Мальчики Из Бразилии

- И все? Только приоткрыть?

- Дальше все пойдет автоматически.

- Я думала, что эти устройства поменьше.

- Другой тип. Встроено в телефон.

- Но не будет искры? Там же всюду кислород.

- О, нет, этого просто не может быть. Под бумагой там всего лишь микрофон и передатчик. Ты не должна открывать коробку, пока не окажешься рядом с ним; устройство такое чуткое, что будет записывать все подряд.

- Ты его уже привел в порядок? Завтра я поставлю его. То есть сегодня.

- Хорошая девочка.

- Подумай только - старый Харрингтон мухлевал с налогами! Ну и шуму будет, если он пойдет под суд!

- Ты не должна никому и словом обмолвиться, пока мы не получим доказательства.

- О, нет, буду молчать, как рыба; я все понимаю. Мы должны исходить из того, что он ни в чем не повинен. Просто потрясающе! Знаешь, что я сделаю, открыв коробку, Алан?

- Не могу себе представить.

- Я кое-что шепну туда, о том, чего мне хочется от тебя будущей ночью. В обмен на мою помощь. Ты сможешь это услышать, не так ли?

- Сразу же, как ты откроешь ее. Я буду слушать, затаив дыхание. И ты скажешь все, что у тебя на уме, моя мудрая Мег! О, да, ох, это в самом деле сладко, любовь моя.

Либерман посетил Бордо и Орлеан, а его друг Габриель Пивовар - Фагерсту и Гетеборг. Никого из четырех шестидесятипятилетних гражданских служащих, которые скончались в этих городах, невозможно было представить в роли жертвы нацистов, как и тех четырех, которых уже удалось проверить.

Пришла еще одна парочка вырезок, на этот раз в них упоминалось двадцать шесть человек, на шесть из которых стоило обратить внимание. Таким образом, всего было семнадцать вариантов, из которых восемь - включая и тех трех, что погибли 16 октября - можно было уже исключить. Либерман не сомневался, что Барри чего-то напутал, но, напомнив себе о серьезности ситуации, решил проверить судьбы еще пятерых, из тех, до кого было легче всего добраться. По поводу двух в Дании он направил своих помощников - сборщика налогов по фамилии Гольдшмидт, а Клауса - в Триттау, рядом с Гамбургом. Двух в Англии он решил проверить сам, объединив приятное с полезным, так как ему представлялась возможность навестить в Ридинге дочку Дану и ее семью.

Пятеро принесли те же результаты, что и предыдущие восемь. Разные, но в принципе все было так же. Клаус сообщил, что вдова Шрайбера хотела не только побеседовать с ним.

Пришло еще несколько вырезок, сопровождаемые запиской от Байнона: «Боюсь, что больше не смогу объясняться перед Лондоном. Удалось ли вам что-нибудь выяснить?»

Либерман позвонил ему; Байнона не оказалось на месте.

Но он перезвонил через час.

- Нет, Сидни, - сказал Либерман, - пока все впустую. Из семнадцати предполагаемых вариантов я проверил тринадцать. Никто из них не походил на человека, которого планировали убить нацисты. Но я не жалею, что занимался ими, и мне только жаль, что я доставил вам столько хлопот.

- Ничего страшного. Ваш мальчик еще не объявился?

- Нет. Я получил письмо от его отца. Он уже дважды побывал в Бразилии и дважды в Вашингтоне; он не собирается успокаиваться.

- Жалко его. Дайте мне узнать, если он что-то выяснит.

- Обязательно. И еще раз спасибо вам, Сидни.

Последние несколько вырезок не дали ровным счетом ничего. Чего и следовало ожидать. Либерман обратил внимание на компанию по отправке писем, которая должна была побудить правительство Западной Германии возобновить попытки добиться экстрадиции Вальтера Рауффа, ответственного за уничтожение в газовых камерах девяноста семи тысяч женщин и детей и ныне живущего под своим собственным именем в Пуэнта-Аренас в Чили.

