительно сказал Максим Шуманов. – В школе такой схемы не показывали.

– Сам, – сказал Иван и протянул Федьке заячью лапку.

– Ого! – ухмыльнулся Геннадий Сапин. Он был молод в сравнении с остальными благородами отряда – ему только недавно исполнилось семнадцать. Точно в день своего рождения он сыграл свадьбу с Марьяной Самарской. А до этого Геннадий почти пять месяцев таскал в кармане точно такую же лапку, подаренную невестой.

– Да ты никак жениться удумал? – спросил он в лоб. – На ком?

– На Тае, – ответил Федька и тут же понял, что сболтнул лишнее. Он испуганно взглянул на Вову Самарского – тот пучил глаза.

– На Тае? – удивился Геннадий. – Погоди! А как же…

Все посмотрели на Ивана.

Он был бледный и какой-то пришибленный – будто это на него обрушилась звериная ловушка.

– Я не хотел, – заюлил Федька, понимая, что лучше бы ему сейчас заткнуться. Но оправдания так и рвались наружу:

– Она сама! Честное слово! Мы дружили просто! Мы же соседи…

Он смотрел на Ивана. Тот, раздувая щеки, крепко сцепил ладони – он словно удерживал сам себя. Лицо его постепенно краснело, а глаза словно выгорали.

Стало тихо. Все ждали, что теперь будет. И только Вова Самарский, вздохнув, негромко сказал:

– Беги, Федька. Беги.

На далекий хлопок поначалу даже никто не обратил внимания. И лишь когда высоко над лесом зависла, разгораясь, яркая алая звезда, Максим Шуманов резко встал, толкнул Федьку в тень, крепко взял Ивана под руку и спросил:

– А это что за хреновина?

Звезда медленно плыла над черным лесом, опускалась вниз, освещая макушки елей.

– Там «западные», – сказал Геннадий Салин.

– Похоже, там есть кто-то еще, – пробормотал Гоша Ермолов, глядя на собак, а не на далекий снижающийся огонек.

– Всё пошло не так, – вдруг высказался мрачный Эдик Бабуров. – С самого начала, когда вырвался Сева Лодочник и его просто убили вместо того, чтобы всё сделать по правилам.

– Заткнись, – сказал Максим.

Но Эдик и не думал молчать.

– Дальше всё будет только хуже, – размеренно проговорил он, качая головой. – Кодекс не соблюдался. Ритуал был нарушен. Жертва – отвергнута… Всё с самого начала пошло не так. Дальше будет только хуже.

Максим Шуманов посмотрел на своих людей. Они не на шутку встревожились, некоторые даже выглядели напуганными. И понятно почему: в деревне многие считали, что Эдик наделён даром предвидения. Он всегда был немногословен – по малолетству его даже числили глухонемым. Но уж если он начинал говорить, то чуть ли не каждое его слово воспринималось окружающими как пророчество. Ходили слухи, будто бы его бабка родила всех детей не от мужа, а от шамана, который пытался лечить бесплодие этой пары.

Охотники как загипнотизированные уставились на крохотную, гаснущую в ночи пылинку, словно это был глаз неведомого чудовища.

И только Федька Гуров и Иван Рыбников смотрели друг на друга.

15

Сигнальную ракету пустил Витька Бамбук. Зря он, конечно, это сделал – не было в том никакой необходимости. Достаточно было и вопля Кальмара – его услышали почти все, а те немногие, кто не разобрал предупреждение о засаде, через пару секунд уже всё знали от соседей.

– Мичмана взяли в плен!

– Кто?!

– Дикари!

Всего несколько минут понадобилось, чтобы растянувшиеся цепью моряки сгруппировались в месте, наиболее пригодном для круговой обороны. Рядовые бойцы залегли, тревожно вглядываясь в ночную темь. Командиры подразделений, оценив обстановку, каждому назначили сектор обстрела, определили зону ответственности.

– А что с Кальмаром? Это же он кричал?

– Он! Здесь Кальмар!

– Тут я, тут. Успел смыться.

– Что там?

– Да не понял я! Мне чуть башку не проткнули пикой какой-то! Повезло, увернулся. Вон, глянь – царапнули. Еще чуть – и лишился бы глаза.

Вообще-то царапину оставил острый сук, на который Кальмар наткнулся, когда убегал. Только нужно ли об этом знать товарищам?

– Так ты видел дикарей-то?

– Слышал. Говор у них такой странный.

– И где они?

– Да тут, наверное… Чёрт, ничего не видно в этих зарослях! Вот вляпались, а?

Сигнальная ракета погасла. Витька хотел пустить еще одну; он, похоже, думал, что дикари разбегутся, увидев такое чудо. Но Толик Гитарист отвесил Витьке подзатыльник и отобрал ракетницу.

– Не демаскируй, дебил!

– Сам дебил, – огрызнулся Витька.

– Заткнитесь там! – рявкнул командир первого отделения Кира Баламут. Он был один из немногих, кто реально уважал военных из подлодки – Чистых или тех, кто недавно был Чистым – как мичман Теребко, например. Баламуту действительно нравилось всё военное, он штудировал Устав и частенько приставал к немногочисленным старшим товарищам, упрашивая их рассказать об армейских порядках давно минувших дней. Такие люди, как Кира, многого добивались – если не превращались в мутов раньше времени. Чистым нужны были командиры, чтобы управлять живущими в казармах зарами. Поэтому они всячески поддерживали лояльных к ним заров, а особенно тех, кто пытался жить по Уставу.

Убедившись, что вокруг тихо, а мичман Теребко, возглавляющий наземную операцию, не показывается, Кира Баламут решил взять командование на себя. Об этом он и провозгласил громко, ожидая, что кто-нибудь опротестует такое решение. Однако желающих поспорить не нашлось. И осмелевший Кира отдал первый приказ:

– Кальмар! Гитарист! Мутный! Двигайтесь к кустам, где видели дикарей. Стрелять только в крайнем случае. Попробуем выйти на контакт.

– Да еще чего, – сказал Лёха Мутный. – Мне и тут неплохо. – Он устроился в ямке за трухлявым пнем. Мягкий мох немного пружинил, словно хороший матрас, – так и тянуло прилечь.

– Под трибунал отдам, Мутный! – пригрозил Баламут. Это подействовало: три бойца поднялись и короткими перебежками, прикрывая друг друга – как их не раз учили на полигоне за казармами, – двинулись к черным кустам, от которых совсем недавно бежал поцарапанный Кальмар…

16

Тагир Сагамов оставил свой пост, когда понял, что неизвестно откуда появившиеся чужаки могут выйти к ночной стоянке «западных». Возможно, ему следовало предупредить товарищей выстрелом. Но он решил пока не делать этого, так как еще надеялся, что чужой отряд пройдет мимо, не заметив расположившихся на привал охотников. Тогда можно будет втихую всех поднять и, зайдя непрошеным гостям в тыл, выяснить, кто они такие и что здесь делают.

Тагир сполз с дерева и, стараясь не шуметь, кинулся к стоянке, чтобы предупредить товарищей о появлении отряда неизвестных.

Он понял, что опоздал, когда услышал громкий хлопок и увидел яркую звезду, взлетевшую высоко в небо. Ночной лес тут же наполнился голосами, и Тагиру сразу стало ясно, что чужаков никак не меньше дюжины. Ориентируясь на их крики, охотник повернул левей, перепрыгнул крохотный ручеек и едва не врезался в Ромку Капустина, шагнувшего из-за раздвоенной осинки.

– Тихо! – Ромка поднес палец к губам. – Видел их?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.