Тропы

— Приветствую!

Кто научил меня языкам других миров? Бури или Промежуток, или они оба? А, может, для разных реальностей существовал единый язык, разумеемый всеми — язык чувств? Простое слово прозвучало без какого-либо акцента, словно мы оба были землянами. Чудеса да и только!

— Здравствуй, — ответила я. Хотелось улыбаться, ведь то был первый раз, когда я разговаривала с человеком из иного мира. К тому же, готовая столкнуться с чудовищем, я увидела всего лишь мужчину.

— Ты здесь одна? — спросил незнакомец.

Его удивление было мне понятно. Это всё равно что если бы я встретила человека, одетого, к примеру, в занавеску и с ведром на голове вместо шляпы. Очевидно, в этом мире женщины не носили ничего похожего на мои джинсы и майку. К тому же моя прическа оставляла желать лучшего: густые лохмы, выбившиеся из хвоста, наверняка выглядели так, словно я не просто впитывала дорожную пыль, но и головой подметала её… Сам он был одет в синий приталенный пиджак с высоким воротом, длинные брюки песочного цвета и коричневые ботинки. На шее ярким пятном выделялся красно-коричневый расшитый шарф. У него были темно-каштановые, вьющиеся волосы, остриженные довольно коротко, и лицо мужественное и пытливое, а глаза — серо-зеленые, окруженные густыми ресницами.

— Да, одна. Я иду туда, — и я показала в направлении движения кареты.

— Позволишь подвезти тебя? Ты случайно не из бродячих артистов, не от труппы отстала?

— Вроде того, — ответила я, решив, что это объяснит мой облик.

— Значит, нам по пути. — Он возвратился к карете и галантно открыл мне маленькую дверцу.

Пару секунд я еще раздумывала, но потом кивнула, произнесла «Спасибо» и осторожно забралась внутрь. В случае чего у меня есть, чем себя защитить. Внутри карета была обита переливчатой тканью золотистого цвета, мягкие спинки бежевых сидений приятно выгибались. Он залез следом, и мы тронулись. Я стащила с плеч рюкзак, устроила его на полу и попыталась завязать волосы яркой косынкой. Мужчина, улыбаясь, наблюдал за мной.

— Так ты направляешься в Синий город на ярмарку?

Вопрос застал меня врасплох.

— Да, — неуверенно произнесла я, надеясь, что с меня не потребуют денег за въезд или документов, подтверждающих личность. — Я прибыла издалека, с другого края света.

Лучше бы молчала: в глазах мужчины мелькнул интерес.

— И ты оттуда пешком шла?

Я улыбнулась.

— Нет, конечно. То есть не всегда. Моя лошадь сломалась… тьфу-ты, потерялась, и пришлось дальше идти своими ногами.

Это прозвучало глупо, и я прикусила губы, чтобы не рассмеяться. Что он обо мне думает, интересно? Бродячая артистка со сломанной лошадью…

— Ты сбежала от родителей? — спросил он. Приятное лицо снова стало бесстрастным.

Это была почти верная догадка, и я ответила такой же полуправдой:

— Я долгое время жила на своей земле, но затем по велению сердца предприняла это путешествие вместе с друзьями. Мы разминулись, решив связаться после.

— Так напиши им, — сказал он. — Деньги закончились?

Первая сложность: я понятия не имела о здешней валюте.

— Полагаю, что смогу кого-то из них встретить в городе, — сказала я уверенно. В самом деле, мало ли? — В письмах нет смысла, я толком не знаю, куда писать.

— Много тайн — а ты одна, — со значением сказал мужчина. — Не страшно бродить, не умея за себя постоять?

— Если нужно, я себя защищу, — как можно тверже сказала я. — И хранить тайны — не преступление.

— Только если они не несут в себе угрозы для королевства. Но ты ведь обычная странница, — и он, скрестив руки на груди, отвернулся к окну.

Определенно в словах мужчины содержался особый смысл, но понять его можно было только ознакомившись с историей этого мира. Я устроилась на сиденье поудобнее, и остаток пути мы ехали молча.

