Страница 96 из 96
Пробило девять с половиной часов. Голова моя пылала, я сжал ее руками и закрыл глаза. Пытался ни о чем не думать. Оставалось еще полчаса ждать… Кошмарные полчаса, которые сведут меня с ума!..
Вдруг до меня донеслись неясные звуки органа, печальная мелодия какой-то песни. Едва дыша, я всем своим существом впитывал эти звуки, охваченный, как и капитан Немо, музыкальным экстазом.
Потом внезапная мысль поразила меня: капитан Немо покинул свою комнату. Он находился в салоне, через который мне придется пройти, чтобы попасть в шлюпку. Я встречусь с ним в последний раз. Быть может, он заговорит со мной! Один его жест способен уничтожить меня, одно его слово может навсегда приковать меня к этому кораблю!
Наконец; часы пробили десять ударов. Наступило время покинуть каюту и присоединиться к товарищам. Я не мог более колебаться, даже если сам капитан Немо предстанет предо мной.
С величайшими предосторожностями я приоткрыл дверь, — мне показалось, что она поворачивается на своих петлях с ужасным скрипом. Быть может, скрип этот существовал только в моем воображении. Я пробирался ощупью по темным переходам «Наутилуса», останавливаясь на каждом шагу, чтобы умерить биение сердца.
Наконец, я добрался до двери салона и тихо отворил ее.
Салон был погружен в глубокую тьму. Тихо звучали аккорды органа. Капитан Немо был там. Он не видел меня. Я думаю, он не увидел бы меня и при самом ярком дневном свете: так велик был экстаз, охвативший его.
Я ступил на ковер, опасаясь малейшего шороха, который мог бы выдать мое присутствие. Понадобилось целых пять минут, чтобы дойти до двери в глубине салона, ведущей в библиотеку.
Я приготовился уже открыть ее, как вдруг услышал вздох капитана Немо. Этот вздох пригвоздил меня к месту. Капитан Немо отошел от органа; я даже разглядел в темноте его силуэт, так как слабые лучи света проникали в салон из библиотеки. Он тихо приближался ко мне, со скрещенными на груди руками. Казалось, он не идет, а скользит, как тень. Его грудь вздымалась от рыданий. Я услышал слова, которые он прошептал, — последние его слова, услышанные мною.
— Довольно, довольно!
Значит, угрызения совести все же терзали этого человека?… Вне себя я бросился в библиотеку. Я поднялся по трапу к лодке, где меня уже ждали мои товарищи.
— Бежим! Бежим! — прошептал я. — Сейчас! — ответил мне канадец.
Отверстие в железной обшивке «Наутилуса» наглухо завинчивалось с помощью английского ключа, которым Нед Ленд предусмотрительно запасся. Крышка лодки завинчивалась таким же способом, и канадец принялся уже отвинчивать гайки, последнее, что привязывало нас к подводному судну, как вдруг мы услышали глухой шум, идущий из глубины судна. Что это могло быть? Может быть, там заметили наше исчезновение?
Я почувствовал, как Нед Ленд сует мне в руку нож.
— Да, — прошептал я, — мы должны быть готовы к смерти.
Канадец прекратил свою работу.
Но одно слово, повторенное десятки раз, одно страшное слово открыло мне причину странного волнения на борту «Наутилуса».
Оно не имело никакого отношения к нам.
«Мальстрем! Мальстрем!»
«Мальстрем». Это самое страшное, что мы могли услышать. Итак, мы находились в наиболее опасных местах, у норвежского берега! Неужели «Наутилусу» суждено было попасть в эту гибельную пучину как раз в ту самую минуту, когда мы готовились вырваться на свободу?
Известно, что здесь, во время прилива воды, сжатые островами Фарарскими и Лофотенскими, несутся с непреодолимой силой. Они образуют водоворот, из которого еще не выходил целым ни один корабль. Отовсюду, со всех точек горизонта, сюда набегают чудовищные валы. Они образуют в этой бездонной пучине водоворот, центростремительная сила которого распространяется на пятнадцать километров. В этом водовороте погибают не только корабли, но и киты и даже белые медведи арктических стран.
