Страница 98 из 100
В этом плане безусловный интерес вызывает дальнейшее рассмотрение истории использованного автором ПВЛ этнонима «поляне» (poleni, polenii) для обозначения первоначального населения Киевской земли, хотя, как показывают европейские нарративные источники X–XI вв., изначально он указывал только на обитателей Древнепольского государства с центром в Гнезно и лишь позднее был распространен на всю Польшу[813]. На чужеродность (заимствованность) данной лексемы указывает, во первых, отсутствие у нее формы единственного числа («полянин»), в то время как у остальных сюжетообразующих этнонимов, используемых для описания событий IX–X вв. они имеются («словене» — «Словении», «русь» — «русин»), и, во-вторых, ограничение ее использования исключительно «вводной» частью ПВЛ, так как последующие упоминания «полян» в составе войск сначала Олега, а затем Игоря [Ип., 21 и 34], оказываются всего только продуктом творчества «киевлянина-краеведа».
Подобные выводы, подкрепленные большим числом примеров, в свою очередь, ставят перед исследователем вопрос о достоверности фактов ранней русской истории вплоть до середины XI в., которые содержатся на страницах ПВЛ. Вопрос этот тем более актуален, что вплоть до настоящего времени абсолютное большинство историков проявляло и проявляет к ним излишнюю доверчивость, не подвергая тексты перекрестной поверке, в том числе и сторонними, нарративными и археологическими источниками, а в случае расхождения с ними идет на всевозможные ухищрения, чтобы затушевать разногласия, приравнивая ПВЛ по достоверности чуть ли не к юридическому документу. Это в одинаковой мере касается прихода Рюрика в Новгород, похода 907 г. на Константинополь, второго похода Игоря, мести Ольги древлянам/деревлянам, ее поездки в Константинополь, походов Святослава, братоубийственной резни, устроенной якобы Святополком, и многих других событий вплоть до 60-х гг. XI в., когда в тексте ПВЛ впервые появляются точные даты. Между тем, в научной литературе накопилось уже достаточно примеров, показывающих несостоятельность очень многих «фактов», содержащихся в ПВЛ, на которые указывали историки, занимавшиеся смежными вопросами, и которые предстоит еще суммировать, чтобы раз и навсегда установить грань между фактами вымышленными, фактами, не поддающимися по каким-либо причинам проверке, и фактами действительно достоверными, т. е. находящими подтверждение в независимых исторических источниках, а не в спекулятивных допущениях исследователей.
Другими словами, я предлагаю впредь при изучении ПВЛ воздерживаться от «каскадирования» последовательных предположений, ограничиваясь констатацией возможного объяснения конкретного факта, однако не делая его фундаментом дальнейших гипотетических построений. В первую очередь это касается таких сюжетов русской истории, как идентификация «Елены, королевы ругов» с Ольгой, судьбы дочерей Ярослава, в том числе и «Анны французской», отождествления «Вольдемара» и «Ярицлейва» скандинавских саг с Владимиром Святославичем и Ярославом Владимировичем, места чеканки «ярославова сребра» с соколом-ререгом («трезубец»), а также зависимости названия денежных единиц «куна» и «скот» от фризских cona и scoti, что представляет первоочередной интерес для исследователя, однако требует безусловного пересмотра источниковедческой базы и методов анализа.
Соответственно, по-новому представляется теперь вся хронология событий ПВЛ, широко используемая историками, хотя, как я заметил выше, исследователь имеет право опираться только на абсолютные даты (которые, однако, могут быть ошибочны в результате ошибок переписчиков), подтверждаемые находящимися рядом датами астрономических явлений. Правило это должно соблюдаться особенно неукоснительно, поскольку сквозная хронометрия ПВЛ, судя по всему, появилась только в самом конце XII или в начале XIII в., не ранее, а до этого текст вряд ли имел погодное членение, будучи построен на последовательности событий во времени, т. е. на относительной хронологии, хотя и насыщаемой со второй половины XI в. отдельными абсолютными датами.
