Сумеречные игры

Юлия Рыженкова

Сумеречные игры

Лана водила пальцем по запотевшему бокалу с пинаколадой и пыталась понять, что она, девочка, делает на Чемпионате мира по флайболу. Ведь она даже правил не знает! Может, поменять два билета на финал на один в Венскую оперу? Или осчастливить кого-то, просто подарив их?

— Нина! Зачем ты меня сюда притащила? — стараясь перекричать фанатов, проорала она на ухо темноволосой армянке, сидящей на соседнем стуле у барной стойки.

На плазменном экране транслировали четвертьфинал Англия — Германия, и небольшое помещение, наверное, уютное в обычное время, сейчас было забито разгоряченными парнями, которые свистели, вопили, ругались и, конечно же, пили пиво.

— Потому что, если тебя сейчас оставить одну, ты будешь реветь в подушку, а это никуда не годится! Он недостоин этого! — проорала в ответ Нина и подняла тяжелую литровую кружку, предлагая чокнуться. Лана нехотя коснулась тонким краем своего бокала и символически отпила коктейль.

Нина в Максовой компании считалась «своим парнем», с удовольствием смотрела флайбол, рассказывала анекдоты про сиськи, пила наравне со всеми, носила футболки с черепами, но при этом от нее исходили мощная природная женственность и мудрость. Старше Ланы лет на десять, она относилась к ней как к младшей сестренке, и именно она пришла на помощь, когда все случилось. Лана изображала из себя независимую леди, но понимала, что одна бы не справилась. Слишком много всего навалилось в этот июньский месяц.

Они могли бы стать хорошими подругами, но армянка честно предупредила, что их дороги разойдутся: «Свет и Тьма слишком разные, чтобы долго быть вместе».

Толпа взревела. Немцы «свиньей» прорывались к воротам англичан, рассчитывая окончить матч и выйти в полуфинал. Экран мигнул, и картинка стала черно-белой — нападающие перешли в Сумрак. По бару прокатился возглас разочарования, когда знаменитый английский хавбек — Фрэнк Рэмпард — перекинулся в летучую мышь и перехватил контроль над мячом у немецкого форварда, однако тут же в его крыло вцепился гепард.

Раздался свисток: судьи бдительно следили за игрой как в обычном мире, так и в сумрачном. Йозеф Глоз, а гепард — это, конечно, его сумеречный облик, получил желтую карточку, и поскольку это был уже второй «горчичник», немцы лишились форварда. Немецкие трибуны и болельщики скромного венского бара одновременно взревели о несправедливости, но арбитр не обратил на них внимания. А вот английские тифози ликовали: у их команды появился шанс попасть в полуфинал!

Лана вздохнула. Скучно. Шумно. Накурено. Какой смысл сидеть в баре, битком набитом парнями, если ни один из них не обращает на тебя внимания? Впрочем… один смотрел. Их взгляды встретились, но он не улыбнулся.

— Посмотри на того парня. Он очень странный, — шепнула Лана.

Нина кивнула. Удивительно, что они раньше его не заметили. Первым делом в глаза бросались оттопыренные уши, что подчеркивала короткая стрижка. Несмотря на жару на улице и духоту внутри бара, черная ветровка полностью застегнута. Небольшого роста, щуплый, но при этом удивительно ладный, такой трогательный, такой хрупкий среди бройлерных болельщиков, что казался одиноким маленьким мальчиком, которого хотелось обнять и пожалеть. Но взгляд останавливал это желание. Не мальчишеский. Не холодный и не теплый. Не пускающий внутрь, но при этом вбирающий все снаружи. Не оценивающий, но изучающий, как исследователь.

А самое удивительное — он сидел спиной к экрану!

— Кажется, я нашла здесь еще одного нормального человека, — хмыкнула Лана.

— Вряд ли здесь есть люди, — подмигнула подруга.

Лана закатила глаза. Она все время забывала, что они не люди, а Иные. Впрочем, в Сумраке бар выглядел почти так же, подумаешь, у кого-то хвост или клыки! Вокруг экрана толкались оборотни, вампиры и прочие Темные. Светлых среди фанатского буйства почти не было заметно.

