Бессонница (др.перевод)

– Кровавый Царь? А кто это?

– Да ладно тебе. – Эд хитро взглянул на Ральфа. – «Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов». Это Библия, Ральф. Евангелие от Матфея, глава вторая, стих 16. Ты сомневаешься? Ты, мать твою, сомневаешься, что там так написано?

– Нет, что ты. Ни в коем случае. Если ты говоришь, значит, так оно и есть. Я тебе верю.

Эд кивнул. Его глаза, поразительно чистого зеленого цвета, бегали из стороны в сторону. Потом он медленно наклонился к Ральфу и положил руки ему на плечи, как будто хотел его поцеловать. Ральф почувствовал запах пота, какого-то одеколона, который уже почти выветрился, и чего-то еще – чего-то, что пахло, как прокисшее молоко. Может быть, это был запах безумия.

По Харрис-авеню проехала «скорая» со включенными мигалками, но без сирены. Она свернула на парковку у «Красного яблока».

– Тебе лучше в это поверить, – выдохнул Эд в лицо Ральфу. – Да, тебе лучше поверить.

Его блуждающий взгляд наконец остановился на Ральфе.

– Они убивают детей, это массовое убийство, настоящая бойня, – сказал он тихим дрожащим голосом. – Вырезают их прямо из материнских утроб и вывозят из города в крытых грузовиках. Спроси себя, Ральф, сколько раз в неделю тебе на глаза попадаются крытые грузовики, проезжающие по городу. Ты когда-нибудь задумывался о том, что там, под брезентом?

Эд усмехнулся и закатил глаза.

– Большинство трупов сжигают в Ньюпорте. На знаке написано свалка мусора, но на самом деле это крематорий. А часть тел вывозят из штата. В грузовиках, в самолетах… потому что эмбриональные ткани – очень дорогое сырье. И я говорю не только с позиции гражданина, всерьез озабоченного данным вопросом. Я говорю как сотрудник Лаборатории Хоукинса. Эмбриональные ткани… они… дороже… золота.

Внезапно он повернул голову и уставился на Билла Макговерна, который подошел поближе, чтобы слышать, о чем говорит Эд.

– ДА, ДОРОЖЕ ЗОЛОТА И ДРАГОЦЕННЕЕ РУБИНОВ! – закричал он, и Макговерн отскочил назад, испуганно глядя на Эда. – ТЫ ЭТО ЗНАЕШЬ, СТАРЫЙ ТЫ ПИДОР?

– Да, – пролепетал Макговерн. – Да, наверное, знаю. – Он быстро взглянул на улицу, где одна из полицейских машин уже выехала со стоянки у «Яблока» и теперь направлялась в их сторону. – Я где-то об этом читал. Кажется, в «Науке Америки».

– В «Науке Америки». – Эд презрительно рассмеялся и заговорщицки покосился на Ральфа, мол, видишь, с какими придурками мне приходится иметь дело. Потом его лицо снова стало спокойным. – Массовое убийство, – четко выговорил он. – Точно как во времена Христа. Только теперь это избиение не младенцев, а нерожденных. И не только у нас – по всему миру. Они убивают их тысячами, Ральф, миллионами, и знаешь почему? Ты знаешь, почему мы опять оказались в царствии Кровавого Царя в этой новой эпохе тьмы?

Ральф знал. Догадаться было не сложно, если ты держишь в руках все кусочки головоломки. Если ты видел, как Эд роется в бочке с удобрениями и ищет там мертвых детей, уверенный в успехе своих поисков.

– На этот раз царь Ирод пошел намного дальше, – сказал Ральф. – Вот что ты хочешь сказать, правильно? Все дело в Мессии, да?

Он сел, ожидая, что Эд снова толкнет его или ударит, почти надеясь на это. Внутри опять закипала ярость. Конечно, это неправильно – критиковать бредовые фантазии ненормального человека, так, как будто ты критикуешь кино или пьесу – может быть, это вообще богохульно, – но то, что Элен избили из-за какой-то старой легенды, взбесило Ральфа донельзя.

Но Эд не стал его трогать. Он просто поднялся на ноги и по-деловому отряхнул руки. Вроде бы он успокоился. Радиопереговоры теперь слышались ближе – полицейская машина, которая выехала со стоянки у «Яблока», уже приближалась к дому. Эд посмотрел на машину, потом на Ральфа, который тоже поднимался на ноги.

