Страница 2 из 59
Хаим был неистощим на выдумки и импровизации. Напротив нашего дома была овощная лавка, а во дворе склад, куда привозили капусту, свёклу, картошку. Как только привозили картошку, мы с Хаимом затевали очередной балаган. Я толкал его на эту картошку, а Хаим в своей нелепой шинели падал, незаметно загребая картошку в рукава. Клубней набивалось великое множество, и под тяжестью он не мог встать. Полусогнутым, опираясь на меня, он уходил.
Эту картошку Хаим на Троицком базаре раскладывал кучками и продавал. Всякий раз он совершал чудо, до сих пор непостижимое для меня. Картошка у него была хуже и мельче, чем у остальных торговок, но он просил за свои кучки больше денег и не уступал покупателям ни одной копейки, более того, он советовал покупать картошку у других торговок. Последнее окончательно выбивало покупателей из колеи. Они уже не могли оторваться от Хаима, словно загипнотизированные. Коллективный гипноз завершала небрежно брошенная моим другом фраза: «Не становитесь! Всем не хватит!»
После этих слов вырастала очередь, и картошка раскупалась мгновенно.
Хаим испарился. Где он и что с ним, как сложилась его жизнь талантливого самородка, я так и не узнал. Я даже не знаю его фамилии. Но он оставил в моей памяти неизгладимый след. Наверное, именно у него я впервые получил уроки актёрского мастерства, получил навыки импровизации.
МИШКА ХАЛИФ
Я хорошо помню кровельщика Мишку Халифа, жившего в нашем доме. Его жизнь заслуживает быть описанной в юридических учебниках. У Мишки была сезонная работа, три-четыре месяца. Управдомы каждое лето нанимали его на работу, но платить им было нечем и получить деньги можно было только через суд. Мишка был человеком смышлёным и при подписании договора с управдомом тут же подавал на него в суд за неуплату. По окончании работы управдом говорил Мишке, что у него нет денег для уплаты, а Мишка тут же вручал ему повестку в суд. На этом он экономил много времени.
Три месяца работы не обеспечивали ему прожиточного минимума. У него была вторая профессия: мастер церемоний. Каких? Это было ему совершенно безразлично. Он одинаково красиво хоронил, женил…
Как-то Мишка похоронил одного старика, чья вдова была верующей и верила в загробную жизнь. После смерти мужа у вдовы осталось двадцать тысяч рублей на сберегательной книжке. Об этом узнал Халиф и придумал оригинальный способ завладеть ими.
Примерно через две недели после смерти старика Мишка явился к вдове в двенадцать ночи в образе черта. Костюм посланца преисподней был безукоризненным, с почти настоящим хвостом, а грим — потрясающим. Мишка-черт сообщил вдове, что её муж находится у них, страдает от холода и недоедания и шлёт ей привет. Вдова передала через черта мужу тёплые вещи и еду. Черт пообещал вернуться через сутки, предупредив держать все в тайне. Черт пришёл вовремя и передал привет с того света. Муж благодарил вдову за тёплые вещи и продукты и жаловался на путаницу, из-за которой он попал не в рай, а в ад. За глубокое внимание к мужу вдова благодарила черта, который, в свою очередь, обещал перевести покойника в рай. В один из визитов черт сказал вдове, что главный Сатана согласен исправить ошибку, если получит за это двадцать пять тысяч рублей. Вдова огорчённо сказала, что у неё на книжке всего двадцать тысяч, но черт пообещал договориться с начальником.
— Очень мне понравился ваш муж. Я всё сделаю, чтобы после вашей смерти вы оба были вместе в раю, — пообещал черт.
Вдова не знала, как его благодарить. Они договорились, что к завтрашнему визиту вдова приготовит деньги. Естественно, что всё должно остаться в тайне. В сберкассе долго допытывались, зачем женщине потребовалась крупная сумма денег. Вдова отвечала, что хочет купить дом, как и научил её черт. Деньги ей выдали, но за нею и за её домом милиция установила слежку.
Ночью, когда Мишка-черт явился к вдове, его арестовали. Показательный суд проходил в театре музыкальной комедии. Мишку судили в костюме и гриме черта. Зал был переполнен. Никогда в истории суда не было такого случая. Неумолимый суровый прокурор не мог слова сказать: его душил смех. Судья старался не смотреть на черта, чтобы не расхохотаться. Только вдова выглядела печальной и не понимала, почему люди смеются. Адвокат Мишки Халифа заставил его пройтись по сцене в образе черта. Его пластика соответствовала образу черта. Мишка был прирождённым актёром, и театральный институт мог ему только повредить.
