Страница 80 из 123
Уильяма Маршалла не было в зале, однако присутствовали несколько представителей из его свиты. Узнав Джона Эрли и Генри Фитцджеральда, двоих из его самых приближенных рыцарей, Манди пошла вперед, но дернулась и резко остановилась от ощущения, что ее тянут за кромку платья.
С удивлением и негодованием она обернулась — и ее глаза расширились, а цвет с лица сошел.
— Прошу прощения, миледи, я не смотрел под… Боже милостивый, Манди!
Взаимно шокированные, Манди и Александр уставились друг на друга. Мужественный и искусный рыцарь и леди в красивом платье — то, о чем они когда-то мечтали, и то, ради чего расстались.
— Александр, — тихо сказала она, ее ноги ослабли, она почувствовала тошноту. Она понимала, что не могла летать, а то бы улетела, как птица. Наибольшее, что было в ее силах, — не отступать.
— Это ты! — сказал он, как будто не веря своим глазам.
Глаза его трепетно скользили по ней, от расшитой мантильи вуали, удерживающейся за счет серебряной диадемы, до изящных туфелек, выглядывающих из-под кромки платья, на которое он только что наступил. Затем они снова посмотрели друг на друга.
— Боже правый, скажи мне, что я не сплю! — Он дотронулся до ее шелкового рукава, как если бы хотел, убедиться, что она настоящая. — Куда ты отправилась, где ты была?
Она покачала головой и отвела глаза.
— Я нашла более спокойное место, — пробормотала она.
— Я бы позаботился о тебе. — В его голосе звучала боль. — Ты могла мне это сказать в лицо, а не оставлять записку?
Она заставила себя встретить его взгляд.
— Могла, но ты не смог бы меня удержать, и все бы закончилось взаимной ненавистью. Разве ты не понимаешь?
— Я понимаю, что, пока меня и Харви терзали угрызения совести, ты себе прекрасно поживала.
— О да, ты даже не знаешь, как прекрасно! — бросила она в тон и ужаснулась, когда поняла, что вот-вот расплачется. — У тебя на уме только твоя совесть, к счастью для тебя!
Она сглотнула в зыбкой попытке избавиться от кома, сжимавшего ей горло.
— Мне надо идти, — сказала она и отступила в сторону.
Он тоже отступил со словами:
— Нет, не убегай опять, по крайней мере без объяснения.
Она посмотрела на свой рукав, где его прикосновение теперь стало хваткой.
— Я могу делать, что захочу, — сказала она.
— Господи, Манди, я… — Она увидела по движению его горла, что он сглотнул. — Тогда, если изволишь, я прошу тебя остаться.
Слова льстеца, но вовсе не глаза льстеца смотрели на нее, превращая ее ноги и волю в воду. Она перестала сопротивляться и разрешила ему отвести себя на скамейку у боковой стены холма. Окружающие наблюдали за ними, и кое-кто даже приподнял брови, включая Джона Эрли и Генри Фитцджеральда.
Александр запустил пятерню в волосы — жест в духе Харви.
— У меня донесение к лорду Уильяму, но я обещаю, что вернусь как можно быстрее. — Он осмотрел комнату и указал на светловолосого юношу, стоящего с группой слуг у двери. — Мой оруженосец, Хью, если тебе вдруг что-нибудь понадобится.
— Я не сказала, что останусь.
— А ты останешься?
Первый инстинктивный порыв был — отказаться, но она подавила импульс. Она уже не была простой турнирной девчонкой, которая могла бесследно исчезнуть. Она стала матерью двоих детей и имела высокое положение в обществе, пусть и двусмысленное. Александр мог узнать о ее занятии и месте жительства с помощью самых простых вопросов. Поэтому вместо этого она кивнула и бросила:
— И поторопись, пока я не передумала.
— Постараюсь, — он колебался. — Ты даже не знаешь, сколько раз я мечтал, чтобы той ночи не было, — сказал он. — Прости, что бы там ни произошло.
— Ты должен знать, за что в ответе, прежде чем извиняться, — сказала Манди и отослала его прочь.
Он нахмурился, но повиновался ее жесту, и боком, то и дело оглядываясь, направился к лестнице в башню.