– Можешь смеяться, но это правда, – сказал он спокойно. – Только на этот раз это уже не царь Ирод, это Кровавый Царь. Ирод скорее всего был одним из его воплощений. Кровавый Царь переходит из тела в тело и из поколения в поколение, как ребенок, который по камушкам переходит ручей, и он всегда ищет Мессию, Ральф. И всегда упускает его. Но на этот раз все может быть по-другому. Потому что Дерри другой. Все линии силы сходятся здесь. Я знаю, в это сложно поверить, но это правда.

Кровавый Царь, подумал Ральф. Элен, мне очень жаль, что все получилось именно так. Грустно все это.

Двое мужчин – один в форме, другой в штатском, оба типичные полицейские – вышли из патрульной машины и подошли к Макговерну. Ральф увидел еще двоих мужчин, одетых в белые брюки и белые рубашки без рукавов. Они выходили из «Красного яблока». Один поддерживал Элен, которая шла осторожно, как больной после операции. Другой держал на руках Натали.

Санитары помогли Элен забраться в машину «скорой помощи». Тот, который держал ребенка, вошел вместе с ней через задние дверцы. Ральф не почувствовал в их поведении ни тревоги, ни спешки и подумал, что это хорошо. Может быть, Эд избил Элен не так сильно, как показалось вначале, – по крайней мере на этот раз.

Полицейский в штатском – здоровый, широкоплечий парень со светлыми усами и бакенбардами, которые напомнили Ральфу о временах первых в Америке музыкальных баров – подошел к Макговерну, которого он, видимо, знал. На лице полицейского в штатском расплылась лучезарная улыбка.

Эд обнял Ральфа за плечи и отвел его подальше от людей на тротуаре. Он понизил голос:

– Я не хочу, чтобы они нас слышали.

– Да, разумеется…

– Эти твари… Центурионы… слуги Кровавого Царя… их ничто не остановит. Они не успокоятся, пока не добьются своего.

– Не сомневаюсь. – Ральф взглянул через плечо и увидел, как Макговерн показывает на Эда и что-то говорит полицейскому. Тот спокойно кивнул. Он стоял, засунув руки в карманы и все еще улыбаясь.

– Дело не только в абортах, не думай! Все гораздо серьезнее. Они отнимают нерожденных младенцев у всех матерей, не только у наркоманок и шлюх… восемь дней, восемь недель, восемь месяцев, любой срок… для Центурионов нету разницы. Кровавая жатва идет днем и ночью. Настоящая бойня. Я видел тела детей на крышах, Ральф… под заборами… в коллекторах канализации… они плывут по сточным трубам…

Его глаза, огромные и зеленые, как изумруды, незряче уставились в одну точку.

– Ральф, – прошептал он. – Иногда мир полон красок. Я их видел, я начал их видеть, когда он пришел и рассказал мне. Но сейчас все краски становятся черными.

– Кто пришел и сказал тебе, Эд?

– Мы позже поговорим, – сказал Эд. Он произносил слова, двигая лишь уголком рта, как заговорщик из фильма про тюрьму, и в других обстоятельствах это показалось бы Ральфу смешным.

А потом лицо Эда озарилось лучезарной улыбкой, как у ведущих из телешоу, и эта улыбка, казалось, вытеснила безумие, как солнце прогоняет ночь. Перемена была неожиданной и даже немного жуткой, но Ральф все равно нашел в ней что-то успокаивающее. Может быть, они все – он сам, Макговерн, Луиза и все остальные соседи, кто знал Эда – и не должны были винить себя в том, что они не заметили безумия Эда раньше. Потому что с Эдом все было в порядке, Эд успокоился. Эд улыбался счастливой улыбкой победителя Олимпиады или лауреата «Оскара». Даже в такой страшной в общем-то ситуации было почти невозможно не улыбнуться в ответ.

– Эй, привет! – сказал он двум полицейским. Здоровяк уже договорил с Макговерном, и теперь оба полицейских направлялись к ним. – Рад вас видеть, ребята! – Эд вышел вперед и протянул руку.

Полицейский в штатском пожал протянутую руку, все еще улыбаясь.

– Эдвард Дипно? – спросил он.

– Правильно. – Эд пожал руку второму полицейскому, который выглядел несколько смущенным, а потом вновь повернулся к тому, который был в штатском.

– Я детектив, сержант Джон Лейдекер, – сказал тот. – А это офицер Крис Нелл. Судя по всему, у вас тут небольшие проблемы, сэр.