Страница 11 из 13
– Много работал, – нейтрально ответил Стас.
Подмывало сбежать, к примеру, в конец автобуса, где устроились «лишние» девицы.
– Ха, – сказал Толик, вытаскивая из кармана джинсовки жевательную резинку. – Будешь? Страсть до чего курить охота, а сигареты закончились. Прикинь, думал, есть еще, а пачка пустая.
От жевательной резинки Стас отказался.
И Толика разглядывал, уже не скрывая интереса. Постарел. Все постарели, но Толик как-то особенно сильно. Быть может, дело в том, что он, Толик, и раньше выглядел старше своих лет? Он будто бы родился серьезным, хмурым мужиком. Улыбался редко. А когда улыбался, улыбка его выглядела искусственной и натужной…
Единственный сын. Состоятельные родители, которые Машку приняли если не с восторгом, то без всякого возмущения. Квартира подарком на свадьбу и машина, пусть и не новая, но вполне приличная иномарка. Перспективы…
…В Васькином досье значилось, что машину Толик разбил в первый же год. А там и вторую. Пить начал, хотя он и прежде был неравнодушен к бутылке, но после универа и свадьбы – запоями.
Лечился.
Кодировался.
Кодировка держалась от силы полгода, потом следовал новый срыв…
Впрочем, это не помешало Машке заиметь двоих детей. Родители Толика терпеливо оплачивали все счета. Последовал развод, квартира и дети остались Машке. Толик вернулся к родителям, чтобы в очередной раз лечь в восстановительную клинику. Выписался месяц тому…
– Работал, значит. Все работают, – брезгливо заметил Толик, расковыривая фантик от жевательной резинки. – Только почему-то одни в начальники выбиваются, а другие до самого гроба на чужого дядю горбатятся!
– Чего ты хочешь?
– Слушай, есть такая вот тема… Однозначно с прибылью будешь! Сто штук вложишь, а через месяц – уже двести! А через два – триста…
…О его мечте быстро разбогатеть тоже в досье писали.
– Учишь тебя, Толик, учишь, а все без толку, – Артемка остановился в проходе. – Вот хоть ты ему, Стас, скажи, что не бывает такого, чтоб человек ничего не делал, а сразу в дамки попал.
Толик насупился и жевательную резинку в карман спрятал.
– Это все ты… – буркнул он.
– Что я? – удивился Артемка, и удивление это было притворным. Он определенно знал, о чем говорил Толик. – Разве я тебя заставлял? Нет, дорогой, ты сам меня нашел. И слезно просил деньги взять. А я, если помнишь, тебя отговаривал. Исключительно по старой памяти… по дружбе, можно сказать.
– Он меня кинул! – пожаловался Толик.
– Я? Ты сам себя кинул! И теперь новых приключений ищешь.
Вину Артемка не признает.
Он никогда-то не признавал за собой вину, даже когда ловили с поличным. Умел вывернуться. Обаятельный… Первый красавец на курсе, за душу которого Маргоша с Никой дрались… На первом курсе дрались, тогда же переспали и поняли, что за этой самой душой, помимо Артемкиного обаяния, ничего и нет.
И сам Артемка потом слезно жаловался: мол, стервы какие…
А он тогда стервец.
Женился. Развелся. Ребенок есть, но Артемке он, как и бывшая супруга, неинтересен…
– Не слушай его, Стас, – Артемка пнул Толика, и тот пусть нехотя, но место уступил, отошел, забился в угол и оттуда вперился в Стаса ненавидящим взглядом. Артемка же, устроившись на нагретом месте, ноги тощие вытянул и сказал: – Идиота не переделаешь. А ты, вижу, неплохо в жизни устроился…
– Нормально.
– Ой, не пой мне красивых песен, дорогой. На твое «нормально» наши стервы слюной уже давятся. Кстати, надеюсь, мозгов хватит с ними не связаться? Сожрут же…
Артемка улыбался широко, радостно…
…Зубы сделал. Помнится, на пятом курсе выбили…
…А ведь ту драку Васька и затеял.
…Из-за чего? Из-за Анны, конечно, из-за нее.
Ваське досталось больше. А спустя неделю его избили так, что тоже трех зубов недосчитался. Было понятно, откуда ветер дует, так ведь не докажешь. Васька и не стремился, кровью плевал и все повторял, что рассчитается.