И вот сюда-то невольно, а может быть и нарочно, привел капитан Немо свой «Наутилус». Корабль двигался по спирали, радиус которой постепенно уменьшался. Вместе с ним с ужасающей быстротой вращалась и наша лодка, прикрепленная еще к борту. Я это чувствовал. Я испытывал мучительное, болезненное головокружение. Безумный ужас овладел нами, кровь остановилась в жилах. Сердце перестало биться. Мы обливались холодным потом, как в последние минуты агонии! Какой адский шум вокруг этой хрупкой лодочки! Какой рев, без конца повторяемый эхом на расстоянии десятков миль! Какой грохот волн, разбивающихся об острия подводных скал, там, в глубине, где самые мощные стволы деревьев превращаются в жалкие щепы!
Какой ужас!
Нас страшно качало. «Наутилус» защищался от ударов волн, как живое существо. Его стальные мускулы трещали. Иногда корабль как бы становился на дыбы.
— Надо крепко держаться за «Наутилус», — сказал Нед. — Попытаемся завинтить обратно все гайки. Если мы не оторвемся от «Наутилуса», может быть, нам еще удастся спастись…
Он не успел договорить, как раздался страшный треск. Гайки сорвались, и лодка, вырванная из своего гнезда, была выброшена, как камень из пращи, в самую середину водоворота.
Я ударился головой о железный борт и от сильного толчка потерял сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вот и пришел конец нашему подводному путешествию.
Что произошло в ту страшную ночь, когда лодка наша выбралась из гибельного водоворота, каким образом Нед Ленд, Консель и я спаслись из бездны, — этого я не могу рассказать. Сознание вернулось ко мне в хижине рыбака на Лофотенских островах. Оба мои товарища, целые и невредимые, стояли возле меня и радостно пожимали мне руки, Мы крепко обнялись.
В это время года нечего было и думать о возвращении во Францию.
Пути сообщения между северной и южной Норвегией были плохие. Мы принуждены были ожидать парохода, совершающего рейсы к Северному мысу с наступлением хорошей погоды.
Здесь, среди этих простых, добрых людей, подобравших нас, я пересматриваю рассказ о своих приключениях. Он вполне достоверен. Ни один факт не пропущен. Ни одна подробность не изменена. Это совершенно правдивая история о необычайном путешествии в недоступную для человека стихию, где со временем наука проложит свободные пути.
Поверят ли мне? Не знаю. Да и не все ли мне равно?
Для меня достаточно сознания, что я проплыл восемьдесят тысяч километров под поверхностью вод меньше чем в десять месяцев, что во время этого кругосветного путешествия Красное и Средиземное моря, Атлантический, Тихий, Индийский, Северный и Южный Ледовитые океаны открыли мне самые сокровенные свои тайны.
Но какова судьба «Наутилуса»? Удалось ли ему спастись из водоворота? Жив ли еще капитан Немо? Продолжает ли он свое страшное дело мести или удовлетворился этой последней жертвой? Принесут ли когда-нибудь волны его рукопись, где описана история всей его жизни? Узнаю ли я имя этого человека? По национальности погибшего корабля узнаем ли мы о национальности капитана Немо?
Я надеюсь на это. Я надеюсь также, что его изумительный корабль победил самую страшную пучину моря и что «Наутилус» уцелел там, где погибло столько кораблей! Если это так, если капитан Немо еще плавает по океану, заменившему ему родину, пусть ненависть утихнет в его ожесточенном сердце. Он видит столько чудес, пускай же созерцание их погасит огонь мщения! Грозный судья должен исчезнуть и уступить место ученому, мирно изучающему море. Судьба капитана Немо необычна, но она и возвышенна. Кому же знать это, как не мне, прожившему десять месяцев бок о бок с этим загадочным человеком? И теперь на вопрос, поставленный шесть тысяч лет тому назад «Экклезиастом»[59]: «Кто измерил когда-нибудь глубину бездны?», два человека из всех, людей на земле имеют право ответить: «Я!»
Это капитан Немо и я.
59
Одна из книг библии, приписываемая царю Соломону.