Стены вселенной

И все-таки окончательно разувериться в Первичном Джону не хотелось. Ведь если причина была чисто техническая, оставался шанс, что он сможет разрешить ее своим умом.

Вот только техническая поломка была маловероятна. Первичный говорил, что пользовался прибором сто раз. Причем его родная вселенная — 7433. Прибавь 100 к 7433 — как раз получается номер вселенной Джона. Может, Первичный не всегда переходил в ближайшую вселенную, а прыгал туда-сюда? Вряд ли, цифры сходились очень уж точно. Вероятнее всего, Первичный методично перемещался из одной вселенной в следующую.

Нет, совершенно игнорировать информацию, полученную от Первичного, нельзя. Другой просто нет. Что-то придется принять на веру.

Число сто говорило о том, что Первичный каждый раз переключал счетчик исключительно вперед. Почему? Может, устройство позволяет путешествовать только в одном направлении?

Джон поразмышлял над этой возможностью. Все складывалось. Устройство либо сломано, либо изначально не предусматривало обратного хода. Первичный приплел время перезарядки, только чтобы не демонстрировать действие прибора. Нет никакой перезарядки. И прибор Первичному даром не нужен. Он решил остаться. Вот почему он всем так интересовался — чтобы легче влезть в его жизнь.

Джона охватила ярость.

— Ублюдок! — Как же он дал себя так одурачить! Развесил уши! Другие вселенные, открытия… Вот она, другая вселенная — где тебя и в помине нет! Попробуй теперь вернись.

Ничего не оставалось, как проверить догадку.

Джон набросил на плечи рюкзак, огляделся — не выронил ли чего. Потом, кинув быстрый взгляд на улицу — пусто, — переключил прибор на 7535, нажал рычаг — и провалился вниз.

Глава 6

Понедельник в школе прошел у Джона Первичного не хуже и не лучше, чем можно было ожидать. Он с грехом пополам отыскал свой класс, случайно затесался в компанию любителей травки и выказал полнейшее неведение относительно того, кого подразумевал Хопкинс под соколом в своем стихотворении. В довершение всего мистеру Уоллесу пришлось зазывать чудаковатого отличника на урок физики.

— Забыл, где мы занимаемся?

— Угу.

Так вышло, что во вселенной, откуда был родом Первичный, мистер Уоллес вообще не существовал, поэтому смысл многих его фразочек и шуток до двойника Джона Фермера доходил с трудом. Кое-как выкручиваясь — а с каждым учеником мистер Уоллес работал индивидуально! — Первичный решил про себя, что с физикой надо завязывать. Стук в дверь послужил долгожданным избавлением. Какой-то малец пришел с запиской — Джона Рейберна вызывал мистер Гашмен.

Учитель взял у прыщавого подростка листок.

— Опять? К завтрашнему дню выучи параграф, Джон. Думаю, нам многое придется повторить.

Мистер Уоллес был явно в нем разочарован, но Первичного это не трогало — в конце концов, он видел учителя первый раз в жизни.

Быстро кивнув, он схватил вещи и выскочил в коридор.

— Эй, — ткнул он пацаненка-дежурного в бок, — а где этот Гашмен обитает?

Подросток удивленно выпучил глаза:

— У себя в кабинете… Он же директор.

— А, ну бывай, засранец.

Первичный вошел в аквариум и назвался секретарше. Через пару минут его вызвали.

На мистера Гашмена у Первичного ничего не было — когда начались его скитания, директор еще не сменился. Тот прежний трахался со школьницей, и у Первичного был на него компромат из миров, где этот факт освещали газеты. Однако здесь такой славный образчик из коллекции дерьма уже ни на что не годится.

— Ну, как, письмо для миссис Карсон готово? — спросил Гашмен.

Только теперь до Первичного дошло, зачем его вызвали. О письме он совсем забыл.

— Нет, сэр. Я решил его не писать.

Мистер Гашмен удивленно вскинул брови, потом нахмурился.

— Ты понимаешь, что это может иметь неприятные последствия?

— Вряд ли. Я был у адвоката и собираюсь подать на Теда Карсона в суд. — Эта мысль пришла в голову Первичному только что и сразу ему понравилась. — Гашмен, я один из лучших учеников и играю в двух сборных школы. Скандальная выйдет история. Очень скандальная.