– Кстати, – Артемкина улыбка слегка поблекла. – Как там Васятка поживает? Все еще злится на меня?
– Понятия не имею.
– Стас, ты мне мозги не пудри. Я-то знаю, что вы с Васяткой – два сапога… и ты точно знаешь, чем он дышит. А потому, будь другом, скажи…
– Я вправду не знаю.
– Васька этот вечер встреч затеял?
– Да.
– А ты?..
– А что я? Я просто помогаю.
– Ага… – В руке Артема появилась блестящая монетка, которую он принялся перекидывать с пальца на палец. – Помогаешь, значит…
– Вы на пятом курсе из-за чего подрались? – Не то чтобы это так уж сильно волновало Стаса, но раз уж вспомнилось, то почему и не прояснить ситуацию.
– Мы? Да… я уже не помню.
Соврал. И поднялся, отступил с какой-то несвойственной ему поспешностью, за которой Стасу мерещилось раздражение. Но главное, что место пустым не осталось. Маргоша успела первой, а Ника вынуждена была удовлетвориться соседним креслом, с которого согнала Толика.
Протестовать тот не посмел.
– Здравствуй, дорогой, – от Маргоши пахло дорогими духами, да и сама она выглядела дорого. – Ты не поверишь, до чего я рада этой встрече!
Ложь. Или все-таки правда? Она рада, одинокая женщина слегка за тридцать… Пусть и выглядит она превосходно, но глаза все портят. Холодные. Расчетливые. И слегка утомленные, потому что она устала охотиться. В тридцать это сложнее, чем в восемнадцать.
– Неужели? – Стас подмечает и тени под глазами, и легкую одутловатость щек, и складочки на шее, наметившие второй подбородок. О нет, Маргоша не позволит ему появиться, и пусть до этого дня она избегала пластической хирургии, но если вопрос станет остро, то решится.
Ляжет под нож во сохранение капитала своей красоты.
– Конечно, рада… Как ты мог подумать иначе, – легкое прикосновение к щеке.
– Помнится, мы не очень мирно расстались.
…Со скандалом.
И скандалил Стас, позорно срываясь на истеричный визг. Тарелки летели в стену, а Маргоша смотрела вот так, снисходительно и слегка брезгливо, словно недоумевая, как могло получиться, что он, Стас, с такой легкостью утратил душевное спокойствие.
А ведь утратил.
Было бы из-за чего… Марго выходит замуж? Так ее тоже можно понять. Она хочет устроиться в жизни, а что есть у Стаса? Ничего… Точнее, есть, но он ведь не желает ради Марго помириться с семьей.
– Так когда это было? – ненатурально удивилась Марго. – Сто лет прошло. Неужели ты до сих пор еще дуешься?
И по щеке погладила. Жест близкий, интимный, с намеком на продолжение… Если Стас даст повод, или не повод, ей и намека хватит, чтобы начать действовать.
Более того, даже если он не снизойдет до повода или намека, она все равно будет действовать.
И Ника от заклятой подруги не отстанет, даром что глазищами сверкает.
– Дуешься… Ну, Стасик, сам посуди… Кем я была? Простой провинциальной девчушкой, у которой только и имелось, что смазливая мордаха… Или думаешь, мне нравилось спать с этим похотливым козлом? Меня каждый раз выворачивало.
– Еще всплакни.
– Не дождешься, – сейчас Маргоша не солгала. Плакать она не умела. – Я сделала свой выбор, и если о чем жалею, так только о нашем разладе… Прости.
– Простил.
– Замечательно… Слышала, ты до сих пор с Васькой работаешь? Как он?
– Хочешь знать, кто из нас перспективней в плане разработки?
– Все шутишь…
– Какие тут шутки, Маргоша, – Стас взял бывшую любовь за руку и руку поцеловал, оценив и изящество этой самой руки, и стоимость пары колец, ее украшавших. – Я предельно серьезен. Ты же хотела откровенного разговора.
Она пожала плечами, не отрицая, но и не соглашаясь.
– Хотела… Так вот, дорогая моя… Откровенно говоря, ты уже не девочка… И с каждым годом становишься старше.
– Все мы становимся старше, – нейтрально заметила Марго и руку высвободить попыталась, но Стас не отпустил. Сейчас, глядя на нее, задыхаясь ароматом ее духов, он испытывал странное чувство удовлетворения.
Надо же, а прежде Стас за собой этакой мстительности не замечал.