Незаменимый вор

Александр БАЧИЛО

НЕЗАМЕНИМЫЙ ВОР

Глава 1

Так уж повелось в Узловом испокон времен, и администрация порта, сколько ни билась, ни черта не могла поделать – торговали, злодеи, и все тут. Порт Узел-Главный превратили в барахолку. Добро бы еще использовали зал ожидания или прилегающую автостоянку, нет ведь, кругом одно: купи-продай! И в буфете, и на оперативном складе, и даже на стартовой площадке сновали какие-то шустрые ребята, ловко уворачивались от прибывающих межмирников и шептались со стюардессами. Они отчаянно и не без умысла мешали таможенной службе досматривать межмирники на предмет контрабанды, однако поделать ничего нельзя было. Администрация, в конце концов, тоже живой человек, и как всякому живому человеку, проживающему в городе Узловом, ей хочется иметь разные запространственные штучки, чтобы не быть хуже других.

Впрочем, не нужно думать, что коррупция захлестнула Узел-Главный, не оставив островков Закона и Порядка. Время от времени полиция отлавливала уж самых наглых аферистов, вышедших на большую Дорогу Миров. Недолго удавалось продержаться и торговцам оружием. Отношение к ним было самое худое, и у пилотов, и у большинства купцов. Кому, в самом деле, охота расхлебывать последствия разрушения Илиона ракетами класса «Земля-земля»? И что тут можно выгадать, если этак, вразнос, пришпоривать историю? Одни неприятности, хаос, и, обязательно, валютную нестабильность, будь она неладна.

Прибываешь, скажем, как всегда, в Запорожскую Сечь – порт большой, веселый и на торговлишку бойкий. Везешь цветного нейлону чуть не гектар – на шаровары. А тут тебя твои же старинные знакомцы по крымскому гулянью хватают и начинают на кол сажать. Что? Почему? Оказывается, какой-то гад толкнул здесь кому-то ящик гранат из-под Сталинграда, а подкоморий Нечипоренко на них и подорвался. И казну великую, специально для похода в Турещину собираемую, разнесло в пыль. Теперь хоть к ляхам на поклон за деньгами иди...

Вот этой самой нестабильности более всего боялись в ближнем Параллелье, и оттого таможенную службу у честных купцов принято было уважать и всячески демонстрировать ей пиетет.

Капитаном торгового межмирника «Старец Елизарий» был Родион Щетинин, бывший беломорский купец, из раскольников. От тех времен сохранил он только черную встрепанную бороду, да армяк. Сам же был теперь завзятый пилот, прошел огни и воды, побывал и в мегаполисах грядущих столетий, и в бредовых кривых пространствах дальнего Параллелья. Немало повывез оттуда разных диковинных штук, которые, иной раз, черт знает, для чего и нужны. А все же каждый раз, проходя таможенный досмотр, волновался. Вот и сейчас, увидев на пороге своего межмирника человека в строгом темно-синем костюме с петличками и пуговицами, блеснувшими золотом, Родион даже обмер в первый момент. Тут же спина его, траченная плетью на воеводином подворье, несколько изогнулась, а бороду разняло улыбочкой.

– А-а! – пропел он, живо потирая руки. – Милости просим! Ждем уж вас, ваше степенство! Откушать не изволите ли? У меня славно расстегаи закручивают. Повар, пройдоха, черт его знает, просто колдун по этой части. Из обкомовской столовой переманил в девятьсот девяносто первом... Позвольте узнать вашего степенства имя и отчество?

– Реджинальд Квинт, – бесстрастно произнес чиновник. Это был рослый светловолосый человек лет тридцати, с круглым невыразительным лицом и бесцветным взглядом, отливающим, однако, сталью.

Глядя куда-то поверх щетининской головы, гость возгласил стандартную таможенную формулу:

– Прошу предъявить декларацию и погрузочные документы.

Более ни слова.

"Крутенек! " – подумал Родион.

Документы были предъявлены, и цепкий взгляд чиновника заскользил по строчкам. Страницу за страницей просматривал он спецификации перевозимого груза, особое внимание уделяя графе «Объявленая стоимость». Впрочем Щетинин, как ни старался, ничего не мог прочесть на каменном лице стража экспортного порядка.

