Страница 102 из 123
ГЛАВА 34
ПЕМБРОУК,
ФЕВРАЛЬ 1201 ГОДА
Соленый ветер обдувал «Аргос» по пути через Ирландское море из Вексфорда в Пемброук, гулял по подмосткам и разбивался о новые каменные стены крепости, построенные взамен деревянной фортификации.
Сейчас «Аргос» стоял на якоре на реке Пемброук, бурной, но сравнительно безопасной. На обратном пути шхуну едва можно было различить среди высоких волн и проливного дождя. Только воля Бога могла помочь ей и Маршаллу безопасно добраться домой в Вексфорд; лорд Уильям дал обет построить церковь в Леинстере.
— Я действительно думал, что мы погибнем, — сказал Александр Манди и закрыл глаза. Теплая вода обмывала тело; наверно, это была первая ванна за два месяца. — Я никогда не видел таких больших волн, выше вон тех каменных стен. Наша шхуна между ними просто терялась и казалась такой крохотной.
Манди не хотела, чтобы Александр так говорил, — она сама прекрасно понимала, как близко была к тому, чтобы стать вдовой после восьми недель замужества.
Они пробыли вместе так мало, и она никак не могла свыкнуться с мыслью, что они муж и жена.
— Но сейчас-то ты дома, — сказала она и склонилась над очагом, чтобы приготовить ему чашу глинтвейна.
Во дворе замка было несколько деревянных домиков. Манди и Флориану выделили один, на время отсутствия Александра.
Муж сопровождал графа в Ирландию, куда тот ездил с небольшой свитой. На корабле не было места для жен и детей рыцарей, а Ирландия была небезопасным местом. Уильям Маршалл собирался посетить своих вассалов и взять с них клятву верности.
Изабелла путешествовала с ним, потому что именно из-за нее Маршалл плыл в Ирландию, и визит этот носил скорее военный характер. «Аргос» отчалил в Новый год, после двух недель супружества Александра и Манди. Последующие шесть недель Манди жила в Пемброуке, на фоне белого безмолвного пейзажа.
Пряности, положенные в вино, придали напитку непередаваемый аромат. Она принесла ему чашу и дотронулась до шеи, где нежные кудри еще больше вились от пара. Сладкая истома прокатилась по ее телу, прикосновение превратилось в ласку.
Он взял напиток, а свободной рукой обхватил ее.
— Наконец-то я дома, — сказал он с нескрываемым восторгом. — Если бы ты знала, как я скучал по тебе.
— Я надеюсь, — сказала она, скользнув взглядом по его бедрам.
Он, как бы перехватив ее мысль, отметил:
— Об этом — только наполовину.
Манди склонилась над ним и принялась целовать его губы, руки, грудь, провела рукой по его литому бедру…
Он лежал с закрытыми глазами, биение сердца постепенно успокаивалось, как это бывало всегда после занятий любовью.
Она была рада тому, что «Аргос» встал на якорь на вечер. Это означало, что они смогут пробыть целую ночь вместе без всяких перерывов.
Флориан спал в своей детской кроватке у стены. Весьма озорной днем, ночью он спал как ангел. Манди подумала, что с утра не будет предела радости, когда он увидит, что отец вернулся.
— Мы будем стоять в Пемброуке не больше недели, — говорил Александр, а Манди поигрывала с волосами на его груди. — Лорд Маршалл собирается встретиться с королем и провести Пасху при дворе.
Она поняла, что не будет уделять больше никому времени, особенно Иоанну. Хотя он и обеспечил их свадебный пир и празднество после их брачной церемонии. Иоанн также получил право поцеловать невесту под венком омелы: на счастье. Она до сих пор помнила ощущение его языка в своем рту, могла вспомнить прикосновение его пальцев на своей спине и тот взгляд, который он бросил на Александра.
— Ты можешь не приезжать, — сказал Александр. — Я все понимаю.
— И опять не видеть тебя неделями или уж точно до конца месяца, тем более что придется терпеть капризы Иоанна.
— Не думаю, что придется терпеть, оставаясь здесь. Лорд намекнул, что даст мне в ближайшем будущем в аренду один из своих земельных наделов. «Теперь у тебя есть семья», — сказал он.