Карета сильно тряслась, и мне было весело подскакивать на кочках чуть ли не до самого потолка. Последний раз я так ездила лет в семь, с родителями, только на простой повозке. Мужчина, казалось, позабыл обо мне, он все время глядел в окно. Я высунулась наружу, ветер трепал волосы. Густой лес закончился, теперь мы ехали полями, усыпанными лиловыми цветами, и светлыми рощами невиданных деревьев с мраморной розовой корой, проезжали каменными мостами через быстрые речки, воды которых подхватывали и уносили небо. Я любовалась. Вдалеке показались горы, но невысокие, совсем как те, возле которых я жила на Земле. На дороге стали попадаться другие кареты и верховые, и множество пеших людей. Я присмотрелась к их одежде и взяла на заметку, во что можно переодеться, чтобы не выделяться из толпы. Мужчины носили либо сюртуки, либо длинные пальто, либо пиджаки, такие же, как у моего попутчика, рубашки разных цветов и брюки. На ногах у них были высокие сапоги или ботинки. Женщины одевались в длинные платья самых разных фасонов: и с рукавами, и без них, с округлыми вырезами или треугольными. Многие были в корсетах. Они носили долгополые приталенные пальто или плащи, и изящные сапожки.

Вскоре мы добрались до города. Сразу стало понятно, почему его называли Синим: он был обнесен высокой каменной стеной из темно-синего камня, красиво переливающегося на солнце. Карета остановилась, я залезла внутрь и увидела, что мужчина смотрит на меня задумчиво.

— Спасибо тебе! — произнесла я. Поездка взбодрила и придала мне уверенности.

— Не стоит благодарности. — Он опустил глаза. — Это было нетрудно, всего-то подвез тебя.

— Меня зовут Фрэйа.

— А меня Грай. Куда ты теперь? — спросил он, когда мы вылезли из кареты, и я закинула за спину рюкзак.

— Туда, где много народу, — отозвалась я, хотя толпы не любила.

— Тебе нужно пройти в эти ворота, затем направо вдоль стены и всё время прямо. В общем, ты сама поймешь. И ещё, Фрэйа… Советую тебе говорить, что ты артистка, хотя это и неправда. У нас женщины носят штаны в трех случаях — когда они играют роль и выступают на сцене, изображая дев-воительниц; когда предстоит долгое путешествие — их надевают под юбку. Ну и третий вариант — когда у женщины не все в порядке с головой.

— Небогатый выбор!

— Собственно, ты и так должна это знать… — Он посмотрел на меня пристально: — Ты не с севера, случайно?

Я не успела ответить: его глаза быстро скользнули по моему лицу и замерли где-то у меня за левым ухом. Я вспомнила про меч, привязанный к рюкзаку сзади.

— Хм, — произнёс он.

— Это просто подарок, — поспешно сказала я. Оружия здесь не носил никто, и я попеняла себя за неосторожность. Неужели теперь придется придумывать очередную неумелую ложь?

— Ага, — ответил мужчина, улыбаясь. — У нас женщинам дарят украшения и цветы, или лошадей и платья…

— Хорошо, хорошо. Это не только подарок, я почти умею с ним обращаться. Но я не с севера.

— Ладно, — усмехнулся Грай, — я тебе верю. Только лучше спрячь его. Одно дело — разгуливать в таких штанах, и совсем другое — женщина с мечом.

— Тогда позволь я вернусь в карету и уберу его, чтобы не торчал, — попросила я.

— Конечно, — и он снова открыл мне дверцу.

Воспользовавшись ситуацией, я задернула шторки, с головой нырнула в рюкзак и отыскала подходящее платье. Оно было длинным и с длинными рукавами, из нежно-голубого бархата, сильно облегающее, с серебряной вышивкой по широкому вороту. Удобное, хотя и своеобразное платье. Понятия не имею, зачем я взяла его с собой.

У наряда была своя особая история. Платье было сшито мной несколько лет назад для Нового года, и то был единственный раз, когда я его надела. Карина называла платье «стремным».

— Как будто из другого времени, — говорила она. — Но на тебе хорошо сидит.

Потом платье долго висело на чердаке, и мама все время ходила «проведать» его.

— Красивое, и вышивка так серебрится — глаз не оторвать! Жаль будет, если испортится. Его без повода не наденешь…

И вот теперь повод у меня появился, ведь наряд замечательно подходил к обстановке.

Я засунула меч внутрь, и рюкзак смешно оттопырился. Ничего, главное, что никто не увидит содержимое. А то попадусь со своими штуковинами вроде зажигалки — одним вопросом не отделаюсь, как бы в колдовстве не обвинили…