Страница 117 из 119
«СССР ясно продемонстрировал, что с помощью непилотируемых автоматических аппаратов можно достигнуть того же, что и с помощью высадки людей…»
Весь мир воздал должное гению советских ученых, инженеров, рабочих, торжеству дела социализма.
Добрые дела творят наши автоматы в космосе. Летающие лаборатории в космосе в наши дни выполняют огромный, все возрастающий объем исследований в околоземном космосе и на межпланетных далеких трассах. Они обследуют Луну и другие планеты Солнечной системы, несут свою научно-исследовательскую и трудовую вахту, оказывая неоценимую помощь связистам, метеорологам, астрономам, геодезистам, морякам, летчикам, труженикам сельского хозяйства, рыбакам.
Искусственные спутники Земли в течение уже многих лет передают на землю ценнейшую информацию о различных явлениях и процессах в магнитосфере и в верхних слоях атмосферы Земли. Они обнаружили пояса радиации, помогли расшифровать их природу и познать «радиационную погоду» в околоземном космосе. Со всеми этими задачами блестяще справляются автоматы-труженики серии «Космос».
Для изучения частиц сверхвысоких энергий и радиационных поясов Земли созданы и запущены спутники серии «Протон» и «Электрон». Прекрасно зарекомендовали себя автоматические станции типа «Зонд».
Созданы и выполнили задания огромного научно-технического значения автоматические станции, проложившие космические пути к Венере и Марсу. Десятки, сотни дней и ночей мчатся они с планеты Земля к другим планетам, становятся их искусственными спутниками или совершают мягкую посадку, передавая на Землю огромный объем важной информации.
Большие исследовательские задачи возложены на спутники типа «Интеркосмос». Созданные усилиями ученых стран социалистического содружества, спутники «Интеркосмос» решают задачи по исследованию в области геофизики и влияния Солнца на земные процессы. Скажем прямо: в этих вопросах автоматам принадлежит монополия.
Весь мир высоко оценивает советскую космическую программу и результаты ее осуществления. В этой программе разумно сочетаются все аспекты огромной по масштабности проблемы и все наиболее рациональные направления ее решения. Автомат и человек. Человек и техника. Околоземной космос и планеты Солнечной системы. Межпланетные корабли и орбитальные станции. Все эти направления в советской космической программе находят свое место и разрешаются планомерно, тесно увязываясь друг с другом, не умаляя и не преувеличивая значения какого-либо одного направления. Космические исследования идут в Советском Союзе широким фронтом по весьма многогранному кругу вопросов, и мы с полным удовлетворением говорим: в космосе работы хватит и автомату и человеку.
Орбитальная космическая станция. Недалек тот рубеж, когда она станет реальностью. Многое сделано для нее, и «Союзы» потрудились на этом пути добросовестно. Работы над созданием таких станций, о которых мечтал Циолковский и его последователи, идут полным ходом.
Советские люди горят желанием трудиться в космосе на благо человечества. В Звездный городок непрерывно идут письма. Поток их начался 12 апреля 1961 года. Приведу выдержки из нескольких писем, хранящихся в архиве Звездного.
«…Позвольте к множеству просьб присоединить и нашу. Мы здоровы. Оба много летали во всяких условиях. В случае необходимости сможем управлять аппаратами при приземлении. Возраст зрелый, трудности понимаем. Мы завоевали это право.
«…Хочу стать летчиком-космонавтом. Каждый знает, что это не легкая задача. Но у нас такой закон: где труднее, опаснее, там мы и должны быть. Во имя Родины готов совершить полет даже без возврата на Землю.
«…Я был штурманом, летал на ЛИ-2, прыгал с парашютом. Все свое умение, свой опыт готов отдать любимой Родине. Прошу сообщить, как стать космонавтом?
«…Сам я — инструктор городского комитета ДОСААФ, летаю на планере, выполняю прыжки с парашютом и страстно желаю стать космонавтом.
«…Прошу зачислить меня кандидатом в космонавты. Я служу в авиационной части, и дело это мне близкое и по душе».
«…Мой друг и товарищ Юрий Гагарин совершил великий подвиг во имя Родины. Я очень горжусь им. Мы вместе летали в аэроклубе, вместе проводили свободное время и жили единой мыслью и целью — стать летчиками. Сейчас я летаю на транспортном самолете, одновременно учусь в институте и не могу расстаться с мыслью стать летчиком-космонавтом…
Поток писем в Звездный продолжается, и в каждом из них одна и та же просьба: «Прошу помочь стать космонавтом».
Вот так же и меня и моих сверстников почти полвека назад властно захватила мечта о покорении воздушного океана и заставила посвятить себя авиации, ставшей колыбелью космонавтики…
День космонавтики в 1971 году я встречал на космодроме. Шла подготовка к запуску автоматической научной станции «Салют» и пилотируемого корабля, десятого из серии «Союзов».
Погода в эту весну не баловала. Было прохладно, небо часто хмурилось, но настроение соответствовало и празднику, и предстоящей работе. 12 апреля, в день старта Юрия Гагарина (подумать только, уже десять лет минуло с того памятного исторического момента), я предложил экипажу «Союза-10» и космонавтам, которые были на Байконуре, поехать в домики Гагарина и Королева. Стоят они рядом. Маленькие коттеджи, в одном из которых проводил предстартовую ночь первый космонавт мира, в другом жил и работал Главный конструктор космических систем. Сейчас оба домика превращены в музеи. Все в них сохранилось так, как было в те дни: мебель, книги, картины, скромная обстановка, которая так соответствует характеру этих замечательных людей. И только гранитные мемориальные плиты на стенах домов молчаливо свидетельствуют о том, что нет среди нас тех, кто так много сделал для космонавтики.
Молча обошли комнаты. Память всколыхнула апрель 1961-го. Незабываемый апрель в истории человечества. Апрель первого старта к звездам…
Дни подготовки были уплотненными и насыщенными. Экипаж много работал по предстартовому графику. Я был спокоен за космонавтов. Владимир Шаталов и Алексей Елисеев чувствовали себя уверенно, держались собранно. Два предыдущих полета дали им многое: опыт, умение быстро и правильно оценивать обстановку, четко решать поставленные задачи. Николай Рукавишников впервые вошел в состав экипажа. Но в нем мы тоже не сомневались. Подготовку прошел успешно, показал хорошие знания.
Я читал его автобиографию, короткую, всего две странички. Он родился в 1932 году, воспитывался в семье железнодорожников. В сознании Николая четко запечатлелось лихолетье войны и трудные послевоенные годы. Отчим его, Михеев Михаил Гаврилович, был инженер-путеец. Профессия такая, что семья часто переезжала: Сибирь, Средняя Азия, Дальний Восток… Побывал Николай почти во всех уголках страны. Потому, наверное, товарищи и зовут его в шутку кочевником.
Окончив школу, стал выбирать институт. Какой? Получив аттестат зрелости, он твердо решил, что это должен быть технический вуз. Но какой именно: МВТУ, МАИ, МИФИ?.. Может быть, для него та пора была первым путешествием в неизвестное. Он выбрал МИФИ — Московский инженерно-физический институт.
В институте Рукавишникова выбрали комсоргом. Не формально отнесся Николай к доверию товарищей. Развил такую кипучую деятельность, что, казалось, учеба пойдет на спад. Ведь в сутках всего 24 часа. Но Николай успевал всюду. Диплом защитил, как говорят, с блеском, его дипломную работу опубликовали в научном журнале. А дальше судьба его сложилась так: направили в конструкторское бюро, назначили на должность инженера.