Такой вывод подтверждается почти полным отсутствием в предшествующей части ПВЛ сколько-нибудь точных абсолютных датировок даже астрономических явлений, как это показал в своей работе Д. О. Святский[814], так что немногими заслуживающими доверия хронологическими вехами для всего X в. оказываются: полная дата подписания договора 911 г., сообщение о набеге «руси» на Константинополь в 941 г., основанное на хронике Амартола, и крещение Владимира в 988 г., подтверждаемое арабскими источниками. Что же касается первой четверти XI в., то здесь проверку (по Титмару) выдерживает только вступление Болеслава со Святополком в Клев в 1018 г. и предшествующий пожар города, который, как справедливо предположил М. Х. Алешковский, был связан не со вступлением в него Ярослава, а с набегом печенегов, прорвавших городские укрепления[815].
Здесь я вынужден сознаться, что на начальных этапах работы меня не оставляла надежда выделить из текста ПВЛ если не фрагменты хроник X в., то структуру историко-литературного сочинения, которое можно было бы условно назвать «Сказанием о первых князьях руских», восходящего к эпохе Святослава или Владимира. Как можно видеть, этим надеждам не суждено было сбыться, а результаты анализа текстов позволяют раз и навсегда покончить с попытками открытия в ПВЛ как «летописи Аскольда», так и более поздних хроникальных сочинений эпохи Владимира и Ярослава, не говоря уже о каком-либо «погодном» ведении летописных заметок, о чем в свое время писали Л. В. Черепнин, Б. А. Рыбаков, М. Ю. Брайчевский и другие историки. Столь же невероятной с этих позиций представляется гипотетическая «летопись Остромира», ставшая основой для широких построений и выводов Б. А. Рыбакова, поскольку новгородское летописание, как в этом можно убедиться, начинается с ПВЛ, причем представленной поздним и, судя по всему, еще и дефектным списком.
Таким образом, единственным указанием на возможность существования каких-то записей конца X в. в Киеве остается замечание «краеведа», что во времена Ольги можно было пристать к Боричеву взвозу «въ лодьи, бе бо тогда вода текущи возле горы Кьевьскыя и на Подоле не седяхуть людье» [Ип., 43–44], хотя рассказы о катастрофическом и многолетнем повышении уровня воды в Днепре могли передаваться изустно на протяжении долгого времени, тем более, что, как показали исследования, это происходило неоднократно не только в X, но и в XI в.[816]
Наконец, и это, может быть, наиболее существенно, проведенный анализ вскрыл прямую и тенденциозную зависимость изложения ПВЛ событий 1015–1019 гг. от «Сказания о Борисе и Глебе», каковое в свою очередь противоречит как данным иностранных источников о «недееспособности» Святополка, так и данным нумизматики и сфрагистики, которыми в настоящий момент располагает исследователь. Без преувеличения можно утверждать, что сведения ПВЛ о событиях указанного периода, равно как и внелетописные тексты, повествующие о них, образуют мощный узел загадок, от разрешения которых зависит дальнейшее развитие исследований в области русской истории X–XI вв., в настоящее время представленной больше истолкованием агиографических сказаний, нежели анализом реальных событий, скрытых от нас (а часто и замещенных) благочестивой легендой. Это одинаково касается Владимира и его семейной жизни, судьбы Святополка, роли Ярослава в указанных событиях и многого другого, в том числе и хронологии выпусков древнейших русских монет, одинаково противоречащих как традиционной картине событий, так и ее отражению в хронике Титмара из Мерзебурга.
Предлагаемые мною версии объяснения указанных противоречий являются только версиями, которые не могут претендовать даже на статус «рабочих гипотез». Столкнувшись в своем анализе с взаимоисключающими фактами, мне оставалось только показать их несовместимость, требующую от исследователя поиска новых, более достоверных материалов, способных пролить свет на события первой четверти XI в. и на лиц, участвовавших в этих событиях. Пока же это не сделано, любое использование версии «ПВЛ — Сказания о Борисе и Глебе» для объяснения событий указанного времени способно только увеличить количество загадок и несоответствий. Это же относится и ко всем более ранним сюжетам ПВЛ.
813
[Исаевич Я. Д.] Древнепольская народность и ее этническое самосознание. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982, с. 150 и 153.
814
Святский Д. Астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения. Пп, 1915.
815
Алешковский М. Х. Первая редакция Повести временных лет. // АЕ за 1967 г. М., 1969, с. 29.
816
Гупало К. Н. Подол в древнем Киеве. Киев, 1982, с. 21–30.