Игра с тенью

Сначала на метро, потом автобусом, он доехал до Октябрьского поля. Знакомым проходным двором вышел на тихую, тенистую улочку, пересек ее и пошел вдоль низеньких заборов, за которыми бурно росли кусты смородины. Пройдя шагов двадцать, Виктор увидел нужный ему дом. И сразу же остановился как вкопанный. Странное и непривычное оживление. Две девочки пытались заглянуть в одно из окон. То одна, то другая подтягивались на руках. У входа стояла уже знакомая Луневу женщина, та самая, что вчера открывала дверь.

Неподалеку от домика, за деревьями, Виктор приметил молодого человека в белой рубашке. Тот внимательно посмотрел на него и сразу же отвел глаза. Худо. В то же мгновение обостренный слух уловил чьи-то слова: «Всю ночь милиция работала. Шутка ли, такое преступление…»

Смутно, потом все отчетливее росло ощущение еще не распознанной опасности.

Нужно тикать… Виктор резко повернулся и пошел от дома, невольно ускорив шаг. Он прошел мимо проходного двора, мимо нескончаемых палисадников, маленьких домишек. «Скорее, скорее!» — торопил он себя.

Оглянулся. Вдали, мягко ныряя на ухабах, шла легковая машина. «В чем дело? — стал корить себя Лунев. — Чего я испугался?»

И снова в памяти всплыл внимательный молодой человек в белой рубашке. Почему? Виктор не смог бы объяснить. Пристальный, мгновенно отведенный взгляд. Все настораживало, все было подозрительно. Нет, правильно сделал, что смотался, пока тетка, открывавшая ему вчера дверь, не заметила. Правильно…

Мягкое шуршание шин заставило оглянуться. Серая «Волга» обгоняла его, держалась впритирку к тротуару, по которому он шел. Виктор хотел было рвануться в сторону, но не успел. Из медленно идущей машины выскочили два человека, один из них — тот самый, в белой рубашке, и взяли его с двух сторон под руки.

— Без паники, парень, спокойно. Вот так, по-хорошему, — негромко сказал один из них.

Попытка упереться ногой в подножку машины ни к чему не привела. Тот, кто был в белой рубашке, легонько приподнял его ногу, и через мгновение Лунев полулежал на мягком сиденье.

Шофер рванул с места, не обращая внимания на ухабы немощеной улицы.

— Проверь, нет ли оружия? — и руки одного из молодых людей умело ощупали пиджак и брюки Виктора.

— Ничего нет.

— В чем дело? — голос Лунева звучал тихо и хрипло. — В чем дело, ребята?

— Все в порядке. Мы из уголовного розыска. Приедем на место, разберемся.

Ясно. Влип. Но в чем дело? В доме Мухина что-то произошло. Но что? И почему эта история касается его? Что он сделал? Непонятно. Может, схватили потому, что вчера был у Мухина? Так разве это преступление?

Немного успокоившись, Виктор осмотрелся. За окнами мелькали дома, зеленая листва Ленинградского проспекта, прохожие, встречные машины. На площади Маяковского ненадолго задержал светофор. С Пушкинской машина свернула влево. Все ясно. Как говорится, вопросов больше нет: едем в гости на Петровку.

Машина остановилась у дверей желтого здания.

— Прошу… приехали.

Молодой человек в белой рубашке вышел первым и, стоя на тротуаре, стал ждать, когда, наконец, выйдет Лунев. Второй сопровождающий последовал за ними. «Волга» отъехала.

— Вот это я понимаю! — прикинулся довольным Лунев. — Езда с ветерком, жалко выходить, спасибо за проезд. А то возьмешь такси, тянет, тянет. А почему? Деньгу́ нагоняет.

— Пошли.

Они шли садом по асфальтированной дорожке вдоль аккуратно подстриженных газонов. Справа тянулось большое здание, выкрашенное в беловато-желтый цвет. Окна многих комнат были открыты, на ветру трепетали полуспущенные занавески. Поднялись по ступенькам мимо колонн и очутились в узком, длинном коридоре. Почти в самом конце остановились. Молодой человек тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— Можно? — сказал он, и они вошли в небольшую комнату с одним окном, в которой всего и было обстановки — стол и несколько стульев.

— Садитесь, документы есть?

— А я их с собой не ношу.

— Ваша фамилия?