— Мистер Гашмен, — прошипел директор, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Изволь называть меня мистер Гашмен. Я научу тебя уважать старших.

Гашмен явно не был готов к отпору. Что ж, Джонни Фермер его бы не разочаровал. А вот на тебе! В случае чего можно прижать образовательный совет. Есть чем. Да хоть самого мэра! Раз плюнуть.

— Уважение нужно заслужить, — сказал он.

— Понятно. Мне вызвать твою мать, или сам домой доберешься?

— Домой? — удивился Первичный.

— Ты отстранен от занятий на три дня.

Первичный пожал плечами. Точно, Джонни говорил что-то такое. Вот бы кто сейчас на стену лез!.. Да за каким дьяволом она сдалась, эта школа!

— Сам справлюсь, — сказал он.

— Тебе запрещено показываться на территории школы до середины четверга. Родители будут извещены. И я позабочусь о том, чтобы тренер Джессик исключил тебя из команд.

— Валяйте.

Мистер Гашмен встал и тяжело навалился на стол.

— Я был лучшего мнения о тебе, Джон, — выдавил он напряженным голосом. — Я всегда считал тебя хорошим парнем. Сегодня ты заставил меня крепко усомниться в этом.

Первичный снова пожал плечами.

— Бывает. — Он поднялся, не обращая внимания на ярость Гашмена. — Мы закончили?

— Да. Ты свободен.

Ну, по крайней мере теперь ему не надо учиться играть в баскетбол. А трех дней с лихвой хватит, чтобы пустить в ход кое-какие из своих задумок. Он с улыбкой прошествовал мимо секретарши, улыбнулся придуркам в приемной. Все складывалось как нельзя лучше.

Первичный сел на двухчасовой автобус до Толидо, отстояв перед этим очередь в отдел транспортных средств, где долго убеждал клерка принять заявление о потерянных правах.

— Я совершенно уверен, что они не найдутся.

— Все так говорят, а потом поищут хорошенько и находят. Там, где вначале и не искали.

— Я искал везде. Их точно нет, — произнес он с расстановкой.

Клерк поморгал, потом выдавил:

— Ладно. Так и быть, приму.

Был соблазн взять напрокат машину, но, поразмыслив, Первичный решил, что с таким же успехом можно нанять юриста-патентоведа в самом Финдли — и то и другое вызовет примерно одинаковое недоумение. Нет, до Толидо лучше не рыпаться. Три свободных дня пришлись очень кстати.

Он глядел на проплывающие за окном поля северного Огайо и думал, как хорошо, что сейчас ему не нужно ни в какую другую вселенную. Надоело продумывать пути бегства, спать только на первом этаже, в старых заброшенных зданиях. Грудь, где раньше висело устройство, чесалась. Теперь оно у Джонни Фермера, пусть у него голова болит. Первичный — свободен. Никто не станет искать его здесь. И никаких полицейских в три часа ночи! Никаких фэбээровцев, охотящихся за прибором!

Каким же он был простаком! Сколько раз чудом спасался!

На мгновение он почувствовал вину за то, что выбросил Джона из его собственной жизни. Хорошо бы тот успел разобраться в паре-тройке вещей, пока не станет слишком жарко. Может, ему тоже повезет найти себе новый дом. Надо было написать ему записку.

Первичный рассмеялся. Теперь жалеть поздно. Джонни Фермеру придется обходиться своим умом. Как прежде — ему самому.

Первым юристом была женщина. Она минут пятнадцать слушала Первичного и только потом заявила, что не берет новых клиентов. «Так какого черта я тут распинался перед тобой столько времени?» — едва не заорал он на нее.

Второму юристу понадобилось для отказа не больше тридцати секунд. Зато третий, хотя и с некоторым сомнением, выслушал идею кубика Рейберна до конца и даже бровью не повел, когда Первичный выложил ему наличными весь предварительный гонорар за исследования по трем патентам.

Первичный снял номер в дешевом отеле и позвонил оттуда Кейси.

— Привет, Кейси. Это Джон.

— Джон! Тут такое говорят! Тебя правда на месяц исключили из школы?