Несколько дней шёл процесс, и всё это время Мишка был в гриме и костюме черта. Попасть в зал суда составляло немалую трудность, очередь выстраивалась с ночи.
Адвокат поинтересовался, зачем Мишке понадобилась крупная сумма денег. Подсудимый коротко ответил:
— Хотел построить пионерский лагерь.
Ответ произвёл впечатление. Мишка почувствовал публику, начал её веселить. Он делал чудеса со своим хвостом, как будто это была неотъемлемая, органическая часть его тела. Адвокат обрушился на Бога, на всех апостолов и возвеличивал Мишку Халифа как борца с религиозным дурманом.
Суд вынес приговор: «Год условно».
Все сожалели, что этот забавный спектакль окончен.
После суда Мишку Халифа пригласили в Театр юного зрителя, где он с успехом играл чертей, ведьм и Бабу-Ягу. Со временем Мишка стал в театре первым человеком с персональной ставкой.
Артистов часто спрашивают, как они стали артистами. Пожалуй, никто из нас не может рассказать столь занимательной истории.
СПОРТ
Я увлекался спортом. Сам занимался и любил смотреть. Рядом с моим домом был стадион и спортзал им. Косиора.
Как-то проходили соревнования по борьбе. В тяжёлом весе выступал чемпион Советского Союза Гонжа. Это был здоровый человек, внешне напоминавший гориллу. У него везде росли волосы: в ушах, на лбу, на груди, на ногах, на спине, даже на ботинках, а на голове — ни грамма. Волосы были такой длины, что из них можно было заплетать японские косички. Когда он боролся с чемпионом Москвы, который был небольшого роста, но коренастый и совершенно светлый, и Гонжа обхватывал его обеими руками, то создавалось впечатление, что тот зашёл в пещеру и попал в объятия голодного чёрного медведя.
Чемпион Москвы очень потел, и тело его было скользким. В самые трудные для себя минуты он выскальзывал из объятий Гонжи. Для Гонжи он был как кусок мыла. Гонжа нервничал, и это всегда смешило зрителей.
Мог ли я пропустить эти соревнования? Денег нет, билета нет, кругом милиция. Попытался пройти «зайцем», но получил пинок по заду и остался в той же позиции. Но, услышав третий звонок, я, ничего не соображая, побежал мимо контролёров в зал. За мной побежало шесть человек в шляпах и сапогах. Повернувшись к ним и увидев красные злые лица, я не нашёл ничего лучшего, как подбежать к первому ряду и сесть на руки к пожилому абсолютно лысому человеку, умоляя его защитить от гнавшихся за мной людей. Люди в шляпах с перевёрнутыми от злости лицами показывали мне кулаки, ввали к себе, и по шевелению губ я расшифровал мат, который относился ко мне.
Человек с лысиной, чувствуя, как я дрожу, повернулся к шляпам и успокоил их.
Борьбу я видел бегло, я больше думал о бегстве. По их лицам я легко читал, что им ничего не стоит убить человека, и дети не могут вызвать у них жалость.
Когда соревнования кончились, я схватил своего опекуна за руку и вышел с ним на улицу. Как только я оказался на воздухе, я, конечно, не попрощался и так рванул, что пробежал на целый квартал дальше своего дома.
Первого мая во время демонстрации на трибуне стоял мой спаситель. Это оказался первый секретарь ЦК компартии Украины Косиор. Так вот у кого я сидел на руках. Да, подумал я, это могло плохо для меня кончиться.
Косиор был расстрелян как враг народа, потом реабилитирован. А я всегда был ему благодарен за спасение.
Я не пропускал соревнования по боксу. Был боксёр по фамилии Добрый Вечер. Когда объявляли его фамилию, зал со смехом отвечал: «Здрасьте». У Доброго Вечера была необычайная стойка, руки внизу, никакой защиты, весь открыт, танцевал по рингу, маневрировал, и в него трудно было попасть. Хорошо защищался и хорошо контратаковал. Работал хорошо. Все его знали и любили как боксёра.