Один из пунктов Квинт легонько отчеркнул ногтем. Родион не заметил и этого.

– Так, – сказал, наконец, чиновник, прочитав все. – Прошу предъявить соответствующий груз.

Щетинин всячески изъявил готовность немедленно предъявить все, что угодно, и повел строгого гостя в грузовой отсек. Однако на душе у Родиона было гадко. Он чуял, что таможенник попался ему из тех, которые без придирки не пропустят и коробки спичек.

"А у меня там кожи мокросоленые внахлест положены, – думал капитан. – Черт их так-то пересчитает. Расшпиливать придется. Ах-ах, возни на полдня! "

В грузовом отсеке было тесно от штабелей всевозможных товаров, закупленных здесь, в Узловом, и предназначенных к выгодной продаже по всему ближнему Параллелью. Тут были пластиковые лыжи, заказанные первобытными азиатскими народами для перехода на американский континент, экологически чистые продукты средневековых полей и пастбищ, шедшие нарасхват в дымных чахоточных городах двадцать первого века. Высились промасленные, упакованные в полиэтилен, ткацкие станки, очень выгодно поставляемые в эпоху луддизма. Пахло мокросолеными кожами.

Реджинальд Квинт взялся за дело основательно. Для начала он быстро обошел все помещение, сверив по биркам ассортимент. Чуть дольше внимание его задержалось на деревянном ящике с бутылками, обернутыми в фольгу. Номер на бирке этого ящика был тем самым, что чиновник отметил ногтем в документах. Едва удостоверившись в этом, он поспешно перешел к следующему грузу и приподнял край брезентового чехла.

– Так. Это что?

Под брезентом обнаружилась клетка из тонких проволочных прутьев, и сразу что-то живое завозилось там, в темноте.

– Изволите видеть, ваше степенство. Куры, – доложил Щетинин. – Пятнадцать несушек и при них, извиняюсь, кочет. Не для продажи это, для себя. Дача у меня в Мытищах, в восемьсот тридцать пятом году. Будете в тех краях, непременно милости прошу на чаек...

– Прививки сделаны? – сухо оборвал его Квинт.

– Точно так!

– А справка?

– Имеется и справка. Приложена к накладной.

– Предъявите.

– Так ведь, ваше степенство! Куры-то местные, узловые! Чего в них может быть? – Щетинину ужасно не хотелось идти рыться в бумагах в поисках этой никчемной справки. Сроду на досмотрах ничего такого не требовали...

Однако Реджинальд Квинт смерил его ледяным взглядом и произнес только:

– Выкручиваетесь?

Родион испугался. В тихом вопросе таможенника он уловил вовсе не вопросительные интонации. Было там обещание разобрать по винтику несчастного «Старца Елизария» в случае малейшего сопротивления проведению досмотра.

– Ни боже мой! – простонал Родион. – Предоставлю сию минуту. Сей миг!

Он опрометью бросился вон из грузового отсека. Таможенник следил за ним с сонным видом. Однако, едва шаги капитана затихли на лестнице, Реджинальд Квинт ожил. Он поспешно вернулся к ящику с бутылками и, с трудом оторвав его от пола, потащил к люку авторазгрузчика. Ящик цеплялся в узком проходе за каждый угол, Квинт тихо, но безобразно ругался. Наконец, он достиг цели, поместил ящик в кабину лифта и нажал кнопку. Кабина вместе с грузом бесшумно канула вниз.

Вернувшийся вскоре капитан застал таможенного чиновника все в том же полусонном состоянии у клетки с курами.

– Вот. Извольте удостовериться!

В правой руке Щетинин держал справку, а левую робко прятал за спиной.

– Давайте! – сурово произнес Квинт.

Родион протянул было ему справку, но таможенник так скривился, что капитан сразу все понял и подал то, что было в левой руке.

– Безделица, – смущенно пробормотал он ненужные уже, но, видимо, заранее приготовленные слова. – Сувенир. Не побрезгуйте принять...

Квинт повертел в руках отливающий металлом цилиндрик, и глаза его, дотоле сонные, вдруг полезли из орбит. Приблизив цилиндрик к самому носу Щетинина, он свистящим шепотом спросил:

– Это что?!