— Лунев Виктор Алексеевич.

— Где живете, работаете?

Виктор назвал адрес. Молодой человек записал, потом сказал:

— Посидите. Выходить из этой комнаты не разрешается, — и вместе со вторым сотрудником вышел в коридор.

«Доверяют», — усмехнулся Лунев. Немного посидев, он встал, глянул в окно. Комната выходила во внутренний двор здания. Асфальт двора местами темнел сырыми пятнами, не успевшими просохнуть после недавней поливки.

Пока Лунев ехал в машине, у него не было возможности обдумать, как вести себя, о чем молчать, о чем говорить. Все было слишком неожиданно. Ясно одно: приглашение на Петровку связано с какой-то чертовой историей, случившейся в доме Мухина. Что там произошло и не замешаны ли здесь те «двое»? А что, если «те» арестованы? От одной этой мысли Лунев даже похолодел. Они будут болтать всякое о нем, но он же в действительности ничего плохого не сделал. Кто он? Пешка, мальчишка для посылок. Да, но здесь могут этого не знать…

И, перебирая в памяти события последних дней, Лунев решил, что ему для собственного же его спасения нужно, и как можно скорее, отмежеваться от тех двоих. Они сами по себе, а он сам по себе.

Запутавшись в догадках и предположениях, Лунев приуныл. Он даже обрадовался, когда вернулся один из сопровождавших и предложил следовать за ним.

Молча прошли длинный коридор, свернули направо и остановились у двери, как две капли воды похожей на остальные. Молодой человек негромко постучал, приоткрыл дверь и спросил:

— Разрешите, Федор Георгиевич?

Лунев перешагнул порог.

ПО СТУПЕНЬКАМ ВНИЗ

— Привет, молодой человек! Чего стал? Проходи, садись вот сюда, — Гончаров отодвинул лежащие перед ним бумаги и дружески кивнул Луневу. Дождавшись, когда Виктор сел возле стола, он продолжал насмешливо: — Что же получается, вышел хлопец погулять, путь изрядный сделал, шутка ли, в Ново-Лодыженский переулок забрался, а его ни с того ни с сего в машину — и на Петровку. Небось так думаешь?

— Точно говорите, товарищ начальник. Именно так, ни с того ни с сего, — заторопился Лунев. — Не по справедливости получается. Это значит, если моя физиономия кому не понравится, значит, сразу можно…

— Сразу, конечно, нельзя, — добродушно ответил Гончаров. — А физиономия у тебя, я бы сказал, ничего, подходящая. Вот только мешки под глазами и в желтизну отливает. Крепко пьешь?

— Выпиваю.

— А почему не на работе?

— В отпуске я, — соврал Виктор.

— Только познакомились, а ты уже соврал, — обиделся Федор Георгиевич. — Я только что по этой машинке проверял, — он показал на телефон, — с работы ты уволился две недели назад… И ведет ныне Виктор Алексеевич Лунев раздольную жизнь. Ни гудков фабричных, ни нормы, один обеденный перерыв. Правильно говорю?

Виктор молчал.

— А ведь так можно в два счета весь капитал прогулять, — невозмутимо продолжал Гончаров. — Или он у тебя велик?

Лунев в ответ широко улыбнулся.

— Тоже скажете, откуда ему взяться! Поднесут — выпью. А насчет работы не беспокойтесь. Отдохну малость и обратно.

— Устал?

— Ага.

— А как ты думаешь, если бы все мы работали так, как ты, до первой усталости, что получилось бы? Подумай!..

— А чего… в порядке.

Парень был явно не подготовлен к такой дискуссии.

— В порядке! — передразнил Гончаров. — От такого порядочка ты, может, первым ноги бы протянул. В семье еще кто работает?

— Мать, — неохотно сообщил Лунев.

— И мать тоже… с перерывами?

— Ударница она у меня, — сказал Виктор и почему-то покраснел.

— Ну так, что же все-таки ты, «герой труда», в Ново-Лодыженском делал? К кому и зачем спозаранку пожаловал?

«Нет, этому не соврешь, — с тоской думал Лунев. — Мужик, видать, дошлый. А потом чего мне бояться?..» — решил Виктор и после секундного замешательства сказал:

— Должок надо было получить, товарищ начальник.

— Ишь ты, кредитор! Кто же тебе должен?