Лана перевела взгляд на щуплого парня за столиком. Да, он определенно Иной, но вот Светлый или Темный? Никак не получалось определить, хотя это первое, чему ее научили на курсах.

— Нин, я ничего не понимаю. Помоги разобраться, наш он или ваш.

У армянки опыта было существенно больше: мало того что она ходит в Сумрак с двенадцати лет, так еще и в Дозоре работает! Но та закусила губу и покачала головой:

— Кажется, он ни тот ни другой. Еще не определился. Так бывает. Редко, я сама не сталкивалась, но бывает. Нам рассказывали.

— Все чудесатее и чудесатее…

— Но он не опасный, вон смотри, у него печать венского Дозора. Хм… Обоих Дозоров. Можешь спокойно строить ему глазки!

— Да я не собиралась! — возмутилась Лана, но подруга только еще больше улыбнулась.

— Ну и дура, если не собиралась. Все будешь по Максу сохнуть? Лучший способ забыть придурка — найти нового.

— Придурка?

— Парня! Но в этом возрасте они все придурки, — деловито заключила Нина, отхлебывая пиво.

Да уж… Максу было двадцать пять. Точнее, Лана так думала, пока не знала, что он Иной. Сколько ему на самом деле — она не удосужилась поинтересоваться. Не видеть и не слышать этого урода никогда! Но начиналось все романтично.

Он забирал ее из института на своем синем «рено» и вез в Сокольники кататься на аттракционах, кормил сахарной ватой и дарил ее любимые герберы, они всю ночь смотрели фильмы под открытым небом в парке Горького и целовались на последнем ряду. Максу пришлось долго ухаживать, чтобы стать ее первым мужчиной.

Все шло идеально, она пела от счастья и украдкой заходила в салоны свадебных нарядов, подружки завидовали, жизнь стала насыщенной и счастливой. Вот тогда она и решила сделать любимому особенный подарок на день рождения.

Макс несколько раз загадочно намекал, что возьмет ее с собой на Чемпионат мира по флайболу, который в этом году пройдет в Венском лесу. Лана первый раз слышала о таком спорте, погуглила, удивилась еще больше. Интернет сообщал, что это собачьи соревнования. Она пожала плечами — животных девушка обожала — и решила подарить два билета на финал.

Цены повергли в шок. Столько стоили билеты на закрытие Олимпиады в Сочи! «Ничего себе популярность у этого спорта», никак не могла она прийти в себя. Таких денег у нее не было, но отказываться от идеи уже не хотелось. Пришлось звонить отцу.

Родители развелись, когда девочке исполнилось десять, но при этом сохранили хорошие отношения. Отец исправно безо всякого суда платил неплохие алименты, раз или два в год Лана приезжала к нему в Екатеринбург — сама она с мамой переехала в Москву. Отец занимался политической карьерой, избрался депутатом Госдумы, по своей инициативе увеличил содержание дочери, затем ушел в бизнес. Лана относилась к нему ровно, но старалась без сильной необходимости не обращаться. Нет, он ничего не требовал, не укорял, но ее все равно тяготило. По сути, они друг другу были чужими, а просить чужого человека всегда неудобно.

Он, как обычно, помог без лишних вопросов. Выяснилось, что отец наслышан об этих играх и даже готов сам купить билеты: оказывается, без связей, даже за такие деньги, раздобыть их очень непросто.

Лана вспомнила, как Макс прыгал и обнимал ее, когда развернул подарок, как ее саму накрыло счастьем, — и чуть не разревелась. Судорожно отхлебнула пинаколаду и сжала кулаки. Какая же она была дура! Через два дня она застала любимого в своей квартире с какой-то рыжей девицей. Прямо на собственной кровати! Он, казалось, нисколько не смутился, только спросил, чего так рано вернулась из института. И в этот момент она вышла в Сумрак.

Яркие цвета сменились сепией, все застыло в сероватой, смазанной мгле, звуки замедлились, и наступила тишина, в которой ярко пылал ее гнев. Она перевела взгляд на экс-возлюбленного и обнаружила перед собой темную фигуру с элегантными рожками и копытами.

— Что это?! — заорала она и попятилась; хотела опереться о стену, но прошла сквозь нее, выскочив на лестничную клетку.