В январе 1975 года Либерман приехал в Соединенные Штаты, где его ждало нечто вроде двухмесячного лекционного турне, в ходе которого он должен был против часовой стрелки, начав с восточного побережья и завершив его в Нью-Йорке, объехать всю страну. Его лекционное бюро получило более семидесяти заявок на него, часть из которых поступила от колледжей и университетов, а немалая часть встреч должна была состояться за ленчем с еврейскими группами и объединениями. Прежде чем отправиться в путешествие, он прибыл в Филадельфию, где принял участие в телевизионной программе вместе со специалистом по здоровому питанию, актером и женщиной, писавшей эротические романы, но мистер Голдвассер из бюро убедил его, что это выступление неоценимым образом скажется на рекламе.

В четверг вечером 14 января Либерман выступал в Конгрегации поддержки Израиля в Питтсфилде, Массачусетс. Женщина, которая протянула ему дешевое издание его книги, чтобы Либерман расписался на нем, сказала, что она из Леннокса, а не из Питтсфилда.

- Из Леннокса? - переспросил он, - Это тут неподалеку?

- В семи милях, - улыбаясь, сказала она. - Но я бы приехала и за семьдесят миль.

Улыбнувшись он поблагодарил ее.

16-го ноября; Карри Джек; Леннокс, Массачусетс. Списка у него с собой не было, но он помнил его наизусть.

Этой ночью в комнате для гостей, отведенной ему в доме президента конгрегации, он лежал без сна, слушая, как шелестят снежинки по окнам. Карри. Что-то, связанное с налоговым ведомством, то ли счетовод, то ли бухгалтер. Несчастный случай на охоте, неосторожный выстрел, случайность. Или в него стреляли?

У него есть возможность проверить. Тринадцать из семнадцати. Включая и трех за 16-е октября. Всего семь миль? Поездка на автобусе... все займет у него не более двух часов, и к обеду он будет обратно. В крайнем случае, можно и задержаться...

Ранним утром следующего дня он позаимствовал автомобиль своей хозяйки, большой «Олдсмобиль» и отправился в Леннокс. Снега выпало не менее пяти дюймов и большая часть его стаяла, но все же на дороге осталась снежная корка. Бульдозеры отбрасывали ее остатки к обочинам и из-под колес проносящихся машин вздымались снежные буруны. Странно, но он уже поставил крест на этой истории.

В Ленноксе он выяснил, что никто не верит в случайную смерть Джека Карри. И к тому же шеф полиции Де Грегорио конфиденциально признался ему, что не верит в несчастный случай. Выстрел был произведен на удивление точно, пробив затылок жертвы, обтянутой красной охотничьей шапочкой. Скорее, можно было говорить о безошибочности прицела, чем о случайном выстреле. Но когда Карри нашли, он был мертв уже пять или шесть часов и всю местность вокруг истоптали дюжина человек, так что каких находок можно было ждать от полиции? Даже гильзу не удалось обнаружить. Они обрыскали все вокруг в поисках людей, у которых были конфликты с Карри, но никого не обнаружили. Джек был честным добросовестным финансистом, уважаемым добропорядочным членом городской общины. Принадлежал ли он к какой-нибудь международной группе или организации? Разве что к клубу «Ротари», обо всем остальном мистер Либерман может справиться у миссис Карри. Но Де Грегорио предположил, что вряд ли она будет очень словоохотлива; он слышал, что эта история буквально подкосила ее.

К середине утра Либерман сидел в маленькой неухоженной кухоньке, попивая слабый чай из выщербленной кружки и маясь смущением, потому что миссис Карри каждую минуту могла разразиться слезами. Как и вдове Эмиля Дюрнинга, ей было сорок с небольшим, чем сходство и ограничивалось; миссис Карри была худенькой и скромной женщиной, с короткой мальчишеской стрижкой; под выцветшим домашним халатом просматривались ее острые плечи и маленькая грудь. Она была воплощением скорби.

- Никому не могло прийти в голову убивать его, - настаивала она, растирая мешочки под глазами пальцами с красными наманикюренными ногтями. - Он был... прекраснейшим человеком на этой Божьей земле. Сильным, добрым, терпимым и всепрощающим; он был как... как скала, а теперь... о, Господи! Я... я...

И тут она заплакала, схватив скомканную бумажную салфетку, она стала поочередно прижимать ее то к одному глазу, то к другому и, положив голову на руки с острыми локтями, она продолжала всхлипывать и содрогаться.