Оцепенев, Манди сидела на скамейке. Что она скажет ему о Флориане? Как он отреагирует, узнав, что у него есть маленький сын, о существовании которого ему отказались сообщить? Что скажет он, когда она расскажет ему, откуда эти прекрасные наряды и о причине почтительного отношения и двусмысленности в глазах мужчин?
— Мать Мария, — прошептала она, — Святая Приснодева, помоги мне!
В какой-то момент она вскочила на ноги и несколько раз прошлась по залу, прежде чем остановилась, вцепившись в свое красивое шелковое платье. Не имеет значения, останется она или уйдет. Ей придется противостоять буре. Внезапно причина, по которой она сюда пришла, стала казаться ничтожной и незначительной. Граф Мортейн, король Англии, правитель Нормандии, Анжу и Аквитании — да какая разница?
В зал вдруг ворвалась женщина, пробирающаяся через толпу, расталкивая солдат, оруженосцев и слуг, как будто они не существовали. Потом Манди увидела, что женщина эта была ее служанкой, на лице ее испуг и смятение.
— Госпожа, госпожа! — кричала Урсула, ломая руки. — Господин Флориан сбежал от меня. Я искала, искала… но никак не могу его найти!
— Что? — Манди в ужасе уставилась на свою служанку.
— Какое-то время он крепко держал меня за руку, пока я разговаривала с женой галантерейщика, а в следующий миг — исчез в толпе! — И она разразилась громкими, истеричными рыданиями.
Манди схватила ее за руки и решительно потрясла.
— А ну-ка прекрати, пока я тебя не ударила. Слезами горю не поможешь и сына моего не найдешь! Ты, глупая, нерадивая девчонка, опять сплетничала!
— Нет, мадам, клянусь, клянусь душой!
Манди кое-как удержалась от нападения на девчонку. Взаимные упреки — потеря времени, и вряд ли хоть как-то помогут потерявшемуся ребенку.
— Будем искать! — твердо сказала она. — Ему всего три года, и далеко он не ушел!
Собственные слова — всего три года — забили в набат паники в ушах. Таща Урсулу за руку, она поторопилась к двери.
Светловолосый оруженосец Александра стоял справа от нее, смеясь над остротой одного из остальных юношей. И только из-за такой его близости Манди выделила минутку поговорить с ним, а сделала это настолько бесцеремонно, что оставила молодого человека в состоянии полного смятения.
Во дворе она нашла своего слугу, наслаждавшегося игрой в кости и кубком вина с парочкой солдат. Он не был очень рад тому, что его оторвали от таких важных забав, но, когда узнал о причине, его раздражение сменилось беспокойством.
— Так, — сказала Манди своей ревущей служанке. — Покажи, где ты его потеряла.
Александр так и не увидел Уильяма Маршалла, к которому у него было донесение. Его встретил Филипп, один из писцов Маршалла. Как обычно, на его пальцах были пятна чернил, а за ухом — перо.
— Я передам ему, что вы здесь, как только он откроет дверь, — сказал Филипп глубоким голосом, совсем не сочетающимся с его худеньким, мальчишеским телосложением. — В настоящее время он заперся с архиепископом, и какая бы новость у вас ни была, очень сомневаюсь, что она сравнится с серьезностью болезни короля Ричарда.
— Ричард болен?
Для Александра, который буквально только что въехал в Руан и не знал ничего о происходящем в мире за пределами Англии и Уэльса, это было новостью.
— Стрела в плечо во время штурма Пуату. Рана гноится, и лорд Уильям получил инструкции принять руководство крепостью Руана. Принц Иоанн в Бретани, при дворе лорда Артура.
Маленький писец согнул свои перепачканные пальцы.
— Я не знаю, куда повернуться, мой господин заставляет меня напряженно трудиться — писать рескрипты и приказы. Если вы хотите занять руки, пока ждете… — Он указал на две скамьи, где усердно работали писцы.
— Чуть позже, — сказал Александр, прикоснувшись к руке Филиппа, чтобы показать, что не отказывает ему с ходу. — Если лорд Уильям так занят, то мое донесение может подождать, но меня ждут в зале.
Писец пожал плечами, как бы говоря, что большего он и не ожидал.
— Вы, молодые люди, все одинаковые, — сказал он с высоты обширного опыта своих тридцати лет.