— Графиня Изабелла тоже сказала мне кое-что перед отплытием, и я согласна с ней: ты все сделаешь не только для продвижения по службе, но и для того, чтобы занять место в государстве. Естественно, для любого мужчины очень важно иметь не только какое-то жилье, — продолжила Манди, — но и земли, власть. Изабелла поговорит с Уильямом, и я думаю, он согласится с ней. Александр де Монруа должен иметь свои земли, и чем быстрее, тем лучше.
В принципе в этом они сходились всегда.
Он приподнял бровь, на губах его застыла улыбка.
— А говорят, Бог придумал мужчин, чтобы управлять женщинами.
— Поэтому постель для тебя на первом месте… чтобы управлять, — сказала она, нежно водя пальцами по его груди, потом вдоль позвоночника.
Он стиснул зубы до боли, чтобы противостоять сладкой неге, разливающейся по его телу. Манди быстро отдернула руку и с выражением крайнего недоумения спросила:
— Что такое? Что случилось?
— Ничего… или, по крайней мере, сейчас уже ничего. Мы состязались в Уотерфорде, и я подставил щит с перекосом, чтобы не треснули кости. Болит, только если прикоснуться к раненому месту. По правде сказать, я об этом забыл.
Он ощутил свою травму, прикоснувшись пальцами.
— Но все-таки я выиграл схватку. Здесь мешочек серебра, вот, в ларце — он для тебя.
— Лучше иметь тебя целым и невредимым, чем какое-нибудь количество серебра, — сказала она и погладила своей рукой вокруг полосы волос ниже его пупка.
— Вот почему я постоянно должен совершенствоваться.
Он просунул свою руку в ее волосы и осторожно повернул ее лицо для поцелуя; и под лаской ее рук его тело возбудилось с возобновленной силой.
— Одно неверное движение на ристалище — и ты можешь погибнуть, — сказала Манди с дрожью. — Я знаю, что они оба — часть тебя, — продолжила она. — Но я буду лучше иметь Александра — грамотея и поэта, чем Александра-воина.
— А как насчет Александра-любовника? — спросил он. Манди задрожала опять — на этот раз в ответ на то, что он делал своими руками.
— О, его — больше всего, — вздохнула она.
Какое наслаждение лежать в постели в любимых руках — отдых и удовольствие, и как жаль, что все это не продлится и дня…
Лорд Уильям объявил о намерении посетить свои замки в пределах графства Пемброук и потребовал, чтобы его свита была готова выехать на рассвете второго утра, для его охраны в Хаверфорде.
— Прости меня, любовь моя, — прошептал Александр, пока одевался в морозной темноте при свете единственной свечи. — После Хаверфорда — Кардиган, потом Кильгеран. По меньшей мере, мы пробудем там неделю.
Манди в душе тосковала, но чувства держала в себе, не показывая их на лице.
— Надо будет еще подготовиться к поездке к королевскому двору, — сказала она.
Надев сорочку и кутаясь в плащ для тепла, она заворачивала кружево на стеганом гамбезоне Александра, действуя как его оруженосец, поскольку Хью был в конюшне и готовил лошадей.
Это был последний момент близости.
«Не меньше недели разлуки».
Закончив с кружевами, она принесла его кольчугу, слегка пошатываясь под ее весом, свыше тридцати фунтов. Александр нагнулся, осторожно засунул руки в рукава и облегченно выдохнул, когда просунул голову в горловину так, чтобы ни один из заостренных ободков на кольце не зацепился за другой, вызывая опасную складку. Затем он несколько раз подпрыгнул; с мелодичным звоном кольчуга соскользнула вниз по телу, достигая колен. Продольные разрезы до паха спереди и сзади позволяли ездить верхом. Он не надел накольчужную накидку, но выставил напоказ шоссы и чулки.
Полное вооружение становилось уже военным анахронизмом. Кольчужная рубаха была скорее символом рыцарства, чем защитой против оружия врага. Манди подумала, что надо радоваться, — воинская судьба Александра хоть чуточку, но милосердна.
Он потянул портупею, которая лежала на сундуке, и нечаянно концом ремня сбросил на пол четки, с которыми Манди молилась.