Страница 1 из 12
Василий Михайлович ПЕСКОВ
Полное собрание сочинений
Том 22
«Прогулки по опушке»
Предисловие
Этот том открывает довольно уникальная фотография — Василий Михайлович Песков в момент награждения его орденам «За заслуги перед Отечеством» IV степени (это было 5 мая 2003 года). Как значилось в сообщении об этом — «за большой вклад в развитие отечественной журналистики».
Уникальность снимка в том, что Василий Михайлович орден хранил бережно, но мало кто его с этой наградой после видел. Лично я — ни разу. Даже в самые торжественные моменты в жизни редакции.
Это тоже такая черта характера: Василий Михайлович был упорный, цепкий, пробивной, но никогда — нескромный.
Кстати, это была у него не первая высокая награда. В 1964 году он получил Ленинскую премию за книгу «Шаги по росе», собранную из его репортажей, напечатанных в «Комсомолке».
Как отнесся к премии? С достоинством, но забавно.
Сам он вспоминал об этом в одном из интервью так:
«— Нормальная книжка, она мне и сейчас нравится, но совершенно ясно, что на Ленинскую премию она не тянула. Случись все лет на десять позже, будь мне не 34 года, а 44, я, пожалуй, отказался бы от награды, сказал бы, что не достоин ее. Впрочем, и тогда я всерьез не рассчитывал на победу, известие о выдвижении вообще получил в Антарктиде, куда прилетел в командировку. Однако обстоятельства так сложились, что премия досталась мне. После этого я стал жутко знаменитым.
— В самом деле?
— Конечно. Это сейчас о Ленинской премии не вспоминают, а тогда выше награды попросту не существовало. Достаточно сказать, что в 64-м году я оказался в компании таких замечательных людей, как актер Николай Черкасов, балерина Майя Плесецкая, музыкант Мстислав Ростропович.
И тут я, парень из Воронежа…
Конечно, психологически момент был для меня сложный, кое-кто теперь ждал от Пескова «Тихого Дона», никак не меньше. Я понимал, что единственное спасение — не тужиться, не надувать щеки, а постараться поскорее забыть о награде и продолжать идти избранным путем. Сразу сказал себе, что никогда в жизни не подпишусь: «Василий Песков, лауреат Ленинской премии». И действительно не подписывался. Единственный раз пришлось нарушить обет, когда мы ходатайствовали о ком-то, попавшем в беду. Уже сейчас не вспомню, но чем-то человеку нужно было помочь, вот я и пустил в ход регалии. Все, больше звание я не афишировал и медальку лауреатскую не носил.
— Но от денежной составляющей премии хотя бы отказываться не стали?
— Положенные лауреату пять тысяч рублей (большая по тем временам сумма!) я разделил на две части: половину отдал родителям, чтобы они были спокойны, как говорится, за «черный день», а вторую часть решил пропить с друзьями.
— А говорили, что вы убежденный трезвенник…
— Знаешь, за столом я пьянею даже без спиртного. Главное, чтобы компания хорошая подобралась. А в тот раз народ был что надо. В ресторан Дома журналистов набилось человек двести: вся редакция «Комсомолки» и те, кто имел к ней какое-то отношение. Признаться, я банкет запомнил плохо, перед глазами все плыло, как в дыму, только одна деталь почему-то врезалась в память: официанты, несущие ананасы с горящими внутри свечами… Словом, погуляли мы тогда хорошо. После этого я вернулся в журналистскую борозду и продолжал тянуть лямку, правда, желанную».
Была еще в 2013 году премия Правительства Российской Федерации в области средств массовой информации «за персональный вклад в развитие средств массовой информации, но, к сожалению, уже посмертно.
Главными своими наградами он считал совсем другие. Например, то, что выиграл битву за Кологривский лес (как раз в этом томе есть об этом уникальном уголке природы его рассказ), что посчастливилось ему быть знакомым с маршалом Победы Георгием Жуковым, с первым космонавтом Юрием Гагариным, с «хозяином» пушкинского Михайловского — Семеном Гейченко, полярниками, пережившими пожар на антарктической станции «Восток», с легендарным летчиком Девятаевым, вывезшим товарищей из фашистского плена на угнанном бомбардировщике…
Наверное, в этом и была его суть. Они и остались нам в его книгах, прекрасные люди, космонавты и охотники, маршалы и рыбаки. А награда — вот она, осталась на фото.
Подготовил Андрей Дятлов,
заместитель главного редактора «Комсомольской правды».
2002 (начало в т.21)
Чудеса на воде
(Окно в природу)
Лежит, читает «Комсомольскую правду»…
Правда ведь интересно: лежит человек на воде и читает газету. Где это может быть? Вижу протянутые вверх руки: «На Мертвом море!»
Верно. Море такое есть. Оно расположено в Палестине (ныне территория Израиля).
Точнее было бы назвать «море» озером: длина его — семьдесят шесть километров, наибольшая ширина — шестнадцать, самое глубокое место — 399 метров. Расположено озеро почти на четыреста метров ниже уровня океана. Это самая глубокая котловина земли. Людей она не очень бы интересовала, если бы не вода озера, в ней можно, как на матрасе, лежать, почитывая газету.
Почему? Потому что вода до предела насыщена солью. В литре ее двести пятьдесят граммов (хлорные соединения натрия, калия, магния). Насыщенный раствор образуется от минерализации воды. В озеро впадает река Иордан, но воды ее не разбавляют озерный рассол, поскольку велико испаренье. Это все можно прочесть в энциклопедии. И на чудо природы приезжают глянуть туристы со всего света. Мечтал и я «почитать газету», лежа в легендарной воде. Но недавно, вернувшись из хакасской тайги, узнал: самолет из Абакана в Москву будет через два дня. Уйма времени — куда его деть? «А рванем-ка на Соленое озеро!» — предложили друзья. Узнав, в чем дело, я немедленно согласился.
Хакасия — страна степей. Лишь на юге, примыкая к Туве, покрыта она лесами, укрывавшими более тридцати лет староверов Лыковых. А большая часть земли в этом крае — открытая, прокаленная солнцем равнина. То и дело видишь в степи торчком стоящие плоские плиты камней. Это могилы кочевников. Могилам — тысячи лет.
Двигаясь на север в Ширинский район, вдруг начинаешь щурить глаза от блеска воды. Озера!
Их много в Хакасии — до тысячи, но крупных — под сотню. Разной солености в них вода. И есть тут свое маленькое «Мертвое море», вода в нем — такой же рассол. Как и в озере Палестины.
Утром с местными краеведами едем к чудесной воде. Окрестности озера не радуют — пологие холмы без единого деревца с рыжей прошлогодней травой. Ниже холмов поблескивает вода. Песчаный пляж и приюты-вагончики свидетельствуют: летом, когда озеро прогревается, появляется море купальщиков — одни приезжают лечиться, другие, как мы, взглянуть на экзотику.
Двойник палестинского «моря» — почти что лужа: озеро не спеша обходят за два часа. Максимальная глубина — два метра. Обсыхая после купания, человек тут становится белым — покрытым порошком соли. Ее тут в разные годы (в зависимости от дождей) бывает то больше, то меньше. Максимум отмечался в 1927 году — двести девяносто семь граммов на литр. «Охлаждаемся тут пивком, а на закуску слизываем соль с девчонок, — смеется один из нашей компании. — Отмываться от соли некоторые на машинах ездят к соседнему озеру. Оно в десяти километрах. Вода обычная — с рыбами и лягушками».